Джон Уилер-Беннет - Брестский мир. Победы и поражения советской дипломатии

• Название: Брестский мир. Победы и поражения советской дипломатии
• Автор: Джон Уилер-Беннет
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4288-7

Книга британского историка Джона Уилер-Беннета посвящена одной из самых драматических коллизий Первой мировой войны – заключению мирного договора между Советской Россией и Германией.

Автор воспроизводит напряженнейшую атмосферу и драматический накал борьбы, которая велась вокруг заключения мирного договора на международном форуме в Брест-Литовске. Уилер-Беннет представляет реалистичный анализ ситуации, а также отдает должное политической дальновидности В.И.Ленина, «оставившего не у дел» те политические круги Германии и стран Антанты, которые хотели «растащить по кускам» ослабленную войной Россию и фактически лишить ее независимости и самостоятельности.

---

Декрет о мире, представлявший собой довольно длинный документ, предлагал немедленно начать переговоры о заключении «справедливого и демократического мира» без аннексий и без контрибуций. В нем провозглашался отказ от тайной дипломатии и намерение опубликовать все секретные договоры, заключенные царским режимом. Декрет предлагал немедленно заключить перемирие на всех фронтах сроком на три месяца для облегчения начала мирных переговоров.

Когда буря оваций стихла, Ленин заговорил снова. Он предложил съезду немедленно утвердить Декрет о мире, оставляя уже Учредительному собранию возможность окончательно утвердить мирный договор, который мог бы быть заключен на основе этого декрета. Однако он не хотел, чтобы у собравшихся оставались какие-то иллюзии о легкости заключения мира:

«Некоторые империалистические правительства будут сопротивляться нашим мирным предложениям, мы вовсе не обманываем себя на этот счет. Но мы надеемся, что скоро во всех воюющих странах разразится революция, и именно поэтому с особой настойчивостью обращаемся к французским, английским и немецким рабочим… По всей вероятности, империалистические правительства не ответят на наш призыв, но мы не должны ставить им ультиматум, на который слишком легко ответить отказом. Если германский пролетариат увидит, что мы готовы рассмотреть любое мирное предложение, то это, быть может, явится той последней каплей, которая переполнит чашу, и в Германии разразится революция. Мы готовы рассмотреть любые условия мира, но это вовсе не значит, что мы согласны принять их».

В течение часа выступавшие представители от разных фракций, в большей или меньшей степени, в целом одобрили Декрет о мире. Наконец, Каменев поставил вопрос на общее голосование. Кто за? Лес рук взметнулся вверх в едином порыве. Против? Один из делегатов попробовал было поднять руку против, но вокруг него разразился такой взрыв негодования, что он поспешно опустил руку… Принято единогласно.

Неожиданный и стихийный порыв поднял всех на ноги, и общее единодушие вылилось в стройном, волнующем звучании «Интернационала». Какой-то старый, седеющий солдат плакал, как ребенок; один молодой рабочий с покрытым потом, сияющим от счастья лицом, радостно улыбаясь, говорил: «Конец войне! Конец войне!»

Так в Россию пришел мир[50].

Однако ситуация недолго оставалась идиллической. Хотя революция и свершилась, она еще не утвердилась, и большевикам было необходимо преодолеть как вооруженное, так и пассивное сопротивление, прежде чем действительно овладеть ситуацией в стране.

Когда утром 28 октября нарком по иностранным делам Троцкий пришел принимать дела в министерство иностранных дел и дал указание перевести Декрет о мире на иностранные языки, 600 служащих министерства написали прошения об отставке и покинули здание МИД. Его коллега Урицкий, потребовавший в архивном управлении министерства тексты тайных договоров для их опубликования, был буквально выдворен из управления; из административно-технического персонала лишь один сотрудник экономического управления остался на месте работы[51].

Служащие Госбанка отказались выдавать деньги новому правительству. Одновременно 29–31 октября произошли мятеж юнкеров и военная авантюра Керенского в Гатчине[52].

Однако в течение нескольких дней все эти попытки были пресечены и большевики полностью взяли под контроль ситуацию как в Москве, так и в Петрограде. Постепенно государственный механизм, деятельность которого была нарушена в результате переворота, приходил в нормальное русло, и 8 ноября Троцкий разослал ноты послам союзных держав, официально уведомляя их о появлении нового правительства и привлекая их внимание к Декрету о мире. Было подчеркнуто, что нота является «официальным предложением немедленного перемирия на всех фронтах и немедленного открытия мирных переговоров». На следующий день аналогичная нота была направлена дипломатическим представителям нейтральных стран, причем высказывалась просьба «официально донести до сведения враждебных государств» выдвинутые предложения о мире.

Послы и другие представители высшего звена дипкорпуса союзных государств на совещании, состоявшемся 9 ноября 1917 г., решили проигнорировать ноту Троцкого и рекомендовать своим правительствам не отвечать на предложения советского правительства, «поскольку правительство, претендующее считаться законным правительством России, было установлено при помощи силы и не получило признания русского народа». В целом эти рекомендации были выполнены правительствами стран Антанты, которые отказались признать новый режим и те предложения о мире, которые были им выдвинуты. Более того, союзники пошли еще дальше – не признавая Совет народных комиссаров законным правительством России, они фактически стали считать таковым Ставку русских войск в Могилеве.

В это же время был предпринят явный и определенный шаг в направлении мира – 8 ноября комиссар по военным делам Крыленко[53] дал указание о поддержке братания на всех фронтах и поручил генералу Духонину[54], который был назначен Верховным главнокомандующим после ареста и исчезновения из поля зрения генерала Корнилова, «обратиться к военному командованию вражеских армий с предложением о немедленном прекращении военных действий для открытия переговоров о мире».

Генерал Духонин не дал никакого подтверждения ни о том, что он получил соответствующие указания Совета народных комиссаров, ни о том, что он собирается их выполнять. Когда вечером 9 ноября ему был задан прямой вопрос, будет ли он выполнять то, что ему предписано, он ответил, что может выполнять приказы только «правительства, поддерживаемого армией и страной». После этого ему было немедленно сообщено по телеграфу, что он отстраняется от занимаемой должности; главнокомандующим вместо него назначается Крыленко, а комиссаром по военным делам – Дыбенко[55].

Ленин направил радиотелеграмму, адресованную всем солдатам и матросам армии и флота, в которой сообщил о причинах и обстоятельствах этой замены и призвал активно участвовать в достижении мира:

«Дело мира в ваших руках. Вы не дадите контрреволюционным генералам сорвать великое дело мира, вы окружите их стражей, чтобы избежать недостойных революционной армии самосудов и помешать этим генералам уклониться от ожидающего их суда».

Всем полкам предписывалось выбирать полномочных представителей для вступления в переговоры о перемирии с неприятелем, судьба которых теперь передавалась в их руки[56].

Однако Духонин не покинул Ставку в Могилеве; он также не был немедленно арестован собственными войсками. Вместе со своим штабом и частью офицерского корпуса он не сложил оружия и предпочел ответить ударом на удар. В Ставке были напечатаны листовки и воззвания, которые распространялись не только среди войск, но также были напечатаны в некоторых оппозиционных газетах в Петрограде. Чувствуя уверенность благодаря открытой поддержке союзных военных миссий, а также молчаливой поддержке со стороны дипломатического корпуса тех же стран, Духонин активно обращался за поддержкой к рабочим и крестьянам, призывая их к созданию нового народного правительства, «которое не будет держаться на насилии, крови и штыках. Не теряйте время. Армия ждет, когда вы скажете свое слово».

Правительства союзников оказали Ставке своего рода «отрицательную поддержку», направляя ей протесты против действий новой власти. Они проигнорировали произошедшую революцию, не признали новое правительство, презрительно насмехались над Троцким и посылаемыми им нотами и всячески поносили его, в то же время не отвечая на эти ноты, но они не могли не реагировать на ясный и четкий приказ Совета народных комиссаров прекратить военные действия. Через голову фактического правительства в Петрограде они обратились напрямую к Духонину. В период с 10 по 17 октября в Ставку был передан ряд письменных протестов от военных атташе союзников против нарушения условий соглашения от 23 августа 1914 г.; также было получено сообщение от главы французской военной миссии генерала Бертло, в котором говорилось, что «Франция не признает Совет народных комиссаров законным правительством России», и выражалась уверенность в том, что русское Верховное командование «удержит русскую армию на позициях против общего врага»; наконец, пришла телеграмма от американского военного атташе, в которой выражался «категорический и решительный протест против любой попытки заключения сепаратного перемирия со стороны России».

Во всех сообщениях явно намекалось, что любые подобные действия со стороны России будут иметь для нее самые серьезные последствия, и этот намек был понят таким образом, что союзники готовы обратиться к Японии с просьбой ударить России в тыл. Политика такого рода протестов и завуалированных угроз была неэффективной и неразумной, и можно лишь сожалеть, что союзники придерживались именно этой линии, пагубность которой в то время осознавали лишь немногие из тех дипломатов союзных стран, которые тогда работали в России. Эта политика была ярким свидетельством того, насколько страны Антанты не понимали сути происходящего в России.