Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

• Название: Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича
• Автор: Михаил Антонов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7598-0959-3

Книга посвящена творчеству знаменитого русско-французского правоведа XX века, одного из основоположников социологии права как научной дисциплины, Георгия Давидовича Гурвича (1894–1965). Взгляды мыслителя изложены в контексте его интеллектуальной биографии, что позволяет лучше понять перипетии развития мировоззрения ученого. Работа состоит из двух крупных блоков. В первом, аналитическом, освещается жизненный путь Гурвича, рассматриваются основные элементы его учения, анализируются концепции. Второй блок содержит произведения мыслителя, в том числе неизданные, ряд архивных биографических и эпистолярных материалов.

Для студентов и аспирантов, изучающих социологию, юриспруденцию, философию, преподавателей гуманитарных дисциплин, а также для широкого круга читателей, интересующихся историей правовой мысли и желающих углубить свои представления о связи права и общества.

---

Но, как было продемонстрировано выше, данная позиция зиждется на предположении о единстве временных структур и систем человечества. В этом смысле концепция социального знания, по Гурвичу, не сводится только к обособлению разных систем знания в зависимости от той или иной социальной группы, которая такие системы порождает[616]. Подобная позиция, действительно характерная для первых работ мыслителя по социологии знания, была затем[617] изменена в пользу признания существования общих систем знания, свойственных глобальным обществам и имеющих приоритет (в смысле значения для формирования эталонов коллективной ментальности).

Концепция социального времени была последним научным достижением мыслителя. Она логически завершала «гиперэмпирический» проект Гурвича, дополняя лишенную социального содержания типологию конкретным анализом временных перспектив, позволяющих исследователю ориентироваться в динамике форм социабельности. Так же как и применительно к типологическому анализу, эта концепция принципиально не опирается на объективные критерии, а потому создает впечатление схематичности и формальности. Но, как было отмечено выше, данный схематизм был целенаправленным и позволял Гурвичу вписать свою социологическую доктрину в рамки релятивизма собственной диалектики. Возможно, в ущерб убедительности своей теории, мыслитель последовательно реконструировал социологическое знание в соответствии со сформулированными им методологическими принципами. Закончить в той или иной степени ему удалось только два охарактеризованных выше аспекта (типологический и временной), тогда как правовая концепция, к изучению которой мы приступаем, не претерпела существенных изменений даже с учетом кардинальных изменений научного мировоззрения Гурвича в диалектический период творчества. Сформулированная в общих чертах еще в 1930-х годах, правовая концепция так и осталась по большому счету основанной на феноменологической философии, в то же время подготовив почву для переориентации в 1940-е годы научного мировоззрения мыслителя.

II. Юридический аспект

1. Общая характеристика

Правовые воззрения Гурвича были сформированы под действием различных и порой противоречивых интеллектуальных влияний, что придало им известную долю оригинальности. Об этих влияниях уже было достаточно сказано выше: прежде всего речь идет о роли идей Ф. В. Тарановского и Л. И. Петражицкого, которые послужили основой для дальнейшего развития теории мыслителя. Впоследствии эти идеи были дополнены феноменологическими представлениями, идеями Дюркгейма и его школы, концепциями правового реализма. В свою правовую теорию Гурвич интегрировал политическую философию Фихте и Прудона, а также – в меньшей степени – воззрения и представления других мыслителей (Сен-Симона, Бергсона и др.). Подобная интегральность учения Гурвича о праве выделяет это учение на фоне существовавших в первой половине XX в. правовых концепций, большинство из которых тяготело к той или иной форме методологического монизма. Мыслитель синтезировал в своей теории элементы разных правовых концепций, разных типов правопонимания, различных философско-правовых культур (среди которых главная роль принадлежит русской, немецкой, французской и американской школам философско-правовой мысли).

Учение Гурвича о праве, равно как и иные направления его исследований, складывалось в контексте критического переосмысления тенденций развития предшествующих и современных направлений правовой мысли: большинство концепций ученого представляют собой не итог последовательного развития его мысли, а результат критики концепций иных мыслителей. В этом смысле правовое учение Гурвича было неразрывно связано с эволюцией философско-правовой мысли в XX в. В правовой доктрине ученого удачно сочетались черты, характерные для различных, зачастую противопоставляемых друг другу подходов к праву: социологической и феноменологической юриспруденции, с одной стороны, и идеал-реалистической традиции В. Соловьева и его школы – с другой; правового реализма и нормативизма; наконец, юснатурализма и юридического позитивизма, которые Гурвич оригинально интегрировал в учение о праве позитивном, одновременно укорененном в социальном бытии и связанном с абсолютными ценностями (в чем залог действенности, эффективности права).

Примечательно, что правовое учение Гурвича, так же как и учение о праве другого основоположника социологии права – О. Эрлиха, имело в качестве исходной позиции критику нормативистского и этатистского позитивизма. Как и в концепции Эрлиха, эта критика уже обозначает в общих чертах основы правовой теории, которая будет детально развита позже. Выражая несогласие с концепцией нормативистского позитивизма Г. Кельзена Гурвич писал, что общепринятые теоретические «аксиомы логического нормативизма» приводят к использованию технических приемов работы с нормативным материалом для изучения правовой действительности. Формулировать на основе такой техники смысл самого права является глубочайшим заблуждением[618], поскольку правовая действительность не исчерпывается собственно нормативным материалом, но бесконечно его превосходит[619]. Собственно нормативно-правовая система государства представляет собой систему взаимосвязанных моделей поведения, санкций за их нарушения, способов разрешения социальных и межиндивидуальных конфликтов, символов и социальных ценностей, значимых для определенной социальной группы или групп в определенный исторический период; для использования этой системы вырабатывается определенная юридическая техника. Такая техника не может полностью отражать реалии социальной жизни, зачастую отстает от них и сама изменяется под воздействием спонтанного развития правовой действительности[620]. Соответственно, и логика построения и интерпретации этой системы не может дать полного представления о праве в целом.

Нельзя, по мнению ученого, согласиться с утверждениями о государстве как о единственном правотворящем органе общества: право существует и помимо государства и его структуры, и ошибкой механистического мировоззрения Нового времени является перенесение видимых условий существования права в современном обществе на иные исторические эпохи[621]. Гурвич соглашается, что применительно к современным условиям трудно отрицать доминирующую роль государства в формировании правопорядка – это результат своеобразной «эволюции» регулятивных механизмов от недифференцированных, синкретичных форм к специальным механизмам. Право государства не является единственным возможным способом существования права, наряду с ним существуют иные способы закрепления нормативных фактов. Между правом государства, социальным, каноническим, международным и другими системами права возможны конфликты и коллизии, которые приводят к проблеме взаимосвязи права и государства. Само государство ученый определяет как блок социальных групп, организованных по территориальному принципу, основанный на безусловном принуждении и не терпящий неподчинения[622]. Государство также может быть понято как часть права: «в правовой действительности государство предстает озерцом в огромном, охватывающем его со всех сторон море права»[623]. Гурвич указывает на следующие принципы взаимосвязи права и государства: право и государство не должны отождествляться; ни право, ни государство не могут мыслиться как нечто качественно превосходящее друг друга; право и государство не могут быть полностью независимыми друг от друга; основой государственной организации является право, поэтому нельзя говорить о неправовом государстве[624].

Такая позиция не влечет умаления или отрицания государственного суверенитета, который составляет существенный признак государства. В этом плане мыслитель предлагает разделять разные виды суверенитета. Суверенитет с социологической точки зрения может определяться как преобладание в любой из социальных групп единого над множеством, центростремительных сил над силами центробежными[625] – таким суверенитетом может обладать любая социальная группа (здесь нельзя отождествлять разные виды суверенитета: политический (которым в абсолютной мере обладает государство), юридический, экономический и т. д.). В социальной действительности плюрализм суверенных порядков трансформируется в иерархию взаимоподчинения: суверенитет групп подчиняется суверенитету социального класса, нации, церкви; суверенитет последних подпадает в сферу верховенства глобальных обществ[626] – из этого положения ученый выводит примат международного права по отношению к праву национальному[627].

Вместе с тем нельзя говорить о том, что государственное право носит подчиненный характер и имеет низшую ценность, чем право социальное, – точка зрения, высказываемая французской исследовательницей Э. Серверен: «Гурвич пытался утвердить спонтанное право для утверждения демократии, которая должна была бороться против государственного права»[628]. Как мы помним, мыслитель был категорическим противником разного рода иерархий и подчеркивал относительность любой схемы взаимоподчиненности социальных явлений. И если в определенные периоды истории преобладает спонтанное, корпоративное или церковно-мистическое право, то из этого не следует, что не может существовать социальных констелляций, в которых будет доминировать право государственное (выше мы привели пример прогрессивного влияния государственного права, оказывающегося более близким к идеалу справедливости, чем право социальное – рабовладение, крепостничество и другие социальные структуры, которые находят интуитивное признание на уровне права социального, но подвергаются реформам государственного права). Поэтому, если использовать термины диалектики Гурвича, в отношениях между государственным и социальным (спонтанным) правом речь идет о взаимодополняемости, но не о конфликте, который хоть и может иметь место, но обязательным не является.