Эвандро Агацци - Научная объективность и ее контексты

• Название: Научная объективность и ее контексты
• Автор: Эвандро Агацци
• Жанр: Философия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-89826-481-9

Книга философа с мировым именем посвящена детальной разработке реалистической концепции философии науки. Автор исследует проблемы объективности научного знания, референтов наблюдаемых и не-наблюдаемых объектов, структуры и динамики научных теорий, проблему истины в науке, вопросы этики науки, социальных измерений научной деятельности, взаимоотношения науки и технологий, науки и метафизики. В рамках своей позиции Э. Агацци анализирует практически все основные проблемы современной философии науки и даёт подробный критический разбор различных реалистических и анти-реалистических концепций. Автор формулирует ряд оригинальных идей и предлагает свою концепцию семантики эмпирических теорий. Книга предназначена для специалистов в области эпистемологии, логики, философии и истории науки.

---

Это отнюдь не специфическая черта утонченной современной науки. Если я читаю статью о собаках, я могу сказать, что ее область дискурса составляют понятия, применимые к собакам, и что ее область объектов состоит из собак, но в двух смыслах: в одном статья говорит о собаках только в общем, и потому то, что в ней говорится, относится только к «абстрактной собаке» (или некоторой модели, или понятию, гештальту, ноэме собаки и т. д.). Но во втором смысле она предполагается относящейся к конкретным собакам, в той мере, в какой эти индивидуальные нечто экземплифицируют черты, выраженные в абстрактном понятии. Короче, статья говорит о фактических конкретных собаках через посредство абстрактного понятия собаки, так что мы можем на законном основании сказать, что объектом статьи (или ее предметом, тем, о чем в ней говорится) являются в одном смысле свойства, составляющие абстрактное понятие собаки, а в другом смысле, и в то же самое время, сами собаки.

Мы видели, что область абстрактных объектов некоторой науки открыта (поскольку в ходе исследования в нее могут быть включены новые объекты); но гораздо более открыта область референциальных объектов, поскольку включение в эту область определяется в зависимости от результатов проверочных процедур, относящихся к отдельным индивидам, так что кажется ясным, что эта область потенциально бесконечно и постоянно расширяется. Однако – что может показаться удивительным, но на самом деле подтверждает бесплодность экстенциалистской точки зрения, – нам нет никакой нужды знать состав этой области референтов, чтобы проводить научное исследование.

Чтобы понять, почему это так, введем различие, полезное в философских дискуссиях, которым мы будем пользоваться и позднее в этой работе. Речь идет о разнице между целым и совокупностью индивидов. Когда мы говорим о целом, мы не говорим собственно о содержании, но скорее о горизонте, в который должны быть включены все возможные содержания некоторой линии рассуждения, дискурса или исследования. В этом смысле, когда мы говорим, например, о физике в целом, мы имеем в виду не совокупность физических объектов или референтов физики, а горизонт, в который включен всякий возможный физический объект или референт. В этом смысле, в то время как было бы невозможно задать или даже предположить перечислимость совокупности таких индивидуальных референтов, отнюдь не невозможно определить физику в целом (на данной стадии ее развития). Для этого нам нужно только сделать явными предикаты, составляющие область дискурса физики. Корректно будет сказать, что эти предикаты определяют физику в целом, просто потому, что ничто не может мыслиться принадлежащим физике как один из ее объектов, если это не описывается какими-то из ее предикатов; и все, описываемое посредством этих предикатов, должно включаться в число объектов физики[162].

Напротив, с совокупностью вещей, принадлежащих в качестве референтов какому-либо дискурсу, трудно управляться, за исключением тривиальных случаев конечных совокупностей, малоинтересных для большинства наук. Мы можем поэтому сказать, что, хотя было бы претенциозным и даже смешным заявлять, что физика есть наука, стремящаяся познать всю совокупность физических объектов, имеет смысл говорить, что физика старается определить и исследовать всю область, которую они составляют.

В то время как важность этого различения на данном этапе может казаться неочевидной, упомянем только один проясняемый им вопрос. Одна из самых модных тем современной критики науки связана с категорией тотальности. Другими словами, науку объявляют неадекватной и даже обманчивой формой познания, поскольку она игнорирует «тотальность». К сожалению, эту категорию часто понимают неправильно, трактуя ее иногда как то, что мы назвали целым, а иногда как также упоминавшуюся совокупность всех вещей. В результате возникает ряд недоразумений, в том числе особенно серьезных. Например, одним из главных прорывов современной науки было, как мы уже видели, отграничение проблемы знания и понимания некоторых конкретных черт реальности от задачи определения их взаимоотношений с совокупностью всех вещей. Как ни странно, некоторые современные ученые, кажется, предлагают вернуться к этому донаучному способу понимания реальности, не сознавая, что большая доля научного прогресса была достигнута благодаря переходу от исследования совокупностей (totalities) к исследованию целостностей (wholes).

Множественное число употреблено здесь преднамеренно, поскольку оно указывает (как и аналогичное употребление таких выражений как горизонт, концептуальное пространство, тематическое поле и область дискурса), что, несмотря на некоторый привкус парадоксальности, целые всегда частичны. Благодаря этой частичности они могут дополнять друг друга, быть совместимыми и даже, так сказать, быть взаимно вложимыми. Например, физика в целом, например, может мыслиться как состоящая из объединения отдельных подобластей или целых, которые вне этого отделены друг от друга, таких как механика в целом, электродинамика в целом, атомная физика в целом и т. д. Заметим, что, поскольку целое есть комплекс конститутивных условий, а не коллекция единиц (of entities), одна и та же единица, или «вещь», может принадлежать разным целым в соответствии с возможностью описания ее предикатами, определяющими структуру того или другого конкретного целого.

В итоге, «вещи» рассматриваются и описываются в разных науках посредством разных объектификаций, выражающих точки зрения, или «целые», отдельных наук. Это происходит благодаря применению операциональных критериев объектификации к «вещам». Но это – не логически примитивный факт, поскольку эти критерии формируются только внутри некоторого конкретного гештальта, в котором несколько понятий организованы в единство. Иногда это гештальт низкого уровня, почти целиком составленный из эмпирических и сенсорных черт; но почти во всех науках гораздо более сложные гештальты вводятся посредством интеллектуального синтеза. В случае этих более сложных конструкций некоторые из черт, входящих в гештальт, должны иметь операциональные условия проверки. И только если эти условия удовлетворяются, некоторая общая точка зрения на вещи – концептуальное пространство – может быть возведена на уровень области дискурса конкретной науки, что делает возможным для «вещей» входить в область объектов этой науки и действительно исследоваться ею.

Мы надеемся, что на данный момент мы в достаточной степени прояснили понятие научного объекта, каким мы его видим. И все-таки может остаться некоторая неудовлетворенность в связи с понятием «вещи». Хотя оно не играет позитивной роли в нашем дискурсе, оно тем не менее составляет некоторого рода предпосылку для самого понятия «объект», так что заслуживает дальнейшего рассмотрения.

Глава 4. Онтологическая ангажированность науки

4.1. Семиотический каркас[163]

В ходе нашего изложения мы часто использовали такие выражения как «значение», «референция», «денотация», «интенсионал», «экстенсионал» и т. д. Все эти (и связанные с ними) термины отнюдь не имеют однозначного стандартного значения в философской литературе, и потому мы должны пояснить, как мы используем их в нашей работе. Более того, мы выдвинули здесь несколько тезисов, предполагающих или подразумевающих определенные способы понимания отношений между языком, мышлением и реальностью, которые в отдельных пунктах расходятся с широко распространенными представлениями о них (ср., напр., наш тезис о том, что для трактовки научных теорий с лингвистической точки зрения больше подходит не «экстенсиональная», а «интенсиональная» семантика). Не вдаваясь в подробности (особенно касательно критической оценки наиболее спорных моментов), мы просто попытаемся прояснить общие черты семантических рамок дискурса этой книги и в то же время зафиксировать терминологию, принятую нами для трактовки некоторых особых тем.

4.1.1. Смысл и референт

В области методологии и философии науки семантика чаще всего понимается как выполняющая задачу приписывания «интерпретации» «бессмысленным» выражениям некоторого данного языка. Эта интерпретация в свою очередь рассматривается как приписывание некоторых подходящих референтов, или объектов (индивидов, множеств индивидов и т. д.), разного рода символам, которые, как предполагается, таким образом получают значение (meaning) и становятся осмысленными (meaningful). Этот подход стал стандартным для семантики формальных систем и составляет основную точку зрения, на которой в математической логике основывается теория моделей; на этом подходе основываются также практически все современные работы по семантике эмпирических теорий[164].

В противовес этой точке зрения мы утверждаем, что задача семантики, безусловно, состоит в том, чтобы обеспечить значение (meaning) языковым выражениям, но она отличается от задачи придать этим конструкциям референты, поскольку в качестве предварительного условия она требует придать им некоторый смысл (sense). Эти две задачи аналитически различны, хотя и строго связаны. Есть разница между тем, чтобы упомянуть о (refer to) вещи, и тем, чтобы сказать что-нибудь (say something) об этой вещи. Эта разница особенно очевидна в тех случаях, когда о референте можно говорить в различных истинных высказываниях (причем он остается тем же самым референтом), или в тех случаях, когда один и тот же смысл может законно высказываться о различных референтах в истинных высказываниях, когда меняется только денотация референта. Это различение было давно выработано схоластической логикой как различение между intentio и supposition и сохранилось как различение Sinn и Bedeutung у Фреге, о котором мы будем говорить в дальнейшем. В результате далеко не очевидно, что когда мы даем «интерпретацию» формальной системе, связывая ее выражения с определенными референтами, мы даем этим выражениям «полное» значение (т. е. включающее смысл). Конечно, мы можем обеспечить их также и смыслом, но для этого требуется связать их другими такими смыслами, а не с референтами, как мы скоро увидим.