Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

• Название: Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича
• Автор: Михаил Антонов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7598-0959-3

Книга посвящена творчеству знаменитого русско-французского правоведа XX века, одного из основоположников социологии права как научной дисциплины, Георгия Давидовича Гурвича (1894–1965). Взгляды мыслителя изложены в контексте его интеллектуальной биографии, что позволяет лучше понять перипетии развития мировоззрения ученого. Работа состоит из двух крупных блоков. В первом, аналитическом, освещается жизненный путь Гурвича, рассматриваются основные элементы его учения, анализируются концепции. Второй блок содержит произведения мыслителя, в том числе неизданные, ряд архивных биографических и эпистолярных материалов.

Для студентов и аспирантов, изучающих социологию, юриспруденцию, философию, преподавателей гуманитарных дисциплин, а также для широкого круга читателей, интересующихся историей правовой мысли и желающих углубить свои представления о связи права и общества.

---

Буржуазия. Первоначально бросающаяся в глаза направленность этого социального класса на прогресс на деле, по мнению Гурвича – убежденного социалиста, критически воспринимавшего роль и значение буржуазии для развития социума, – в значительной мере нейтрализуется и сводится на нет скрытой тенденцией к сохранению традиционного уклада экономики. Преследуя главную свою цель (извлечение прибыли и сохранение собственности), считает ученый, буржуазия препятствует прогрессивному развитию общества, основное направление которого Гурвич видел в становлении института коллективной собственности и в «социализации» частной собственности. Поэтому данному классу не свойственна та временная перспектива, которая обычно составляет основу его идеологии (прогресс, опережающее себя время), – здесь имеет место обманчивое время, где происходит жесткая борьба между запаздывающим и опережающим себя временем. Это время даже преобладает над другой, сходной временной перспективой – временем альтернативы между задержкой и ускорением, поскольку из-за конфликта между идеологией (прогресс) и фактическим интересом (сохранение собственности) происходит не размеренное чередование двух разных темпов развития, а их спонтанная смена в результате изменения баланса сил. В целях организации производства буржуазия заинтересована в обладании временем, его концептуализации и стандартизации.[607]

Пролетариат. Гурвич видел роль данного класса во введении в социальную жизнь новых институтов индустриального самоуправления и коллективной собственности. Таким образом, этот класс характеризовало стремление к инновации и к социальной революции. Поскольку другие социальные классы, по мнению мыслителя, препятствовали в этом пролетариату, а существующие социальные порядки не позволяли быстро и эффективно переориентироваться, то основной временной перспективой пролетариата мыслилось время стихийных изменений. Это время соответствовало задаче данного класса и комбинировалось с другой ведущей временной перспективой – опережающим само себя временем. Овладение социальным временем и его концептуализация оказываются не рационализованными, как в случае буржуазии, а скорее эмоциально окрашенными, а потому представлениям о времени в этом классе свойственен некоторый утопизм[608].

Средний класс и технобюрократия. Гурвич не рассматривает «средний класс» как некую социальную целостность – для него речь может идти о множестве посредующих звеньев между основными социальными классами. То, что называется средним классом, на самом деле, считает мыслитель, представляет собой конгломерат социальных групп, объединяющих интеллигенцию, чиновников и мелких предпринимателей. У каждой из них – свои интересы, своя идеология и свои временные перспективы, которые вступают в конфликт с временными перспективами других равноположных групп. Поэтому здесь даже не может идти речь о социальном классе как таковом, а для данного социального сегмента оказывается характерен «временной хаос», где преобладает иррегулярное время. То же самое можно сказать и о технобюрократии, состоящей из разнородных социальных групп, для которых в той или иной мере характерна тенденция к объединению в социальный класс. И в рамках технобюрократии разные временные перспективы различных социальных групп вступают между собой в конфликт. Так, если для занятых планированием групп чиновников свойственно опережающее себя время, то для групп технических специалистов характерно время чередования между ускорением и замедлением, а бюрократические группы государственных чиновников зачастую живут в условиях запаздывающего времени долгой длительности. Данному сегменту в целом не свойственны тенденции к обладанию временем или его концептуализации[609].

Еще одним срезом для изучения социального времени является анализ временных перспектив глобальных обществ. Здесь Гурвич следует своей классификации, подразделяющей глобальные общества на две основные группы (первобытные общества и исторические общества), добавляя еще концептуально автономную категорию «глобальной социальной структуры». Эта последняя характеризует общую систему социально-политических и культурных балансов в мире и отличается относительной стабильностью, медленностью инновационных процессов и соответственно единой и иерархизированной временной структурой[610]. В отличие от нее, «жизненное» время глобальных обществ оказывается мобильным, а временные перспективы постоянно сменяют друг друга в рамках каждого из таких обществ.

Для первобытных обществ в целом характерно так называемое мифологическое время, в котором совмещаются и взаимодействуют циклическое время, задерживающееся на себе время и иррегулярное. Обладание временем здесь практически невозможно – эти общества подчинены своему времени; концептуализация же происходит в рамках мифологии и религии. В эпохи перехода этих обществ в историческую перспективу доминирующим становится обманчивое время[611].

Историческим обществам, наоборот, свойственно стремление обладать своим временем, что и отличает их от обществ первобытных. Первым историческим обществом Гурвич считал «харизматическую теократию», для которой был характерен интересный разрыв между официальным, идеологизированным временем (циклическое – повторяющее священные обряды) и фактическим временем (опережающее себя время и задерживающееся на себе время, отражающие реальные временные перспективы повседневной жизни социума, в котором неуклонно проявляются тенденции к рационализации). Примерно такая же ситуация складывается в патриархальных обществах, где преобладает задерживающееся на себе время, которое борется с инновационными тенденциями, приносимыми в социальную жизнь обманчивым временем[612].

В силу существующей социальной структуры время в феодальном обществе характеризуется крайним плюрализмом. Каждая социальная группа имеет свою автономную временную иерархию: если, к примеру, для церкви или крестьянства обычным является циклическое время, то для городских ремесленников и цеховиков – опережающее себя время. По мере укрепления государственной власти обществу навязывается одна из временных иерархий, как правило, церковная. Церковь, в свою очередь, вступает в компромисс с другими социальными группами и их временными перспективами, в результате чего циклическое время сочетается с опережающим себя временем. В феодальном обществе происходит четкая концептуализация времени, ведущая к обладанию временем путем повсеместного введения стандартов его количественного измерения[613].

Доминирующей временной перспективой следующего исторического типа глобальных обществ – городов-полисов, трансформирующихся в империи, – является опережающее себя время. Общество становится хозяином своего времени, которое рассматривается как возможность творчества и прогресса. Но эти тенденции характерны только для верхних слоев общества, тогда как преимущественная часть социума по-прежнему живет в циклическом или задерживающемся времени. Поэтому вектором движения времени является борьба между несколькими временными перспективами[614].

Раннекапиталистические общества, с одной стороны, стремятся к прогрессу, а с другой – сильно зависят от новых технологий. Поскольку любой технологический процесс предполагает стабильность, задержку, то время альтернативы между прогрессом и задержкой является основным для этого типа глобальных обществ. Здесь больше внимания, чем в других обществах, уделяется приемам управления временем, и девиз «время – деньги» становится характерным выражением данной тенденции. Одновременно происходит концептуализация времени, прежде всего в рамках технических, а затем и экономических потребностей[615].

Общества развитого капитализма имеют временную систему с еще более ярко выраженными противоречиями. Характерные для капитализма противоречивые тенденции к прогрессу и одновременно к регуляции социальных процессов сообразно технологическим параметрам производства вызывают борьбу двух временных перспектив – опережающего себя времени и задерживающегося на себе времени. К этим двум перспективам присоединяется еще и свойственное экономическим процессам в эпоху капитализма иррегулярное время, отображающее колебание экономики между кризисами и экономическими подъемами. Концептуализация времени происходит в рамках разных социальных классов неодинаково, поэтому в обществе имеют место конфликты разных систем измерения времени.

Но, как было продемонстрировано выше, данная позиция зиждется на предположении о единстве временных структур и систем человечества. В этом смысле концепция социального знания, по Гурвичу, не сводится только к обособлению разных систем знания в зависимости от той или иной социальной группы, которая такие системы порождает[616]. Подобная позиция, действительно характерная для первых работ мыслителя по социологии знания, была затем[617] изменена в пользу признания существования общих систем знания, свойственных глобальным обществам и имеющих приоритет (в смысле значения для формирования эталонов коллективной ментальности).