Эвандро Агацци - Научная объективность и ее контексты

• Название: Научная объективность и ее контексты
• Автор: Эвандро Агацци
• Жанр: Философия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-89826-481-9

Книга философа с мировым именем посвящена детальной разработке реалистической концепции философии науки. Автор исследует проблемы объективности научного знания, референтов наблюдаемых и не-наблюдаемых объектов, структуры и динамики научных теорий, проблему истины в науке, вопросы этики науки, социальных измерений научной деятельности, взаимоотношения науки и технологий, науки и метафизики. В рамках своей позиции Э. Агацци анализирует практически все основные проблемы современной философии науки и даёт подробный критический разбор различных реалистических и анти-реалистических концепций. Автор формулирует ряд оригинальных идей и предлагает свою концепцию семантики эмпирических теорий. Книга предназначена для специалистов в области эпистемологии, логики, философии и истории науки.

---

Сказанное выше мы могли бы подытожить, сказав, что определение области дискурса некоторой науки есть семантическая проблема, сводящаяся к описанию структуры значений, присутствующих в этой науке. С другой стороны, это нельзя отождествить с проблемой описания множества референтов данной науки, поскольку это вопрос преимущественно «прагматический» (не в обычном семиотическом смысле слова «прагматческий», а скорее в смысле, связанном с идеей оперирования чем-то или делания чего-то, и в этом смысле верном первоначальному понятию прагматизма, введенному Пирсом, у которого была явная операциональная коннотация[158]).

Если кто-нибудь назовет нас догматическими антиреференциалистами и заявит, что никто не мешает нам приравнять значения научных понятий к их референтам (или их экстенсионалам), мы просто предложим нашему предполагаемому оппоненту на самом деле показать нам, например, «область дискурса» современной физики, понимаемую экстенсионально. Как мы уже замечали, критикуя смешение «вещи» с «объектом», никто не смог бы указать нам индивиды, специфически являющиеся объектами физики. Это значит, что даже при максимуме доброй воли и самой толерантной позиции в семантике мы не могли бы признать, что область дискурса в науке задается экстенсионально или референциально, – просто потому, что такая область вообще не существует независимо от самой науки. Следовательно, наш вывод состоит в том, что, когда мы указываем область дискурса некоторой науки, мы просто указываем (по крайней мере в принципе) некоторый список понятий и некоторые критерии референциальности по крайней мере для некоторых из них.

Упоминание критериев референциальности ясно указывает на то, что мы далеко не нечувствительны к проблеме референции (обсуждения, приведенные в предыдущих разделах, должны были сделать это, во всяком случае, достаточно ясным; и мы снова будем специально заниматься этой проблемой в разд. 4.3). Собственно говоря, всякая наука, помимо собственной области дискурса, имеет также свою область референтов, но эту область нельзя отождествлять с областью дискурса, как она понимается в современной философии науки. Причина не только в том, что мы не можем представлять себе эти референты как просто «вещи», т. е. как индивидуальные существующие. Более сложные и возможно более интересные черты можно обнаружить, если исследовать далее структуру и условия формирования этой «области референтов».

Первое замечание состоит в том, что, вопреки общепринятому взгляду, область референтов не задается для некоторой науки, а скорее строится шаг за шагом и является функцией предикатов, входящих в логический аппарат этой науки. Это просто другой способ выразить то, что было сказано при описании того, как предикаты (точнее, базовые предикаты) «вырезают» из вещей объекты. Надо только добавить очевидное замечание, что, хотя в принципе всякая «вещь» может стать «объектом» некоторой науки (и таким образом войти в область ее референтов), это не значит, что она на самом деле, или фактически, это делает.

Чтобы увидеть все это яснее, предположим, что мы зафиксировали «область дискурса» некоторой конкретной дисциплины. Это значит, что составлен перечень операциональных базовых предикатов О1,…,Оn вместе с некоторыми теоретическими предикатами Т1,…,Тр. Базовые предикаты снабжены также своими соответствующими «операциональными определениями», т. е. для каждого такого предиката указано некоторое инструментальное средство вместе со списком инструкций, указывающих, как его использовать и какие результаты должны быть получены, чтобы можно было сказать, что этот предикат выполняется. Как мы уже неоднократно упоминали, объект «вырезается» из «вещи» в результате применения к ней всех базовых предикатов.

Предположим теперь (возвращаясь к уже использованному примеру), что у нас есть некоторая «вещь», конкретная как зубная боль (только те, кто никогда ее не испытывал, могут сказать, что это не «реальная вещь», поскольку ее нельзя ни увидеть, ни тронуть), и мы хотим узнать, может ли она быть объектом механики. Принимая, что базовые предикаты механики – масса (измеряемая весами), длина (измеряемая линейкой) и длительность (измеряемая хронометром), мы видим, что только один из этих базовых предикатов механики применим в нашем случае (т. е. длительность). Что касается остальных двух предикатов (массы и длины), зубная боль просто не может подвергнуться придуманным для них операциональным процедурам, и нам приходится сказать, что она не имеет ни массы, ни длины в механическом смысле. Поэтому она не принадлежит к референтам механики или, что эквивалентно, не является объектом механики.

Следовательно, ясно, в каком смысле референты науки не «задаются», а просто «строятся» путом применения к вещам операциональных критериев базовых предикатов. Отсюда следует, в частности, что и сама область референтов, очевидно, на задается, но находится в состоянии постоянного строительства, в том смысле, что это открытое и потенциально бесконечное множество. Это хорошо согласуется с современной ситуацией в науке, где нам приходится иметь дело с открытыми областями референтов, но никогда не с предполагаемыми бесконечными областями индивидов, о которых современная аналитическая методология часто говорит больше с фантазией, нежели с реализмом.

Мы увидим более интересные черты, связанные с этим фактом, когда будем рассматривать проблему семантики формализованных эмпирических теорий. Тогда станет ясно, что к ним неприменимы практически никакие средства обычной теоретико-модельной семантики, используемой в математической логике, и что у альтернативной семантики, которую мы собираемся предложить, есть некоторые привлекательные черты, такие как разрешимость и однозначность[159].

С этим разъяснением мы теперь можем принять выражение, от употребления которого в этом разделе мы до сих пор воздерживались, а именно «область объектов». Причина, по которой мы воздерживались от его употребления, состоит в том, что оно обычно понимается как синоним «области дискурса», понимаемой в только что рассмотренном экстенсиональном или референциальном смысле. Если, однако, мы примем для понятия «область дискурса» предложенную здесь интенсиональную интерпретацию, мы сможем употреблять выражения «область объектов» для обозначения не области референтов, о которой мы говорили выше, но область абстрактных объектов, составляющих (как мы уже разъяснили в конце разд. 2.7) денотаты предикатов, допустимых в области дискурса[160]. Действительно, когда мы говорим о «некотором объекте», согласно нашей точке зрения, мы знаем, сколько при этом подразумевается сложных концептуальных черт, и потому мы не можем спутать его с независимым анонимным «референтом».

Поэтому мы утверждаем, что, коль скоро область дискурса некоторой науки дана, возникнет и область ее объектов, поскольку, как мы видели, понятия, составляющие эту область дискурса, используются интеллектуальными творческими способностями ученых для построения этих гештальтов, этих «моделей», представляющих собой интенсиональные единицы (entities) (или entia rationis в классической терминологии) и являющихся теми абстрактными объектами, т. е., как мы видели, научными объектами в собственном смысле[161].

Однако мы не можем удовлетвориться только этим понятием объекта. Действительно, когда мы начинали наше обсуждение научной объективности в общем, мы заметили, что вполне естественно и общепринято говорить, что каждая наука исследует свои собственные объекты, и мы неоднократно говорили (даже в этом самом разделе), что критерии референциальности вырезают объекты из «вещей» или что какая-то «вещь» может стать или не стать объектом данной науки. Но ясно, что во всех этих выражениях объект понимается в референциальном смысле как нечто, соотнесенное с абстрактным объектом и в то же время отличное от него. Должны ли мы попытаться устранить это второе значение?

Нет, это ни необходимо, ни разумно. Гораздо лучше признать, что понятие научного объекта имеет биполярное, или двуликое, значение. С одной стороны, оно обозначает (уникальный) абстрактный объект, а с другой стороны, оно обозначает референциальный объект. Первый есть некоторый ens rationis, intentio secunda, ноэма (в смысле Гуссерля), гештальт или модель (согласно нашей прежней терминологии), или объект, кодирующий определенные свойства (по терминологии Зэлты). Второй есть (в случае эмпирических наук, рассмотрением которых мы здесь ограничиваемся) конкретный индивид, подпадающий под абстрактное понятие (как сказал бы Фреге), или референт, снабженный свойствами, составляющими абстрактный объект (согласно нашей прежней терминологии), или обычный объект, экземплифицирующий эти свойства (в терминологии Зэлты), или часть предполагаемой области (в смысле Дилуорта). Другими словами, мы уже видели, что референтами некоторой науки являются только те вещи, которые удовлетворяют ее предикатам; поэтому точнее будет называть их объектифицированными референтами (т. е. референтами постольку, поскольку они удовлетворяют условиям данной объектификации). Однако мы с тем же успехом можем называть их референциальными объектами, тем самым воздавая справедливость здравому убеждению, что всякая наука изучает свои специфические объекты не только в концептуальном, но и в референциальном смысле.