Вячеслав Фаритов - Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

• Название: Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)
• Автор: Вячеслав Фаритов
• Жанр: Философия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906910-53-0

Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.

Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.

---

Как будет показано в следующей главе, Гегель осуществит преобразование метафизики в противоположном направлении. Он устранит метафизическое противопоставление двух миров, осуществит трансгрессию трансцендентного и имманентного, бесконечного и конечного. Но при этом в его философии сохранится содержание метафизики в качестве перспектив Духа и Идеи. По содержанию учение Гегеля останется верным перспективе трансценденции, по способу философствования оно будет осуществляться в перспективе трансгрессии, приобретающей форму диалектического снятия.

В философии Ф. Ницше трансценденция будет раскрываться и в качестве содержания, и в качестве способа философствования. Ницше полностью откажется от утверждения трансцендентных субстанций, рассматривая их в качестве эффектов трансгрессивного движения становления. Существование будет раскрываться в его учении как борьба множества гетерогенных и временно локализуемых центров сил. К такому видению мира в определенном плане пришел Спиноза – за исключением его учения о единой субстанции, растворяющей в себе все многообразие в качестве своих модусов. Также учение о монадах Лейбница можно рассматривать как предвосхищение ницшевского перспективизма – при условии отказа от их гипостазирования в качестве по себе сущих субстанций и устранения верховной монады, божественной метаперспективы. В философии Ницше перспективы уже не будут выступать в качестве по себе сущих субстанций, но представляют собой лишь временные конфигурации сил. Ницше подготавливает становление и развитие онтологии трансгрессии.

После Ницше в Новейшее время онтология трансгрессии будет разрабатываться в различных направлениях философской мысли. Вместе с тем онтология трансценденции в XX столетии также будет представлена рядом направлений и учений (например, в философии Э. Гуссерля и его последователей, К. Ясперса, М. Хайдеггера и Ж. П. Сартра). Трансценденция и сейчас остается одной из фундаментальных перспектив философского мышления, но наряду с ней значительное место занимает перспектива трансгрессии, на основе которой возникают иные способы философствования. При этом и метафизические системы не остаются в стороне от этого движения современной мысли и обогащаются разработками онтологии трансгрессии. Так, в учениях Ясперса, Хайдеггера и Сартра наряду с доминирующей трансценденцией значимое положение отводится и перспективе трансгрессии. Своеобразный симбиоз трансценденции и трансгрессии как онтологических перспектив можно обнаружить в философии истории и культуры О. Шпенглера. Таким образом, можно сделать вывод, что в современной философии трансгрессия представляет собой одну из основных перспектив философского мышления, наряду с еще сохраняющей свое значение перспективой трансценденции.

Ученики Гераклита (философский этюд)

На первый взгляд учения Гегеля и Ницше являются совершенными антиподами уже в плане построения и организации философского дискурса. Строго логические, сократические по своей форме гегелевские тексты, нацеленные на возведение целостной и завершенной системы, казалось бы, не имеют ничего общего с дионисийским духом ницшевских афоризмов. Казалось бы, сложно найти в философии что-то более чуждое друг другу, чем «Наука логики» и «Так говорил Заратустра». Тем не менее, внимательное чтение текстов Гегеля и Ницше может выявить немало точек пересечения во взглядах мыслителей. Гегель и Ницше, например, одинаково высоко оценивали Гераклита, оба признавали, что война – «отец всего». И гегелевскую «Логику» можно не только читать, но и… слушать. Что, собственно, тут происходит? Все фиксированные, устойчивые понятия и категории рассудка выводятся из равновесия, утрачивают самостоятельность и неподвижность и начинают перетекать друг в друга, образуя сплошной поток, гераклитовский поток, в котором растворяется и исчезает бытие Парменида. Тогда вместе с Ницше мы можем воскликнуть: «Не все ли течет?».

Каркас гегелевской системы содержит в себе живой ритм гераклитовского потока, пульсацию дионисийского начала, трансгрессии. Биение этого ритма сквозь толщу панлогистической системы сумел услышать А. Белый: «Гегель же заставляет понятие в вскрываемой им мистерии понятий быть музыкальной темой, изживаемой в диалектических вариациях; и им созданную, новую эмблему музыкального ритма, рассудок, – превращает он в средство истолкования действительности; и все сферы действительности, как объекты приложения к ним диалектики, начинают отбрасывать свои тени ритмически, что дает возможность Гегелю указывать на гармонию и на ритм пропорций своих тенеобразований; закон диалектического развития, закон рассудочной ритмики по Гегелю есть как бы ритм самого ритма: истории, логики, действительности, понятия, бытия».[161] По Белому, Гегелю удалось прочувствовать пробудившийся в тот период европейской истории дух музыки, однако инструмент для его выражения немецкий мыслитель подобрал неадекватный: рассудок, ошибочно отождествленный им с божественным Разумом. И в рассудочных понятиях Гегель раскрывает движение диалектического ритма, заставляя сами понятия играть – «и в рассудок вдуваема музыка». [162] Обращение к музыкальной модели в данном контексте не является простой метафорой: ведь именно музыка представляет собой наиболее свободный от дискурсивного принуждения способ существования. А через четыре десятилетия после смерти классика немецкой философии в свет выйдет книга, раскрывающая дух музыки в уже освобождающейся от давления системы форме.

Глава 2 Трансгрессия в философии Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше: горизонты неклассической онтологии

Ницше не употребляет термин «трансгрессия» – в пространство философского дискурса этот концепт начнет входить лишь в XX столетии. Следует, правда, отметить, что Ницше крайне редко употребляет и уже хорошо ассимилированный философской традицией латинский термин «трансцендентное», предпочитая ему немецкий эквивалент «Jenseits» – «потусторонний мир». Однако содержание от этого не меняется: немецкое слово обозначает то же самое понятие, что и латинское. Соответственно, немецким аналогом «трансгрессии» у Ницше выступает термин «Überwindung» – «преодоление», «превозмогание». Напряжение, порождаемое двумя этими концептами – Jenseits и Überwindung, – конституирует пространство ницшевской философской мысли: от Jenseits к Überwindung, от трансценденции к трансгрессии. Ницше употребляет и соответствующий немецкий глагол: «überwinden» (преодолевать, превозмогать). Например, ключевое высказывание из «Так говорил Заратустра»: «Der Mensch ist etwas, das überwunden werden soll. Was habt ihr getan, ihn zu überwinden?». Нередко это слово употребляется философом с местоимением «Selbst»: «Selbst-Überwindung»; «ich bin das, was sich immer selber überwinden muss». В данном случае речь идет о самопреодолении, о трансгрессии самого себя.

В текстах Гегеля под семантическое поле концепта «трансгрессия» подпадают такие термины, как «Aufhebung» (глагол «aufhe-ben»), «hinausgehen» и «hinausgerissen werden». Термин «hinausgehen» (выходить вовне) Гегель часто употребляет с сочетанием «über sich selbst»: «hinausgehen über sich selbst» – выходить за пределы самого себя. У Ницше используется «überwinden sich selbst»: не просто выходить за свои пределы, но превосходить себя. Тем не менее, и в том и в другом случае значимым моментом является то обстоятельство, что движение преодоления границ установленной определенности (трансгрессия) получает онтологический перевес над восхождением к высшим областям бытия, к метафизическому сверхчувственному миру (трансценденцией). В учениях Гегеля и Ницше осуществляется переход от метафизической вертикали восхождения (трансценденции) к неметафизической горизонтали выхода за свои пределы (hinausgehen über sich selbst) и самопреодоления (überwinden sich selbst) – к трансгрессии.

1. Трансгрессия в онтологии Г. В. Ф. Гегеля[163]

Die höchste Reife und Stufe, die irgend etwas erreichen kann, ist diejenige, in welcher sein Untergang beginnt.

G. W. F. Hegel

Трансгрессия означает не только выход за пределы, но также нарушение, стирание границ – в этом ее принципиальное отличие от трансценденции. И в этом ее близость гегелевскому «снятию» (Aufhebung), на которую указал Ж. Батай. [164] Близость в данном случае не равнозначна тождественности: как показал Ж. Деррида, родство концептов Гегеля и Батая носит формальный характер, в то время как содержательно снятие и трансгрессия значительно отличаются друг от друга.[165] На этом основании нельзя ставить знак равенства между гегелевским Aufhebung и трансгрессией. Однако, несмотря на существенные различия, можно утверждать, что феномен трансгрессии составляет один из наиболее значимых моментов гегелевского учения: в здании его системы трансгрессия является одной из несущих конструкций. Гегель не только завершил классическую парадигму в философии, но и открыл пути становления неклассической философской мысли. Диалог представителей «неклассики» с немецким классиком был начат французскими неогегельянцами (А. Кожев, Ж. Ипполит, Ж. Валь). А. Кожев оказал непосредственное влияние на Ж. Батая, а учителем М. Фуко был Ж. Ипполит.[166] Без Кожева и Ипполита не было бы Батая и Фуко, а Кожева и Ипполита не было бы, в свою очередь, без Гегеля. Так через неогегельянство Гегель проникает в постструктурализм, точнее – постструктурализм формируется на основе диалога и размежевания с гегелевским учением.