Андрей Гришин-Алмазов - Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич

• Название: Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич
• Автор: Андрей Гришин-Алмазов
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-026129-2, 5-271-09944-Х, 5-9578-1243-9

По мнению большинства историков многие преобразования и реформы Петра Великого были начаты ещё во времена правления его старшего брата.

Новый роман современного писателя А. Гришина-Алмазова с полным основанием может быть отнесён к исторической эпопее.

В книге собрана целая галерея мест, событий и лиц XVII века; автор широко использует документальный материал, известные и малоизвестные факты, а также уникальные архивные находки, которые позволяют по-новому взглянуть на многие события.

---

Доклад слуги о прибытии гонца из Москвы привёл Василия Михайловича в радостное настроение, он пулей выскочил во двор встречать гостя.

Андрей Алмазов только слез с коня, как увидел вылетевшего ему навстречу Тяпкина. Знакомство их было старым, ещё с тех времён, когда главой Посольского приказа был отец Андрея, Алмаз Иванов.

   — Вот уж не ожидал тебе здеся увидеть, — радостно произнёс Тяпкин, ведя гостя в пустую трапезную. — Ты уж извеняй мени, угостить нечема, без гроша в кармане сижу, — пристыженно сознался посол.

Андрей вынул два увесистых кошелька, один набитый таллерами, другой ефимками, и отдал их Тяпкину.

   — Один из Посольского приказу, другой из казны Матвеева.

   — Неужто Господь Вседержитель услышал мои молитвы. — Тяпкин взял деньги, вынул один таллер и послал слугу за съестным, затем вновь присел к столу: — А дела не ахти каки. Собеский уговаривает короля послать тайного посла к государю нашему Алексею Михайловичу, упросити выдвинуть войска к Молдавии, столкнуть хочет Русь и Турцию лбами напрямую, а уж тогда королю ничего не останется, как разрешить гетману ударить на Львов и Каменец, а то вдруг к Руси отойдут.

   — Царь на то не пойдёть, он щас лишь своей семьёй занят, ему не до большой войны. Вот если ба Собеский либо сам король Михаил додумались, подарили бы царю Корсунь, што на правом берегу, нам бы — желаем мы того али нет — пришлось бы войско вперёд выдвинути, а то и к Чигирину вести.

Василий Михайлович замахал руками:

   — На то сейм согласия не даст, без всякой войны города раздавать.

Андрей зло ударил кулаком по столу:

   — Да в Корсуне со времён Богдана Хмельницкого польского горнизона нету, лишь на грамотах за Польшей записано. В нём Дорошенков-есаул городскими делами правит.

   — Серавно не дадут.

   — Замкнуто кольцо, друг друга обмануть хотят, а себи обманывають. Господи, прости наши души грешные, и почему мы не можем жити по-человечески? — Андрей истово перекрестился.

   — Ладно, пойду составлю грамоту для Матвеева, обо всёма, што здеся деется, а ты иди поспи с дороги, слуга те бе отведёт в горницу для гостей, — произнёс, вставая, Тяпкин, затем громко позвал слугу.

Андрей послушно последовал за вошедшим.

Жизнь иногда выкидывает невероятные колена. В 1556 году по повелению царя Ивана Грозного дьяк Ржевский поднял донских казаков и совершил с ними по ход аж до Очакова. В походе к нему примкнуло много малороссов. После похода часть из них, не желая возвращаться под ляшескую неволю, решила осесть на ничейной земле, за Днепровскими порогами. Их осталось здесь не много, сотни три. В народе они получили прозвание «запорижская вольница». Осенью этого же года подданный польской короны вспыльчивый князь Дмитрий Вишневецкий объявил себя гетманом Малороссии и, взяв своих боевых холопов, также двинулся к порогам. Он укрепил остров Хортицу, призвал к себе осевшую здесь вольницу. В своих мечтах он уже покорял Молдавию. В следующем 1557 году к Хортице подошёл крымский хан, князь Дмитрий бежал, а между татарами и вольницей произошла жестокая сеча.

Сразу после отхода татар с Хортицы уцелевшая вольница собралась на месте сечи и избрала над собой кошевого атамана. Это место и это воинство так и стали с этого времени называть: «Запорожская Сечь».

И вот теперь в Запорожье появился человек, величающий себя истинным наследником русского престола, царевичем Семеоном, готовым отказаться от своих прав на русский престол и стать лишь царём Малороссии и великим князем киевским. Его поддерживал один из атаманов, Василь Миюска, за которым стояло десятка три запорожцев, когда-то гулявших со Стенькой Разиным. Кошевой атаман Серко пребывал в нерешительности.

Андрей Алмазов, надев на себя широченные украинские шаровары, папаху из козы и овчинный тулуп, долго рассматривал своё отражение в мутной днепровской воде, сойдёт ли он за местного парубка, и всё-таки что-то в нём было не украинское, даже с этой глупой стрижкой. Как жаль, что рядом не было Никиты Скрипицына, с ним было бы спокойней, но тот неведомо куда канул.

Перевозчик в утлой лодчонке снорово переправил его вместе с конём на остров. Земляные валы и низенькие мазанки были разбросаны ещё в предместье. Затем показались разрозненные куреня покрытые дёрном, или, по-татарски, войлоком. Иногда на валах были уложены пушки. Нигде не было видно заборов и плетней. Недалеко от центра шёл небольшой круговой вал и засека, не охраняемые решительно никем, открывая страшную беспечность.

Андрей выехал на обширную площадь, майдан, где обычно собиралась рада. Здесь толпились казаки. Подъехав к одной из более крупных групп, Андрей остолбенел, узнав в одном из казаков подьячего Ваньку Воробьёва. Тот что-то увлечённо рассказывал окружавшим. Кого угодно он ожидал увидеть здесь, но только не этого любимца боярина Богдана Хитрово. Спрыгнув с коня, Андрей потянул одного из казаков за руку и, указывая на Воробьёва, спросил:

   — Чё цэ за козак?

   — Ты ще, сказивси, то царевич Семён.

От неожиданности Андрей даже открыл рот:

   — Вот це да.

Его растерянность сыграла ему на руку, он сошёл за простака селянина, только приехавшего в Запорожье. Неизвестно откуда взявшееся решение пришло само собой, и Андрей, развернувшись, медленно направился к куреню войскового кошевого атамана. При входе стоял огромный чубатый детина со столь же огромной саблей.

   — Мене до атаману треба, — глядя на него просительно, сказал Андрей.

   — Всим треба, — с безразличием посмотрев на Андрея, ответил казак.

   — Мене што ж, в лоб тебе треснуть, штоб ты поверил, — рявкнул Андрей, переходя на московский говор.

Казак внимательно посмотрел на него, затем вошёл в курень и через некоторое время вновь вышел.

   — Пийдемо.

Казак ввёл его в горницу и встал сзади. Серко сидел за широким неструганым столом и с любопытством смотрел на вошедшего. Длинные седые усы спадали ниже подбородка.

   — Москаль?

   — Ага.

   — Хто таков? У нас чего деешь?

Атаману приходилось бывать во многих местах, и по-великоросски он говорил чисто.

   — Подьячий Тайного приказа, стрелецкий сотник Андрей Алмазов, послан сюды, штобы подкупить старшину и чтобы те настояли в выдаче самозванца, коей выдаёт се бе за царевича Семеона.

Андрей сунул руку под полу полушубка и под пристальным взглядом казака, стоящего сзади, извлёк два кошеля серебра.

   — А чё ж ты не старшину подкупаешь, а ко мене явилси? — медленно произнося слова, спросил Серко.

   — А смысл? Я того самозванца сызмальства знаю — то подьячий Ванька Воробьёв, я и отца его, дьяка Андрея, хорошо знаю.

   — А пошто я тебе верить должон, ты заинтересован в том, о чёма говоришь. А может, то доподлинно царёв сын и он истинно о Малороссии, а не о себи печетси.

   — А зачема мене тебе врать, ты же умудрённый жизнью атаман. Нынешнему наследнику престола царевичу Фёдору одиннадцать лет, а Семён позжей его родилси, коли б он сейчас был жив, ему бы ещё семи лет не было бы. Мене не веришь, спроси у какого-нибудь попа, они, когда кака царска персона рождаетси, доподлинно помнят.

   — И што ж ты хочешь, штобы я содеял с им? — на миг задумавшись, произнёс атаман.

   — А ничего, пущай твои хлопци связут его в Курск, к воеводе. Хватить на Руси самозванцев, с того лишь горе одно. За последние два года к царю привезли и поставили перед его ясные очи его брата Василия, двух его сыновей Алексеев, и даже сына царя Василия Шуйского, хотя тот уж шестьдесят лет як почил. А теперь ещё и Семеон появилси.

Андрей развернулся, собираясь уходить.

   — А деньги? — засмеялся вослед атаман.

   — Оставь их на нужды войска, в деле они нужней, чема в мошне старшины.

   — Атамана Миюску я вам не выдам.

   — А пошто он нам? Без самозваного Семеона он не более аки балабол.

Андрей, не поворачиваясь, поспешил оставить атаманов курень.

Вечером того же дня, когда стемнело, мнимого Семеона без особого шума, чтобы не поднимать сумятицы, повязали и под охраной есаула Карпа Пидсышко и трёх десятков казаков отправили в Курск.

В малой Золотой палате вновь собралась вся семья Романовых, кроме главы семейства, царя Алексея Михайло вича, его второй жены Натальи Кирилловны и новорождённого царевича Петра. Между десятком женщин — те ток и сестёр — бегал праздно разодетый царевич Иван и всё время «хыхыкал». Фёдор тихо сидел в углу. Царевны судачили, не обращая внимания на братьев.

   — Вот тако вот, с Наташкой батюшке ни дочери не надобны, ни сёстры, — занудливо бубнила царевна Софья.

   — Хошь бы её по весне гадюка укусила, вместе с её милостивцем Матвеевым, — выговорилась царевна Татьяна Михайловна. Зло разливалось на её щеках, и румяниться не надо. Она особо злилась на Матвеева, прознав про то, что именно он куда-то услал её ублажителя. Новый кокошник, усыпанный каменьями, переливался на её голове.