Эвандро Агацци - Научная объективность и ее контексты

• Название: Научная объективность и ее контексты
• Автор: Эвандро Агацци
• Жанр: Философия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-89826-481-9

Книга философа с мировым именем посвящена детальной разработке реалистической концепции философии науки. Автор исследует проблемы объективности научного знания, референтов наблюдаемых и не-наблюдаемых объектов, структуры и динамики научных теорий, проблему истины в науке, вопросы этики науки, социальных измерений научной деятельности, взаимоотношения науки и технологий, науки и метафизики. В рамках своей позиции Э. Агацци анализирует практически все основные проблемы современной философии науки и даёт подробный критический разбор различных реалистических и анти-реалистических концепций. Автор формулирует ряд оригинальных идей и предлагает свою концепцию семантики эмпирических теорий. Книга предназначена для специалистов в области эпистемологии, логики, философии и истории науки.

---

Приняв также концепцию, типичную для подхода логического эмпиризма, согласно которой объяснить некоторый эмпирический факт Е с помощью теории Т значит продемонстрировать формальный вывод Е из Т в конъюнкции с соответствующими высказываниями об условиях, мы можем выразить указанное «сравнение», сказав, что Т0 лучше, чем Т, если Е формально выводимо из Т0, но не из Т.

Но тогда возникает возражение, что для того, чтобы это требование имело хоть какой-то смысл, нужно, чтобы значение терминов, участвующих в формальном выводе, в обоих случаях было одинаковым. Именно это принималось эмпиристической традицией по умолчанию и стало все более и более спорным позднее[150].

Какое-то время люди соглашались с тем, что теоретические понятия, входящие в теории Т и Т0, различны по значению, даже когда обозначаются одними и теми же словами, поскольку предполагалось, что «наблюдательные» понятия – единственные нелогические компоненты Е – в любом случае имеют одинаковое значение в обеих теориях. Но сперва сомнения в возможности четко различить наблюдательные и теоретические понятия, а затем тезис, что все понятия (в том числе так называемые наблюдательные или эмпирические) нагружены теорией, с неизбежностью подорвали прежнюю уверенность в возможности сравнивать теории. Сравнение теорий предполагает межтеоретическую устойчивость значений (которая, как предполагалось, обеспечивается наблюдательными средствами); коль скоро она исчезает, значения всех понятий становятся строго зависимыми от теории, в которую эти понятия входят, и сравнение понятий становится таким образом невозможным. Это основной аргумент в пользу предполагаемой «несоизмеримости» теорий – одного из излюбленных тезисов «новой» философии науки[151].

Однако согласно точке зрения, которой мы придерживаемся в данной книге, предпосылки вышеприведенного аргумента не могут считаться выполненными, поскольку, если вводить операции предложенным нами способом, то мы действительно получим инструменты, позволяющие сказать, что:

(a) существуют по крайней мере некоторые предикаты, которые могут быть признаны эмпирическими (а именно операциональные);

(b) у этих предикатов есть базовый интенсионал, или устойчивая сердцевина значения, не зависящая от теории;

(c) ничто не мешает одним и тем же операциональным предикатам входить в две разные теории Т и Т0 без изменения их базовых интенсионалов;

(d) возможно формулировать эмпирические предложения Е, в которые входят только такие О-предикаты и которые затрагивают только их базовые интенсионалы (так что для проверки Е нужны только операции, подразумеваемые в операциональных определениях О-предикатов).

При этих условиях – когда для Е обеспечена устойчивость фактически затрагиваемых значений – две теории являются сравнимыми в определенном выше смысле. Заметим также, что в силу функции, которую мы приписали О-предикатам, это имеет место потому, что обе теории касаются одних и тех же объектов, благодаря референциальным компонентам интенсионала этих предикатов.

Другим способом выразить ту же идею могло бы быть отрицание возможности сравнения теорий, основанное на предположении, что не существует фактов и данных, которые давали бы нам критерий сравнения, поскольку факты и данные всегда таковы только «относительно данной теории»[152]. Интересный факт состоит в том, что мы тоже стоим за «относительность» фактов и данных, в том смысле, что факты и данные зависят от конкретных операционных критериев данной дисциплины, а вследствие этого и от любой теории, предлагаемой в данной дисциплине, но мы не делали следующего шага, состоящего в утверждении, что данные и факты относительны к каждой отдельной теории; напротив, они остаются постоянными для всех теорий, относящихся к данной дисциплине. Это вполне совместимо с признанием того, что значение некоторого понятия или высказывания «в общем» релятивизируется к теориям, поскольку это не мешает двум (или более) теориям иметь одни и те же средства релятивизации по отношению к данному понятию или высказыванию. Согласно нашей точке зрения, это действительно может быть так по отношению к ограниченному классу понятий и высказываний, т. е. для операциональных понятий и для высказываний, содержащих только эти понятия. Это случай, когда две теории основаны на одних и тех же базовых предикатах, связанных с базовыми интенсионалами одними и теми же операциями, и отличаются только в силу различия используемых ими логических сетей (а значит, и в силу различия используемых ими теоретических понятий).

Мы утверждаем здесь не то, что теории всегда сравнимы, но только то, что они могут быть сравнимы в принципе, а иногда и фактически сравнимы. Поэтому мы не будем отрицать (как указывалось выше), что понятия, обозначаемые одним и тем же именем в классической и квантовой механике, действительно имеют разные значения, так что есть основание говорить, что в каждой из этих теорий рассматриваются не одни и те же понятия энергии, положения, скорости и т. п.

Мы занимаем эту позицию по двум причинам. Первая – та, что, поскольку в случае классической и квантовой механики их теоретические контексты разные, это порождает различия интенсионалов их соответствующих теоретических и операциональных понятий. С этой точки зрения положение не слишком отличается от случая евклидовой и неевклидовой геометрии, где мы все время должны иметь в виду, что это не об одном и том же пространстве мы говорим, что в нем только одна, или более одной, или ни одна параллельная линия не может пройти через данную точку, поскольку аксиоматические контексты, определяющие пространство, в этих трех случаях разные. Именно поэтому, между прочим, в данном случае нет никакого нарушения ни принципа непротиворечия, ни исключенного третьего (т. е. нет конфликта теорий), поскольку оба эти принципа предполагают постоянство значений. В дополнение к этому мы можем сказать, что в случае сравнения классической и квантовой механики нам не помогут и операциональные понятия, поскольку операции измерения в квантовой механике не те же самые, что в классической механике. Поэтому можно сказать, что эти две дисциплины ссылаются на разные «объекты» и потому несравнимы с точки зрения их взаимного превосходства, поскольку у них разные области применения. Тот факт, что у них есть некоторые общие термины, является следствием того, что некоторые интенсиональные компоненты остаются более или менее неизменными в понятиях, выражаемых этими терминами; но эти компоненты относятся друг к другу по-разному и к тому же связаны в этих двух теориях с разными компонентами[153]. Поэтому мы должны говорить, что квантовую механику следует принять не «над» классической механикой, но рядом с ней.

Можно рассмотреть и еще один пример, говорящий, по-видимому, о сравнимости теорий. Возьмем волновую и корпускулярную теории света (Т и Т0), как они понимались в начале XIX века, когда корпускулярная теория была изгнана из физики. В этом случае мы не могли бы не признать, что, хотя их теоретические рамки действительно различались, они основывались на одних и тех же операциональных критериях объективности света. На самом деле обе теории позволяли выводить проверяемые предложения по поводу реальных световых лучей, проходящих через отверстия, об их отражении, преломлении и дифракции с помощью соответствующих устройств, прохождении с разной скоростью сквозь среды разной плотности и т. д. Благодаря этому общему запасу эмпирических фактов было наконец найдено эмпирическое высказывание Е, формально выводимое из Т, в то время как его отрицание было формально выводимо из Т0, и это[154] в свое время привело к отказу от одной из этих теорий и принятию другой.

Конечно, не надо быть наивным и полагать, что именно «корпускулярная» черта привела к поражению корпускулярной теории. Так полагали просто потому, что, в силу уже упомянутой визуализационной установки физики того времени, самые интуитивно различные точки расхождения между этими двумя теориями считались действительно решающими. Сегодня мы понимаем, что хотя бы некоторую часть корпускулярной концепции надо сохранить, наряду с некоторыми волноподобными качествами света.

Поэтому вывод должен быть следующим: когда две сравнимые теории А и В фактически сравниваются, если результаты применения А в целом более удовлетворительны, чем результаты применения В, А следует считать лучшей теорией. Если мы хотим использовать в этой ситуации наш «интенсиональный» способ выражения, мы можем сказать, что, когда решающие эксперименты, как кажется, признают некоторое конкретное понятие неадекватным исследуемому объекту, следует осудить теорию в целом, но слабый пункт ее не следует усматривать в интенсионале какого-то конкретного инкриминируемого понятия. На самом деле интенсиональная часть теоретического понятия, которую считали ответственной за неудачу теории, вполне могла быть неповинной, так что ее можно было бы спасти в ходе дальнейшего развития данной науки.