Андрей Гришин-Алмазов - Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич

• Название: Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич
• Автор: Андрей Гришин-Алмазов
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-026129-2, 5-271-09944-Х, 5-9578-1243-9

По мнению большинства историков многие преобразования и реформы Петра Великого были начаты ещё во времена правления его старшего брата.

Новый роман современного писателя А. Гришина-Алмазова с полным основанием может быть отнесён к исторической эпопее.

В книге собрана целая галерея мест, событий и лиц XVII века; автор широко использует документальный материал, известные и малоизвестные факты, а также уникальные архивные находки, которые позволяют по-новому взглянуть на многие события.

---

Фёдор лежал на ковре рядом с Василевсом и ласково гладил тигрёнка по спине. В глазах вновь появилась тоска.

   — Лапушка, маленький, што с тобою? — тихо шептали его губы.

Василевс, приоткрыв глаза, жалобно урчал ему в ответ. Царевич сам уже не ел вторые сутки. В покои вошёл царь и тихо опустился на ковёр рядом с сыном:

   — Фёдор, сынок, успокойси, возьми себи в руки, всё в руках Господних, ты же наследник престола.

Массивная фигура Алексея Михайловича, с окладистой бородой, в рубахе с расшитыми жемчугами воротом, наклонилась над тигрёнком, тот вновь жалобно заурчал и вдруг весь сжался, а затем, выпрямившись, дёрнулся. Его начало трясти и бросать из стороны в сторону.

   — Есля усё в руках Господних, то коли он выживет, то я должен быти наследником престола, а есля нет — то и мне не быть наследником. — В его глазах, смотревших на тигрёнка, светился ужас.

Тигрёнка продолжало бросать из стороны в сторону. Одна из мамок зло перекрестилась:

   — Во як бес в нём разыгрался.

Фёдор резко вскочил на больные ноги:

   — Енто во теби бес разыгрался, пошла вон отсюдова.

Мамка ещё не успела выйти, как тигрёнка последний раз подбросило, и он замер. Тело было ещё тёплым, но сердце не билось.

   — Нет, нет.

Фёдор стал яростно прижимать к себе пушистое мягкое тельце. Царь вскочил и потянул сына к себе. Царевич поднял глаза к отцу:

   — Как ты и говорил, всё во руках Господних, вот и ответ на вопрошение.

Царь замахал руками, как будто отгоняя призрак:

   — Фёдор, пути Господни неисповедимы, нельзя гадати по его поступкам, это грешно. Есля он захочет, штобы ты не стал царём, ты и не станешь.

Фёдор бросился на ложе и разрыдался. Царь сел рядом и стал гладить сына по голове:

   — Федюшка, успокойся, я отпишу Репнину, он ещё тигрёнка пришлёт.

   — Зачема, штобы он возля мене помер? Пойми ж, имя Фёдор на русском престоле несчастливо.

   — Типун тебе на язык.

Алексей Михайлович расстегнул ворот, развёл руками и вышел из почивальни сына. Мамки поспешили за ним.

Весть о смерти тигрёнка на женскую половину терема добралась почти через неделю. Наташа сидела у окна, слушая черницу и расшивая покров жемчугом, думала о своём. Сегодня утром она поняла, что беременна. Странно, именно в тот день, когда умер тигрёнок, она впервые по чувствовала, что её подташнивает. Юное тело почувствовало свою причастность к продлению рода.

«Сказати али не сказати царю, — крутилось у неё в мыслях. — А коли я ошибаюсь?»

Она провела руками по летнику от груди к животу, а потом оглянулась, чтобы узнать, не обратили ли на её жест внимания сестры и дочери царя, и заметила на себе взгляд любопытной Софьи. До сих пор Наталья так и не почувствовала ничего близкого и родного в родственниках царя, хотя Алексей ей стал ближе отца и братьев.

Царевна Софья поднялась, отложила пяльцы и, не сводя глаз с Натальи, демонстративно подошла к чтице, взяли книгу и что-то стала искать в ней. Затем, сев на место чтицы, начала читать, интонацией выделяя некоторые места:

— «Бысть старый муж, вельми стар, и сваталси ко младой красной девице. Брадою сед, а телом млад, костью храбр, плотью встанлив, умом свершён. И рече старый муж ко девице: «Пойде за мене, девица: носити теби у мени есть што, слуг и рабынь много и коней и одеяний и украшений драгоценных много, ести теби у мени в чёма ходити, нити, и ясти, и веселитися». И рече девица ко старому тому мужу: «О безумный и несмысленый старый старик, матёрый материк. Коли мене, прекрасну девицу, поймёшь за себе, храбрость твоентоя укротитси, и образ твой померкнет, и седины твои пожелтеють, тело твоё почернеет, и кости твои иссохнут, и уды твои ослабеют, и плоть твоя обленится, и не угоден будеши младости моей и всему мому животу не утеха будеши. Ум твой от теби отыдет, и учнёшь ходити, ак и лихая изжившаяся свинья, на добро и на любовь не помыслишь, и уды твоентые ослабеют, и плотскому мому естеству не утеха будеши; тогды азм я, девица, от распаления впаду в преступление со младым отроком, с молодцем хорошим, а не с тобою, старым мужем, ни на што не дюжим».

Царь влетел в девичью так неожиданно, что все замерли, а у Софьи от страха перехватило дыхание. Выхватив у дочери книгу, он откинул её к стене:

   — Мерзавка, аки ты смела читати сие? Я не буду дожидаться твово взросления, сошлю в монастырь. А вы, сестрицы благоверные, сидите и слушаете кромолу блудливую из уст отроческих, не стыдно ли вам?

Наталья бросилась на колени перед мужем:

   — Нельзя теби, государь, теперича гневатси на дитё неразумное.

   — Пошто? — вопросил Алексей Михайлович, пыша гневом.

   — Я во себе ношу чадо твоё, а то он вырастет и тоже гневатси будет.

И гнев царский разу спал, что куда делось. Лицо царя прямо засветилось всё, да и в самой Наталье проснулась неожиданная радость. Она осознала, у неё будет ребёнок, её собственный сын, перевела взгляд на сестёр царя и оторопела: ни искорки радости, даже понимания — глухая стена. Неожиданно к Наталье пришла злоба.

   — Ну ладноти, вражда таки вражда, — прошептала она, сжав зубы.

Алексей Михайлович, не обращая внимания на сестёр и дочерей, увёл жену в опочивальню. Первой заговорила царевна Татьяна Михайловна:

   — Како бесстыдство, никакой скромности, достойной православной царицы святой Руси. Ни женского стыда, ничаго. Во ней царское чадо во чреве, а она средь бела дня пошла блудом заниматься.

Если бы царевну Татьяну сейчас увидел Андрей Алмазов, не в жизнь бы не поверил, что это она пыталась соблазнить его в Хотьковском монастыре. Царевна Марфинька попыталась защитить отца:

   — Кой же энто блуд, коли с венчанным мужем-то любовь.

Но на неё все зашикали:

   — Яка любовь, пошла за отца ради царского величия, выскочка смоленская.

И Марфинька забилась в угол. Маленькая Софья вновь выскочила вперёд:

   — Надо позвати дядю, Ивана Михайловича с роднёй, поговорити.

Этот разговор назревал давно, и царевна Евдокия по научению сестры Софьи пригласила материнскую родню.

Милославские — выходцы из Литвы. В 1390 году в свите невесты великого князя Василия Первого, Софьи Витовтовны, прибыл дальний родственник Вячеслав Сигизмундович, внук коего — Терентий — принял фамилию Милославский. Но как у всех литовских князей, владевших уделами в Белой и Малой Руси, древность их рода исчислялась с 1248 года, захвата Литвой полоцких земель. Больших высот Милославские не достигали, а уж боярами стали, только когда Борис Иванович Морозов избрал царю Алексею в невесты дочь князя Ильи Даниловича Милославского Марию. С тех пор Милославские начали занимать высшие посты в государстве.

В семидесятые годы главой рода был боярин князь Иван Михайлович Милославский. Он был главой трёх приказов, ближним и думным боярином. Такое влияние при дворе имели пять-шесть бояр, не больше. Также немалое влияние имели Симбирский воевода боярин князь Иван Богданович Милославский и думный окольничий князь Дмитрий Милославский. Ради этого разговора двое последних втайне от царя приехали в Москву из своих воеводств.

В девичью Милославские вошли гурьбой, Иван Михайлович и Иван Богданович сели, остальные остались стоять.

   — Наше влияние при дворе теряетси, — начал Иван Михайлович. — Да и вам при царице-мачехе несладко.

   — Ой, што верно, то верно, — подхватила царевна Евдокия. — Нарышкины по дворцу шастают аки у себе дома. А Наташкин отец Кирилл Полуэктович так табак на глазах у всех пьёт, аки иноземец окоянный, а брат ейный Ванька, не думая о царской чести, по кабакам шляетси. А наш братец аки околдованный, усё просьбы Наташкины исполняет.

Иван Богданович поднялся и прошёл по светилице, мягко ступая зелёными сафьяновыми сапогами:

   — Надоти, штобы царь в Наташке разуверилси. Надоти очернить её перед царём. Перестанет ей верить и слушати её не будет.

Царевна Татьяна Михайловна подошла к Милославским:

   — Весть нанесло ветром, што молодой Стародубцев, не може отвести очей от молодой царицы. Вота и распустить слух, што он к ней по ночам похаживает.

Клубок Милославских зажужжал, словно осиный рой. Предложение понравилось почти всем, и с одобрения царевен на том и порешили.

Белоозеро — самый древний город Великороссии. Ко времени царя Алексея Михайловича ему было уже девять веков. Ещё не было ни Новгорода, ни Смоленска, а этот город стоял. Во времена татарских набегов великие князья московские отправляли сюда свои семьи и казну. Именно здесь в черте города и возник Кирилло-Белозерский монастырь. В монастыре сохранялись частицы древнерусской литературы. Монахи переписывали всё, что попадало в их руки: старые летописи, жития святых, слова и повести и даже древние былины. Куда потом пропали эти богатства, осталось неизвестно.