Робинзон - Под покровом тайны

• Название: Под покровом тайны
• Автор: Робинзон
• Жанр: Фэнтези

Ее жизнь ни чем не отличалась от жизни сотен тысяч сверстниц, учившихся в школах Советского Союза в начале 60 годов 20 века, но неожиданный поворот судьбы изменил все, и события в жизни девятиклассницы закрутились бурным водоворотом, приносящим и горе и радость.

---

Я, тем временем, перевернув блюдце, разглядывала надпись на нем. Но единственное, что смогла разобрать, что сделано оно было в 1783 году.

Ты пей, пей, нечего разглядывать, — сказала бабуля между глотками, — эти чашки с блюдцами дед мой сюда принес еще при Катьке-царице.

Я налила в блюдце чай, взяла кусочек сахара и отпила горячую терпкую жидкость. И с удивлением поняла, что до этого момента настоящего чая я не пробовала.

— Бабушка, — не удержалась я от восторженного отзыва, — мне такого чаю пить, еще не доводилось.

— О чем и говорю, — охотно поддакнула та, — я вот всю зиму сюда не хожу, так до того по нему соскучусь, что весной, как снег сойдет, чуть не бегом сюда ковыляю.

Я едва не спросила, почему прабабушка не ходит сюда зимой, но вовремя сообразила сама.

— А откуда ты воду берешь? — задала я очередной вопрос.

Бабушка возмущенно фыркнула в блюдце и оттуда выплеснулась половина содержимого.

— Ты дашь мне чайку попить или нет, — рявкнула она, — помолчи Христа ради хоть пару минут!

Затем бабушка степенно выхлебала три чашки чая, потом привалилась к стене и сказала:

— Давай-ка внучка потрудись, не все, задравши хвост по лесам бегать, помой хоть посуду, да чайник от сажи ототри. А потом, благословясь, избенку приберешь, и пойдем домой в Серебряное.

Она с явным удовольствием смотрела, как я сначала мыла посуду, а потом, сняв халат, чтобы не уделать его грязью, на коленках скоблила косарем деревянный пол.

— Ох, и ладная ты девка, — с довольной усмешкой сказала она, — от кавалеров отбою не будет.

— Да ладно, тебе бабуля! — застеснялась я и снова надела халат.

Прабабушка обвела взглядом посвежевшую комнатку, чайник, оказавшийся зеленого цвета и, расчувствовавшись, сказала:

— Ну, спасибо правнучка, уважила старуху, матери передай, не сержусь я на нее больше, прощаю за воспитание твое правильное. А сейчас пошли время, домой вертаться, по дороге родник покажу, где водица студеная ключом бьет.

Она прикрутила фитиль у керосиновой лампы, и мы очутились в темноте, только из открытого дверного проема голубоватым отсветом падал лунный свет.

Мы вышли на поляну и начали спускаться куда-то вниз. Не прошли и двух десятков шагов, как стало слышно слабое журчание ручейка. Но небольшой замшелый сруб, стал виден, только, когда мы подошли к нему вплотную. На нем, на четырехгранном гвозде белел деревянный ковшик. Из-под сруба бодро журчал ручей, невидимый в сгустившейся темноте.

— А вот и родничок, откуда я воду беру, — сказала бабушка, — а теперь идем дальше.

Мы прошли еще немного и уткнулись в камень, почти такой же, какой перенес нас в эту непонятную страну.

Бабушка тяжело вздохнула и твердо сказала:

— Теперь твоя очередь заговор читать. Пора самой учиться двери открывать.

Дрожащим от напряжения голосом я начала проговаривать намертво оставшиеся в памяти слова.

После первой же фразы я почувствовала, как вокруг меня ощутимо подрагивает окружающее, и становится плоским, как нарисованное. На миг я остановилась, но бабушкина ладонь крепко сжала мое плечо, и я продолжила заговор. Нарисованная картинка начала быстро переходить в надувающийся радужный пузырь, стенка которого вдруг открылась и проглотила нас.

Мы снова стояли у валуна на мшистом болотце. После темноты елового леса, сумрак белой ночи казался обычным днем. Вокруг нас звенели комары, однако не подлетали ближе полуметра.

— Слава тебе Господи! — громко сказала прабабушка, — уже не верила, что событие такое сподоблюсь увидеть! Ну, девка, держись! Теперича от тебя не отстану. Сегодня же телеграмму твоим родителям отпишу, чтобы до сентября тебя домой не ждали. С этого дня начну тебя учить по настоящему.

Она взяла ключ, лежащий на валуне, и отправила его в торбу. Потом, опираясь на клюку начала выбираться к тропе. Я шла сзади и видела, как тяжело дается ей этот путь.

Когда мы выбрались на тропинку, я робко предложила немного передохнуть. Но прабабушка, тяжело дыша, сказала:

— На том свете отдохнем, идем домой, пока деревня спит. Нечего пищу сплетням давать, мне то они уже не повредят, а тебе ни к чему лишние разговоры.

Когда мы, наконец, прибрели домой, на ходиках было уже три часа утра. Бабуля подтянула гирьку и, посмотрев на циферблат, сказала:

— Вторую ночь с тобой не спим, так, что сейчас ложимся и покуда не выспимся не встаем.

Я согласно кивнула и пошла к кровати. Сил не было даже помыться, и почистить зубы. Надев ночную сорочку, рухнула на перину и заснула.

Разбудил меня запах жареных блинов. Открыв глаза, увидела, как летают пылинки в солнечных лучах. Из открытого окна веял легкий ветерок.

Я встала и, надев сандалии, пошлепала в туалет. Когда пришла на кухню, бабушка уже гремела крышкой умывальника.

— Доброе утро Леночка, — сказала она, — я тебе водички в умывальник подлила. Можешь умываться.

— Бабушка, а где моя щетка зубная? — начала я поиск своих умывальных принадлежностей.

— Выкинула я твою щетку, — сердито сказала бабушка, — нечего зубы всяким дерьмом портить! Сколько можно вам втолковывать одно и то же.

— Бабушка опять за свое, — подумала я, — во всех книжках написано, что надо зубы чистить, да еще после каждой еды, а она думает, что умнее всех.

Но так, как мне было прекрасно известно, что с прабабушкой спорить бесполезно, я умылась, так и не почистив зубы, и уселась за стол.

На тарелке уже лежала стопка блинов, а рядом банка сметаны, в которой стояла большая деревянная ложка.

Положив пару ложек сметаны на тарелку, я принялась макать в нее один блин, за другим.

Бабушка, тем временем, грохнула на стол ломаный кирпич и ржавый большой напильник.

— Вот это, — показала она на кирпич — твои зубы, а напильник — зубная щетка, смотри, что сейчас будет.

Она начала тереть кирпич напильником и на стол посыпалась обильная красная крошка.

— А теперь представь, что это твои десны — она показала на свое запястье, и провела по нему напильником. На месте, где тот содрал кожу, сразу выступили мелкие капельки крови.

У меня сразу заныл живот.

— Бабушка, зачем ты так сделала!? — закричала я.

— Чтобы ты дура, себя не уродовала и для ваших зубных врачей работу не копила, — сердито сказала та, зализывая ранку языком, — умом то раскинь, только кажется, что щетка и мел мягкие, а зубы точат со временем не хуже напильника. А хуже всего, что десны все время тревожишь. А если их тереть до крови, гноетечение может начаться, потом зубы шататься начнут, выпадать.

Положим — нам это не грозит, пугаю я тебя, — улыбнулась она волчьей улыбкой, — но, вред от щеток знать должна. А хочешь, чтобы во рту было хорошо, полощи сразу после еды рот водой холодной кипяченой да ниткой с зубов ошметки сымай.

На какой-то момент нравоучения прабабушки меня впечатлили, но уже через пять минут я о них забыла.

После завтрака мне хотелось пойти снова на рыбалку, и еще сохранялась слабая надежда, что парни еще не уехали в озеро я смогу отправиться вместе с ними.

Но эти надежда не оправдалась. Посреди моих сборов, во дворе зашелся в громком лае Шарик.

Мы с бабулей одновременно высунули головы в окно и увидели, что около калитки стоит старенький «козлик» председателя колхоза Кузьмы Петровича, а тот, вытирая потную, бритую голову, топчется у калитки.

— Чего встал, заходи, коль пришел! — крикнула бабушка, — видишь, собака на цепь посажена.

Председатель открыл калитку и боком, стараясь держаться подальше от заливающегося лаем Шарика, прошел в дом.

— Ну, чего явился, не запылился? — недружелюбно спросила прабабушка, когда тот, держа тюбетейку в руках, появился в дверях.

— Ты, это, Никаноровна, зла на меня не держи, — сказал Кузьма Петрович, толстый, очень похожий на артиста Леонова в «Полосатом рейсе», мужчина, он был явно чем-то озабочен.

— Приехал попросить, не глянешь ли внучку мою? Что-то она второй день орет, не спит, титьку выплевывает. Юлька тоже вторые сутки глаз не сомкнула, все ее на руках носит. А я отвезу тебя туда и обратно, — сообщил он

Прабабушка задумчиво поглядела на него и затем высказала все, что думает.

— А кто на днях кричал, что меня на чистую воду выведет? Не ты ли Кузька на собрании говорил, что советская медицина все болезни лечит, а знахарям здесь места нет? Чего ты тогда фершалицу Нинку не позовешь? Пусть она твою внучку лечит.

Кузьма Петрович снова тюбетейкой вытер крупные капли пота с головы и жалобно сказал:

— Дык, Нина Васильевна уже смотрела, сказала с животиком у Анюты проблемы, надо укропную воду давать. Мыльце в попку вставить. Все делаем, а толку нема. Ну, будь ты человеком, Аглая Никаноровна, посмотри ребенка.

Бабушка испытующе посмотрела на него и сказала:

— Ладно, Господь с тобой, поехали, посмотрю, чего там у вас случилось.