Анна Чарова - Волчонок на псарне (СИ)

• Название: Волчонок на псарне (СИ)
• Автор: Анна Чарова
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Талиша никогда не носила платье и мечтает стать великим воином. Магнетизму Дария завидуют многие, но он сам с удовольствием променял бы магический дар на право быть простым человеком. Джерминаль мечтает вырасти и выйти замуж по любви. Но часто бывает так, что не мы выбираем Путь, а Путь выбирает нас и ведет туда, куда нам идти не хочется, одаривает тем, что мы не готовы принять. Первая книга тетралогии. Роман дописан и выложен до конца.

---

Джерминаль судорожно вздохнула, папка посмотрел ей в глаза, вскочил и принялся трясти ее за плечи:

— Да пойми ж ты! Я. Не. Смогу. Тебе. Помочь! А он тебя спрячет! Только так ты сможешь выжить!

Папка сгреб в объятия, вытащил из кибитки — Джерминаль так оглушили его слова, что она не сопротивлялась. Она понимала, что умрет скорее рано, чем поздно, взглянуть в глаза собственной смерти было уже не настолько страшно. То, что случилось сейчас, страшнее смерти — ее предал единственный родной человек, и она все еще не могла в это поверить. Отдал чужому дядьке. Отрекся. И ей предстоит долгая жизнь с пониманием, что даже любимые люди… Как с этим смириться?

Колдун взял ее за руку и повел за собой, прошептал примирительно:

— Я подарю ему дом, ты будешь приходить к нему в гости и нянчить младших братьев и сестер…

Ноги Джерминаль словно вросли в землю, она посмотрела на сгорбленную папкину фигуру, жалкую и одинокую. Нет-нет, он не мог так с ней поступить! Маг заколдовал его, заставил!

— Папочка! — закричала она. — Мне страшно, я не хочу с ним идти!

Но папка даже не посмотрел на нее. Силы враз покинули Джерминаль — зачем бороться, когда отец сам отказался от нее? Мама так никогда не сделала бы.

Маг шептал что-то утешительное, но она не слушала, все, что она сейчас способна была слышать — собственное сердце, обливающееся слезами. Она была уверена, что этот маг и правда не сделает ей ничего плохого, но до чего же обидно и больно!

Пока маг вел Джерминаль за руку, она оборачивалась в надежде, что папка позовет ее, вернет, хотя бы обнимет! Но нет, он будто окаменел.

Потом свернули за лавки с посудой, и яркий, как птица-повторюн, дядька в разноцветном кафтане распахнул перед магом и Джерминаль дверцу золоченой железной кареты.

Джерминаль без восторга подумала, что она впервые в жизни поедет в карете, как у князя, но это не принесло ей радости. Дядька-птица-повторюн уселся на козлы, щелкнул кнутом, и карета, запряженная тройкой красивейших лошадей, тронулась. Впереди и позади ехали по шесть всадников — охрана.

Ни что с ней будет, ни куда она едет, не волновало Джерминаль, она смотрела из окошка на мелькающие дома, на людей, косящихся со страхом, и понимала, что ее жизнь никогда не будет прежней.

Глава 7. Талиша. Твердый, как камень

Очнулась я от голода, казалось, еще чуть-чуть, и начну грызть собственную руку. В полумраке возле решетки заметила миску с молоком и чуть ли не с урчанием бросилась к ней, подняла с каменного пола лепешку, отгрызла огромный кусок, запила. Вытерла молоко, стекающее по подбородку, снова откусила лепешку. Подавилась от жадности, пока кашляла, в животе урчало, словно там завелось ненасытное чудовище.

Прокашлявшись, расправилась с лепешкой, допила молоко, и живот скрутили боли, ненадолго заставившие забыть обо всем на свете. Удивительно, но не утоленный голод пробивался даже через боль. Никогда в жизни со мной такого не случалось, как любой зарг, я научена терпеть голод, холод и боль.

Понемногу начали возвращаться мысли. Я находилась в каменном шатре, выход загораживали железные прутья. Бока болели — отлежала их на каменном полу, — было холодно. Скорее всего, это какая-то пещера, потому что в домах мягкотелых обычно есть окна. К стене за решеткой прикреплен факел, здесь светло из-за него; недалеко от моей клетки вроде бы еще одна, пустая, и ступеньки вверх, а дальше — темнота.

Вспомнилось стойбище мягкотелых, длинноносый дядька, который провел меня за стену, стойло с дипродами, злой колдун со шрамом через глаз… Как сейчас слышится его голос: "Не сопротивляйся, я сильнее", хрустит сминаемый загон, и дипродыши спешат мне на помощь. Ничего у них не получилось, жаль… Как жаль!

Я скрипнула зубами, не желая мириться с тем, что колдун победил меня. Вскочила, заметалась по пещере, вцепилась в решетку, дернула на себя, затрясла, но вырвать ее не получилось. "Твердый, как камень, смертоносный, как паук", — шептала я, ощупывая решетку в поисках слабых мест, но не находила их.

Где я? Почему здесь? Что со мной будет? Я так мало знала о мягкотелых, что даже предположить не могла, наши говаривали, они едят друг друга, неужели и меня — съедят? Проще самой умереть, не дожидаться стыдной смерти, где мой нож?

Я ощупала себя. Нету. Украли. И что теперь делать? Проклюнулась надежда, что никто не собирается меня съедать, ведь я всего-навсего ребенок. Скорее всего, они даже не догадались, что я — зарг…

Мыш! Он так и не дождался меня, наверное, бегает сейчас вдоль стены, бедняга. За Мыша было страшнее, чем за себя, он точно пропадет без моей защиты. Я вцепилась в железные прутья и принялась их трясти, пока не обессилила. Уселась на пол, вытерла пот. Живот снова заурчал, требуя еды. Да что ж такое, прямо терпеть невозможно, и голова кружится, голод такой сильный, что хочется выть, кажется, что если не поем, то сдохну прямо сейчас.

— Выпустите меня! — закричала я, пытаясь просунуть голову между железными прутьями. — Есть тут кто-нибудь? Э-гей!

Мой голодный живот отозвался жалобным курлыканьем. Будто бы услышав его, вдалеке что-то заскрипело, и на ступеньки упал солнечный свет, аж глаза заболели. Потом свет потускнел, и донеслись шаги — кто-то спускался сюда, и этот кто-то — враг. Я отлипла от решетки, попятилась, оглядела пол, но не нашла ничего, что послужило бы оружием.

Этот кто-то шагнул к факелу, я узнала колдуна с базара и попятилась, пока не уперлась спиной в стену. Выбитый глаз колдуна был закрыт черным кругляшом, но кривой шрам все равно виднелся и спускался на щеку, как вылезшая из норы сороконожка. Проклятый колдун пожирал булку, и крошки сыпались на его рубаху без рукавов, он выглядел усталым и старым.

— Ты как? Живая? — спросил он как ни в чем не бывало, и злость захлестнула меня, я скрипнула зубами, а он продолжил: — Ну и потрепала меня!

— Мало тебе, — огрызнулась я, он сел на корточки, рассматривая меня, как диковинного зверька, ощущение было, будто чужая рука ковыряется в голове, и я крикнула: — Хватит! Выпусти меня!

— Сильная, — кивнул он удовлетворенно, поморщился, и ощущение чужака в голове пропало. — Это хорошо, долго проживешь. Но дикая, это плохо.

— Чего тебе от меня надо?

— Есть хочешь? — он протянул кусок булки, рот наполнился слюной, живот зажил собственной жизнью и взревел, но я прошипела:

— Подавись.

— Подумай, — улыбнулся он, придвинулся ближе, просунул руку с булкой между прутьями.

На поясе у него был тесак. Если схватить колдуна за руку, рвануть на себя, можно выхватить нож и прирезать его, я бросилась на него, но он оказался быстрее и отпрянул, я не стала отходить, вцепилась в решетку, надеясь, что он прирежет меня, ведь впереди ждет что-то более ужасное чем смерть, например, позор рабства, меня будут заставлять делать то, что я не хочу.

— Зря ты так, — сказал колдун с сожалением, и я открыла глаза. — Поработала бы пару лет на меня, потом я отпустил бы тебя.

— Не хочу, — ответила я с вызовом.

— Жить не хочешь? — он вскинул бровь, доел булку.

— Если отпустишь, то хочу.

Он качнул головой:

— Ты нравишься мне, но не отпущу, ты все равно будешь на меня работать.

— Скорее ты сдохнешь, — от негодования я оскалилась, попыталась хотя бы доплюнуть до колдуна, но промазала.

— Правильнее и безболезненнее согласиться, и мне проще, и тебе приятней. Из какого леса ты сбежала?

Да как он, мягкотелый, хоть и колдун, смеет меня заставлять? Негодование накрыло и понесло, из меня сами собой посыпались слова:

— Зарги не боятся смерти и боли, тебе безопасней убить меня! Давай! — я попыталась качнуть прутья, и они лязгнули. — Убей меня, я все равно не подчинюсь!

Колдун потер висок и сказал задумчиво:

— Значит, зарги… Зар-ги — камни, которые катятся по Пустоши — слово ведь это значит? Твердая, как камень, смертоносная, как паук? Это многое объясняет.

Развернулся и зашагал прочь, ни разу не обернувшись. Вот гад, заставлять зарга вздумал! Может, теперь он поймет, что меня правильнее прикончить? Плохо, что на мне закончится наша семья — не верю, что Мыш выживет в одиночку.

Плохие мысли так одолели, что я не сразу услышала скрежет двери, опомнилась только, когда ощутила недобрый взгляд, вскочила, прижалась спиной к стене. Колдун вернулся, с ним было еще двое, один — старый беловолосый дед с горбом, второй — молодой дядька, даже скорее мальчишка, бороденка заплетена в тонюсенькую косичку, вместо усов — пух. Трое взрослых — против меня одной, в животе сделалось холодно, руки тоже похолодели, бросило в пот, но я заставила себя рассмеяться.

— Ну и уроды! — голос получился хриплым, наглым. — Дайте мне нож, я сама перережу себе горло.

— Ты нужна мне живой, — сказал колдун.

— Зато ты мне не нужен! — я оскалилась.