Владимир Броудо - Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга вторая

• Название: Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга вторая
• Автор: Владимир Броудо
• Жанр: Историческая проза

Сборник художественных произведений авторов-выпускников разных лет Минского ВИЗРУ ПВО (Книга вторая) наполнены любовью к своей альма-матер, Отечеству и сослуживцам по училищу и дальнейшей службе. Авторы произведений: Александр Широков, Юрий Алабов, Виталий Курильчик, Алек Хлебов, Семён Толмачёв, Александр Мамонов, Юрий Хлебовец, Владимир Никульников, Игорь Трофимов, Андрей Фролов, Владимир Белкин, Владимир Броудо, Николай Чикин. Книга первая вышла в 2015 году.

---

Зимнее утро

Ночью сопку совсем замело,
Словно саван накинула вьюга…
И спасение наше тепло —
Лишь мираж в отопительных трубах.

У бессонницы только глаза,
Только сажа и белые зубы,
И по-русски не может сказать,
Что такой нам поставили уголь.

Что дрова уже все сожжены,
И валежник подобран, и ветки
Подчистую почти снесены
Топорами с древесных скелетов.

И вдобавок вчера намело,
Завалило стерильно окрестность.
Ну а нас-то, зачем занесло,
Желторотых, да в гиблую местность?

Желание

…Мне бы…

Н.Рубцов.

Мне б немного покоя и полчасика сна,
Чтоб не мучили чёрные мысли,
Чтоб за книгой сидеть допоздна
Этим вечером хмурым и мглистым.

Чтобы тусклое пламя свечи
Освещало слова на страницах,
А страницы в грядущей ночи
Нескончаемой шли вереницей.

И хотя бы немного тепла
От стоящей в углу батареи,
Чтобы сидя у края стола,
Не озябнуть в суконной шинели.

Чтобы стылость убогую клеть
Не сегодня в шагах измеряла,
Чтоб дыханием пальцы не греть
И не кутаться внутрь одеяла.

И немного совсем тишины,
Чтоб ни ветра, что злится и скачет
То по кровле, то в щелях стены…
То деревья застонут и плачут.

Чтобы долгая, долгая ночь
Только солнечным утром кончалась,
И худое чтоб сгинуло прочь
И назад больше не возвращалось!

«Бессонные тёмные ночи…»

Бессонные тёмные ночи
Холодной, холодной зимой,
Над сопкою вьюга хохочет,
Увлёкшись за снежной игрой.

Колючие иглы швыряет,
Сгущая сильней темноту.
Сирена свой голос срывает,
Крича без конца в пустоту.

Тревога. Тревога. Тревога.
Посыльные гулко бегут,
Где в двери, где в стены, в пороги
Ногами отчаянно бьют.

И снова по скользкой дороге
Стучат каблуками сапог…
Тревога, нас гложет тревога —
Успеть всё в отведенный срок.

«Налёты, налёты, налёты…»

Налёты, налёты, налёты.
Учебные цели, бои…
Штурвалы крутя до дурноты,
Доклады крича до хрипоты,
Летят наши будние дни.

А ночью опять тренировки,
С планшета «играем» в войну,
Бездарно, топорно, неловко,
Но чтобы повысить сноровку,
Не сдаться коварному сну.

Но связь не такая уж дура,
Не хочет – попробуй сыскать,
Связисты мелькают со шнуром,
Натужно кричат в гарнитуру,
Чтоб как-то себя оправдать.

Ревут дизеля среди ночи,
Прокашлявшись, снова ревут.
И слышно, как гулко топочут
Солдаты, как шумно хлопочут,
Солярку насосами льют.

В кабине накурено, мрачно,
Пора уже вешать топор,
Но сверху нам ставят задачу:
В противогазах собачить
(Удушьем смывая позор!)!

Полосками жёлтого цвета
Экраны во тьме мельтешат,
Где контуры местных предметов
Размыли свои силуэты
И мелкою зыбью дрожат.

«Замёрзла в рукомойнике вода…»

Замёрзла в рукомойнике вода.
Да, так бывает.
Одна сплошная корка льда
Лежит, не тает.

Вода замёрзла и в ведре,
Застыла глыбой,
Как на столовом серебре
Немая рыба.

По стенам изморось пошла
Мохнатой лентой,
На плинтус и на пол легла
Узорным позументом.

Свет от свечи светлей, белей…
И замирает.
«Сифонит» холод из щелей,
Дыхание спирает.

Звенит, повиснув, тишина,
Как гимн свободе,
Остатки теплоты и сна
Под тишину уходят.

Ведро поставить на плиту
Совсем не трудно…
Вот так, обычно, по утру
К нам в жизнь приходят будни.

Учения

Дивизион – в походный строй!
Сирена радостно завыла,
Ей очень нравится настрой,
Чтобы она здесь главной была.

Когда в правах дозволен бич,
Крыть без разбора лютым матом
И под одну гребёнку стричь
И офицера и солдата,

За то, что те хотят служить,
Под ношу подставляют плечи,
Готовы головы сложить
На бранном поле грозной сечи.

И это был не просто вид.
Секундомеры ошалели,
Замки ружейных пирамид
С особым лязганьем гремели.

Скрипели петли у дверей,
Из гнёзд хватали автоматы,
Комплекты рыжих штык-ножей,
Патроны в «цинках» и гранаты.

Хватали каски, вещмешки,
К ремням крепили химзащиту
И, как пехотные стрелки,
Что злой решимостью налиты,

Бежали не жалея ног
К местам по боевым расчётам,
Где кто, в старании, как мог,
Включался в жесткий ритм работы.

Зима к тому же удила
Успела закусить, сжевала,
Порошу мелкую скребла,
Горстями полными швыряла.

Чтобы сильнее досадить
Ртуть опускала ниже, ниже,
Старалась лёгкие сдавить,
Прозрачный воздух сжижить.

Ревели грозно тягачи,
Лебёдки с кашлем чертыхались,
Звенели яростно ключи,
Когда на гайках не держались.

Разъёмы падали, стуча
О землю глухо и утробно.
Тащили кабель, волоча,
По целине сугробной.

Клонили пост в опасный крен
Так, что упоры трепетали,
Снимали зеркала антенн
Гурьбою, на «тележку» клали,

Где каждому свой постамент
Для перевозки предназначен.
С усильем правили брезент,
Который коркой ледяной был схвачен.

Катили вёрткие хода,
Грунтозащиту отдирали,
Что челюстями мерзлота,
Казалось, навсегда держала.

Домкраты скручивая в низ,
На шасси технику спускали,
Не прекращаясь, шум и визг
То там, то здесь перекликались.

Сводили балки пусковых,
Ракеты тентом укрывали
И, поминая всех святых,
Крепёж креплений проверяли.

Просили помощи порой,
Кричали, дыбились, шутили,
Порой язвительной волной,
В сердцах, беззлобно костерили.

Бычки смолили в уголья,
Пуская в долгий путь по кругу,
А то, раздевшись до белья,
Хвалились удалью упругой.

Бросали шапки, ели снег,
То пили воду ледяную
Из родника, что свой разбег
Вдруг в прорву обрывал земную.

Зима, бессильем исходя,
Во все тягчайшие бросалась,
Струнила яро холода
И над метелью измывалась,

Их пригибала до земли,
Чтоб с новой силой подниматься,
Чтоб хмури тучи волокли,
Не дали солнцу разыграться.

Желала: цену перебить, —
Чтобы посеять дух сомненья,
Чтоб снегом пепельным сокрыть
След горький отступленья.

«Необъятная ночь февраля…»

И. Я-ну

Необъятная ночь февраля,
Густота – словно масло на хлебе,
На погруженных в дрёму полях
Простыня серебристого снега.

Миллионы игристых угроз
Свои жала во тьме обнажают,
Отступивший вдруг было, мороз
Всё подряд, без разбора, хватает,

Тишину и железо машин,
Трубки, кабель, стекло, рукавицы,
Сводит мышцы мальчишечьих спин,
Клеит инеем напрочь ресницы.

Бесконечная тонкая вязь
Звёзд, застывших в пространстве.
Жаль, но только она не зажглась,
Мысль, о нашем земном мессианстве.

От усталости падали в сон
Вдоль кабины шинельною лентой,
Мы же, двое, попали в полон
На антенном прицепе под тентом.

«Эту цель не найти ни за что, никогда…»

Эту цель не найти ни за что, никогда
Нашей узкой антенной иголкой,
Как от боли, ревут привода,
Влево – вправо ныряя без толку.

Горизонт мы обшарили весь,
Мы по сопкам лучами скользили,
Протыкали восходную взвесь,
Дизелями нещадно чадили.

Если б польза была от того,
Мы на брюхе бы землю пахали,
Целину неприступных снегов
Мы б ладонями рук разгребали.

Мы бы много ещё и чего…
Нам ещё предстоит и немало,
Чтобы звёзд в лейтенантский погон,
Ну, хотя бы чуть-чуть перепало.

В день погрузки

Что за связь? Только трели морзянки,
Что в наушниках ловит радист…
Построенье. «Прощанье славянки».
Да сирены, сорвавшейся, свист.

Пёстрых женщин печальная группа
У потухших внезапно окон.
Часовой неподвижный в тулупе.
Поредевший в строю гарнизон.

Замполит не кривит душою,
Что готов нас всех расстрелять,
Если мы в Забайкалье стеною,
Вгрызшись в землю, не сможем стоять!

А погрузка – забота простая:
В норматив чтоб стоял эшелон,
Когда стрелки часов хлестают
Лейтенантов со всех сторон.

Чтоб машина с натужным рёвом,
За собою таща прицеп,
Жгла сцепление снова и снова,
Как единственно верный рецепт,

Чтоб проехать, едва не касаясь,
Миллиметры считая, с бортом,
Всеми шинами в пол упираясь,
Жадно воздух хватая ртом.

Чтоб мостки на предел выгибались.
Заглушая и грохот и хруст,
Неуклюже платформы качались,
Принимая ответственный груз.

Подгоняют прицепы вручную,
Навалившись на раму гурьбой,
Крутят дышло напропалую,
Чтобы выправить разнобой.

Войсковая потом работа,
В ход и гвозди идут и бруски,
И с утра до седьмого пота
Поднимаются вверх молотки.

Показатель высокой закалки:
Сталь на стяжках трещит и звенит.
Перекрёстно вяжутся балки.
К доскам пола фаркоп прибит.

Проверяют чехлов крепленье,
Как домкрат зашплинтован чекой,
Да вода с ядовитым шипеньем
Мчит из блоков горячей рекой.

Перестук, переклик, перебранка.
Как обычно, лютует мороз.
Поле чистое – полустанок,
Лишь за рампою кустик лоз.

Станция Магдагачи