В. Бирюк - Пристрелочник

• Название: Пристрелочник
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Научная Фантастика

«И кочегары мы, и плотники…» Коли есть место, что зовётся — Стрелка, то и людей, которые при том месте живут — зовут стрелочниками или пристрелочниками. И меня так называли. Что глядишь красавица? Ждёшь, что расскажу — как я в одну ночь город выстроил? Ага, и мост хрустальный до самово городу Парижу. Трахнул, тибедохнул… «пушки с пристани палят — кораблям пристать велят»… Господи, сколько ж сказок про меня, про мой город по Руси ходят! И что по воле Богородицы в одну ночь вышел из земли пустой град, велик и вельми изукрашен, и что прилетел в облаке да в сем месте домами да церквами пролился… Ерунда сиё, девочка. Мы его сами, вот этими руками… И ещё многими, и по-искуснее, получше этих — из земли вытаскивали, вылепляли, воздвигали да возвышали. Людьми место красится. Моими людьми. Как? А по всякому. И молитвой доброй, и словом худым, и умом, и дуростью, и горем с печалью и смехом с радостью… Бестолковости всякой — много было. Это нынче мы города как пирожки печём. А в те поры… всё в первый раз. Ты свой первой раз помнишь? Вот, зарозовела. А теперь прикинь — сотня мужиков враз… Ну-ну, не обижайся. Мне тогда… тоже лихо было. Смеху — аж до икоты. И что забавно: и испуги мои, по большей части, пустыми были, и надежды — всё более ложными. Планы, расчёты… попусту. А вот же ж — стоит град Всеволожск, велик да изукрашен!

---

Ещё дальше двигать прогресс? Разделять воздух турбо-детандерами, гнать в печку один кислород? — Не сейчас.

— Охренеть! Уелбантуриться электорально! В смысле: офигеть всем хавающим пиплом.

Факеншит! Откуда Николай такие слова знает?! Нет, я понимаю, что кроме как от меня — больше не от кого. Но я же не говорил! Вроде бы…

— Сто сажен высота труба? Нет. Быть нельзя.

Фриц! Твою… доннер веттер! Мы не строим трубу вверх! Мы прокладываем трубу по склону! Что решает неразрешимые конструктивные строительные проблемы. У неё длина будет больше. Но это не важно: важен перепад между нижней и верхней точками.

— Горшеня, нижнюю часть сделать из огнеупорной глины, верх… пойдёт и обычная. Саму варницу… В пять саженей высотой, врезать в склон. Кирпич мне дайте нормальный! Чтобы он жар держал!

Мои ближники загрузились — напряжённо смотрели себе на руки, изображая пальцами «размножение ёжиков».

— Ежели тута труба… а тута печка… пять сажень!.. в печку, стал быть, руда… а в трубу само собой, ветерок… а тяга? — А наддув? И как это…

* * *

Из меня попёр, несколько преждевременно, целый каскад новизней. Почти по Ляпису-Трубецкому:

«Идеи перекатывали через мозг и падали вниз стремительным домкратом…»

Здешние варницы — метр двадцать. 2–2.80 м. — следующее столетие, как раз перед «Погибелью Земли Русской». Такова установка розлива железа на левом берегу реки Гнилопяти в Райковецком городище.

Похожа на традиционный прибор для субботнего коллективного еврейского семейного пьянства.

Кувшин. В горлышке — стакан с дырками. Факеншит! Дырявый стакан для вина! Ну совершенно не по-людски! В стакан наливают вино. И оно — вытекает! Блин… Но не просто так, а в глубокие спиральные бороздки по телу кувшина. К нижним концам бороздок подставляют восемь стаканчиков. И что характерно: розлив — поровну! Всегда! Физика ж, итить её ять! Проделиться — невозможно. Хотя, конечно, если водку так разливать…

Домница на Гнилопяти тоже имеет восемь канальцев. С шагом 20–25 см, шириной 6–7, глубиной 4–6, в конце каждого — выемка, диаметром 8-10 см. Не! Не под рюмки! Внутри — не вино, а чушки железного шлака. Там же рядом найдено сопло. В 14 см длиной, для дутья.

Влияние дутья на варку железа здесь очень хорошо понимают. Даниил Заточник, сам себя называющий «смысленым и крепким в замыслах», пишет, что «не огнь творит разжение железу, но надмение мешное».

«Надмение» — дутье; отсюда надменный — надутый.

Понимание это доходило в более поздние времена и до посторонних людей. Виктор Гюго писал:

«…Северные фьорды и архипелаги — это царство ветров. Каждый глубоко врезающийся в побережье залив, каждый пролив между многочисленными островами превращается в поддувальный мех…»

Что и обеспечивало процветание кузнецов эпохи викингов.

Так что, я ничего такого, чего-то сильно небывалого — не придумал.

Другое дело, что я проскакиваю разновидность домниц под названием «штукофен» — «высокая печь». На русский слух звучит… неоднозначно. «Уелбантурить штуку феном»… Кого будем называть «штукой», и что подразумевается под «феном»? Тут столько смысловых вариантов…

Название немецкое. Хотя изобретены в Индии за тысячу лет до Р.Х. Нынче арабы строят их на Иберийском полуострове, в следующем столетии такие конструкции будут тиражироваться во Франции и Германии. Чуть позже будет — «блауфен»… Тоже — название не нравится.

Будем строить нормальную доменную печку. Большую. Первые, в Вестфалии во второй половине 15 века, были ростом в 4.5 метра. У меня — сразу 6. Надо ещё добавить подогрев воздуха, верхнюю часть сделать правильной формы, открытую грудь…

Так, об этом пока — никому! Металлургическая печка — «топлесс»?! Посчитают сумасшедшим. Что для меня — не ново.

Присутствующие зачаровано рассматривали процарапанную моим дрыном по склону на макете канавку и тяжко соображали — а почему ж мы сами до этого не додумались? Ведь все всё видят! Сквозняк на обрыве даже шапки срывает. Что высокая труба даёт сильный жар — знают. А вот собрать вместе…

На территории Советского Союза была 21 труба высотой 320–330 метров, начиная с Углегорской и Запорожской ГРЭС.

Нам такое не по зубам, тут и до «трубы Анконды» не дотянуть:

«Кирпичная дымовая труба высотой 178,3 метров стоит на бетонном фундаменте. Внутренний диаметр — от 23 метров в основании до 18 метров в верхней части. Толщина стен — снизу вверх от 180 до 60 сантиметров. Предназначалась для отвода газов из многочисленных печей для обжига медной руды. За счёт естественной тяги способна выбрасывать в атмосферу до ста тысяч кубометров газов в минуту».

«За счёт естественной тяги»… У меня чуть другой подход. «Естественная тяга» образуется из-за разницы температуры воздуха в самой печке и на вершине трубы. У меня — не «Анаконда». Ростом будет раза в полтора меньше, диаметром… на порядок. Ну и пусть будет она тянуть не сто тысяч кубов в минуту, а 10 — в секунду. А теперь сравните этот объём хоть — с кузнечными мехами, хоть — с моим вентилятором.

На эту, «естественную» тягу накладывается… «неестественная» — восходящие потоки воздуха, возникающие при движении воздушных масс вблизи перепадов рельефа. Западные ветра здесь достаточно часты. Как развернуть в устье печки северные и южные — понятно. Восточные… «Пролетая над Череповцом, посылая всех к такой-то матери…» — в смысле: создавая разряжение у вершины трубы… Вот в штиль — придётся ограничиться «естественным».

Мелочь мелкая, локальная деталь рельефа — Дятловы горы. Но позволяет не «воздвигать» трубу, а «тянуть» по склону. Построить «Анаконду» до 20 века — невозможно. Башни Кёльнского собора в 157 метров — 1880 год. Высота купола собора Святого Петра в Риме — 136 метров. Но нужно предварительно и сам собор построить! А здесь…

Имеем прогресс в концентрированном виде! Разница — в семьсот лет.

Потому, что увидел то, что не то что перед носом лежит — торчмя торчит и свет божий застит! Стену берегового обрыва. Препятствие, неудобство. Которое можно превратить в редкое преимущество, в основу для технологического скачка в области производства новых материалов.

А мы, хомо советикусы, такие! Наша соображалка — самая соображальная! Потому как выращены, вскормлены, вспоены — не с шеломов богатырских и концов копий вострых, а в условиях всеобщего дефицита и тотального равенства. Когда и украсть-то было не у кого. Приходилось самим изобретать, приспосабливать и уелбантуривать.

Развился такой… пазло-образный взгляд на мир. Типа: вот — пазл, вот — дырка в нём. Где-то в мире, возможно, есть фишка для этой дырки. Но сыскать её невозможно. А нет ли у нас в хозяйстве чего-нибудь похожего? Не по назначению — этого-то точно нет. А вот по очертаниям… или присущим свойствам… или если обпилить… или к одной, совершенно не из этой оперы, хрени пришпандорить другую, совсем не из балета, но в совокупности… Высочайший уровень распознавания образов! И — поиска новых смыслов.

Это вам не модельки кораблей-самолётов собирать из заранее заготовленных и пронумерованных дощечек! Это такой… полёт мысли и разгул фантазии!

Так, чисто к слову: вы когда-нибудь аккумуляторы через катушку Теслы заряжали? Покручивая пальчиком битые СД-диски с наклеенными магнитиками? 1.5 ампер-часа за 5 минут. «Кулибин» так и сказал:

— Дык… эта… энергию с эфиру тянет… Не, не продам. Жить пока хочется. А то все, понимаешь, кто по Тесле дармовую энергию качал… нехорошо умерли.

* * *

— Эта… ну… дозволь спросить. (Опять тот же мужик из новосёлов лезет. Уже лучше — спрашивает разрешения).

— Господин воевода.

— А? Чего? Кто?

— Когда говорить со мной надумал: продумай сперва слова. Которые ты решил мне сказать. Чтобы не экать-мекать. Твои «эта, ну» — моего времени перевод. Я тебе сказал. Если ты с одного раза не понял — вот, как раз на кирпичи и пойдёшь. А ко мне обращаясь, не забывай добавить — «господин воевода». Слушаю.

Мужика аж в багрянец бросило. Как мальчишку отчитали. И хоть бы кто?! Хоть был бы муж добрый, а то сидит… жердина плешивая. В косынке бабской. И ведь с остальными-то — запросто, без величания…

Только остальные — со мной уж не первый год. Ты, дядя, дорасти, докажи. А что ты муж бывалый… я и так вижу. Но — не мой. Пока.

— Эгх. Вот показал ты нынце, господин воевода всеволжский, как надобно строить город. Умно показал, замысловато. Поверху, говоришь, строить, по горам. Этой, как же её… параболой. Вот мужи добрые, не скудоумные, рядили-судили — как воды-то на горах взять. И тут ты указал: строить, де, водоводную машину. И гляжу я — всё-то у тебя для того есть, и мастера всякие, и железа-причиндалы. А цего нет — вон, мастер есть — сделает.