Владимир Броудо - Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга вторая

• Название: Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга вторая
• Автор: Владимир Броудо
• Жанр: Историческая проза

Сборник художественных произведений авторов-выпускников разных лет Минского ВИЗРУ ПВО (Книга вторая) наполнены любовью к своей альма-матер, Отечеству и сослуживцам по училищу и дальнейшей службе. Авторы произведений: Александр Широков, Юрий Алабов, Виталий Курильчик, Алек Хлебов, Семён Толмачёв, Александр Мамонов, Юрий Хлебовец, Владимир Никульников, Игорь Трофимов, Андрей Фролов, Владимир Белкин, Владимир Броудо, Николай Чикин. Книга первая вышла в 2015 году.

---

Сдача зачёта

Ю.Б-ву.

Не бежит, а летит как ветрище.
Я со старта прилично отстал.
А ведь это любимая «тыща»,
Я б её и бежал, и бежал.

Нет, я должен, настроюсь,
Я немножко ещё потерплю
И второе дыханье открою,
И уж точно тогда догоню.

Для него здесь привычная трасса,
Знает спуски, как долог подъём,
Он желает победы так страстно,
Что форсирует скорость рывком.

Все деревья, кусты и каменья
Врассыпную от трассы летят,
Отдышавшись, уже в отдалении,
Что-то грозное вслед говорят.

А дресва под ногами скрежещет
И в подошву вдогон отдаёт.
Жаркий воздух мне в лёгкие хлещет,
Альвеолы безжалостно рвёт.

Задыхаюсь, держусь на пределе,
Вижу, рядом маячит спина…
Из железа он, видимо, сделан,
А бежит, как играет струна.

За спиною его я пристроюсь,
Чуть, немного совсем, отдохну.
А иначе я здесь опозорюсь,
Если к финишу слабо рвану…

Не бежит, а летит как ветрище,
Я опять безнадёжно отстал.
А ведь это любимая «тыща»,
Я б её и бежал, и бежал.

Сентябрь. Сопка Лагерная

1.

Стоит тучам над сопкой склониться,
Зарядят на неделю дожди
И – давай бесноваться, кружиться,
Низвергая потоки воды.

После жаркого, знойного лета
С ядовитою пылью дорог
Для остатков поникшего цвета
То спасительный, свежий глоток.

То прощальное буйства природы,
Если всякий плешивый клочок,
Как бы не был собою уродлив,
Обласкает зелёный росток.

2.
Идут дожди. И грязь. И лужи.
И небо хмурое с утра.
Здесь всё великой цели служит.
Вот только кажется игра.

По чьей-то прихоти безумной,
Когда идёт не вкось, так вкривь…
Вода бежит в канавах шумно,
Под сопкою морской залив.

И выглядит одним абсурдом:
Среди болотины гнилой
Нет родничка со струйкой скудной,
Чтоб жажду утолить порой.

Водитель плачет от досады,
Склонившись головой на руль,
Застряли так, что трактор надо,
Чтоб сдвинуть с места этот куль.

Машину гробим, поднимая
Мотора мощность на предел,
Дрожит цистерна, помогая,
Мосты вот только не у дел.

Дорога – месиво из глины,
И стоит лишь чуть-чуть ступить,
«Забьёт» протекторы на шинах
И – влево-вправо заносить.

Ужом елозься, боком, прямо,
Баранку яростно крути,
Через колдобину да в яму,
Где уж не ехать, а грести.

Не углядел – и всё – в кювете,
И, заложив опасный крен,
Попасть в надёжный плен
Орешниковых веток.

Старая баня

Нет парной – значит это не баня.
Так, дешёвый помывочный цех,
Где железные трубы и краны
Приколочены к стенам наспех.

И где лавок стоят постаменты,
Непригодных к другому плит,
Где пол портленд цементом,
От души, аккуратно залит.

Где оконная рама бледнеет
Одиноко в пространстве большом.
Где тела молодые белеют
Всех, вошедших сюда нагишом.

Сыро, сумрачно, грязная пена
Ручейками по полу скользит
Из оков лабиринтного плена
К водостоку, где шапкой торчит.

В кране тужится каждая гайка
В ожиданье грозящей беды,
Гулко вторит погнутая шайка
Под бурлящим потоком воды.

Звуки множатся быстро, крикливо,
И движенье сплошное царит.
Чёрный мрак по углам сиротливым
Наказаньем грядущим висит.

Пар клубится столбом, только зябко,
И мурашки по коже бегут.
А мочалка, как мыльная тряпка,
Не берёт почерневший редут.

Командир приказал нам – и точка —
Эту баню к чертям разобрать.
Было б лучше бульдозером в клочья
Всю постройку с землёю сравнять.

Чтобы в памяти вдруг не осталось,
Чтоб развеять кощунственный дух,
Где убогость лежит и усталость,
Где скопленье назойливых мух.

Ноябрь. Сопка Лагерная

Край земли – от того и кругом несуразное.
Моросящий иголками дождь.
Темь ночная. И грязь непролазная,
Что ни шагу ступить – не пройдёшь.

Не спасает накидка от холода.
Да и что тут накидка – в домах
Стены ветром по швам распороты:
Гулкий свист на дверных косяках.

Чтобы как-то согреться (укромно как!),
Днями «жгли» электрический ток,
Чтоб светился малиновой кромкою
Из вольфрамовой нитки моток.

Командир и НШ с возмущением
Упрекали, мол, будет пожар,
Только всякую муку сомнения
Гнал из нас полуночный кошмар.

То задумано было, иль случаем,
Только эту убогость прервал
«Бытовик», что затеял отмучиться,
И железное сердце сорвал.

И, как всякое дело поспешное,
Учинил среди ночи аврал,
Когда мгла ледяная, кромешная
С ветром скользким устроили бал.

Без воды, без тепла, электричества
На холодно-голодном пайке,
Боевая готовность со спичками
На расквашенном вдрызг пятаке.

Руки в саже и лица прокопчены,
И рубцами желтеют черты,
И шинели соляркой промочены,
И на ранах белеют бинты…

Время хитрое в памяти вытравит
Беспощадно любой уголок
И стараньями юности выправит
Даже этот осенний листок.

19 ноября

Рыжий чёрт. А всё – он,
Ловелас, интриган и проныра,
Убаюкал зайти в гарнизон
По друзьям и знакомым квартирам.

Сам – невинность. Так многие лгут,
Будто только для общего блага.
Там тепло, и давно уже ждут
Вот такие же души-бродяги.

Неприкаянные, без прикрас,
Без железных засов и ограды,
С воспалёнными веками глаз
От бессонницы, частых нарядов.

В кителях, галифе, сапогах,
В замусоленных, потных рубашках,
Исцарапанных, в грязных бинтах,
Ядовитой соляркой пропахших…

Испещрённые сетью морщин,
Островками колючей щетины
И в плену беспощадных седин,
Разбросавших пласты паутины.

Лилась водка с хорошим вином,
Было мало дешёвой закуски,
Дым табачный висел над столом,
Половицы скрипели до хруста.

Свет едва пробивал абажур,
Серой пылью ложился на стены,
Потолок, и ложился на шнур
Для просушки белья и антенны.

Занавески холодную мглу
Не пускали, на раме бледнея.
Прямо на пол в пустынном углу
Были свалены в кучу шинели.

Было шумно, и было тесно,
Было много терпимой бравады,
Были шутки, и было смешно
Средь грохочущей вкруг канонады.

Был, конечно, занозистый спор,
И костёр распалялся насмешкой,
Не смолкая, звучал разговор
Тут и там, беспредметный, и в спешке.

Была глупость, и была хвальба,
И картошка в мундирах из лета,
Была в форточку даже стрельба
Из не сданного в часть пистолета.

Ликованье горячих голов
Прорывалось неистово в речи,
Говорили взахлёб, ветер слов
Нас обманом коварным калечил.

Пили дружно за общий успех,
И за бога войны, и за званья,
За здоровье, и пили за тех,
Кто на службе, в пути, на заданье.

Была пара отчаянных глаз,
Что веселью эффект придавала,
Даже самых отважных из нас
В беззащитных существ превращала.

А потом была жгучая ночь,
Обручами сдавившая стужа.
Но желание жить, превозмочь,
Словно пар, вырывалось наружу.

И хотелось, не медля, кричать
В небо чёрное с жёлтой заплаткой,
Звёзды яркие жадно срывать
И на землю бросать в беспорядке,

Чтобы счастья хватило на всех,
Чтоб звенело, играло палитрой,
Бить подошвами выпавший снег,
Уже чёрною ночью налитый.

И сорваться, зачем-то бежать,
Задыхаясь, сквозь кашель, с хрипотцой,
Километры шальные считать
И напиться воды из колодца!

«Я сквозь сон очень часто слышу…»

Я сквозь сон очень часто слышу,
Как грохочут в ночи дизеля
И как просят, они, меня
(Будто я самый главный, высший):

Прекратить этот жуткий бег,
На мгновенье хотя бы очнуться,
Чтоб соляркою не захлебнуться
И замолкнуть уже на век.

Постоять, отдышаться,
Сбросить спазмы с летящих сердец,
Отдохнуть от удушья колец,
От давленья шипящих масел.

Сколько можно по жилам гонять
Непрерывно бурлящую воду
День и ночь, несмотря на погоду?
И ещё никому не пенять,

Что форсунки «забиты» нагаром,
И приходится долго «чихать»,
И станиною гулко дрожать,
На поршня принимая удары.

Может, это и нужно кому,
И его ожидает награда,
Что собою заслонит досаду
Снопа искр в выхлопную трубу?..

Я сквозь сон очень часто слышу,
Как грохочут в ночи дизеля,
Как они окликают меня
С каждым звуком всё глуше и тише!

Зимнее утро