. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

• Название: Лиловый (I) (СИ)
• Автор: . Ганнибал
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Глубоко темнело, уходя в бездну лилового, ночное небо над Саидом. Рассыпали боги на нем свои слезы, блестящие, яркие, будто бриллианты на платье богатой женщины. На губах была соль уходящей дневной жары, ноги начинали мерзнуть. Он стоял, не замечая подкрадывающегося холода.    Сабаин был невелик, всего пятьдесят с небольшим жилищ да окружающая плато стена. Саид -- огромен. Саид простирал свои могучие барханы на многие, многие фарсанги: десятки, сотни дней караванного пути, ледяные ночи, огненные рассветы. Он стоял на стене поселка и смотрел вперед, чувствуя себя стоящим на краю гигантской чаши. Было почти страшно свалиться туда, покатиться по пологому склону, оказаться на дне. Что там, на дне? Он никогда не покидал свой сабаин.

---

-- Мы с тобой впервые расстаемся надолго, племянник, -- глухо сказал дядя, отводя взгляд. -- Если будет на то воля богов, увидимся снова только весной. Я был тебе вместо отца эти двадцать с лишним лет... быть может, чему-то я не научил тебя, но я надеюсь...

-- Дядя, -- растроганно улыбнулся Острон. -- Ты как будто навсегда со мной прощаешься.

Дядя Мансур нахмурился и все-таки взглянул в лицо племяннику.

-- Кто знает, -- строго произнес он. -- ...Я надеюсь, ты не опозоришь наш род, Острон. Помни о том, кто был нашим предком.

-- Я тебе обещаю, -- посерьезнел парень, -- я буду сражаться не хуже, чем Эль Масуди.

Сафир сдавленно хихикнула сбоку.

-- Присматривай за Сафир, -- добавил дядя, зыркнув на нее; девушка стихла. -- Я также надеюсь еще погулять на вашей свадьбе.

Острон подавился; дядя Мансур, ухмыльнувшись в бороду, хлопнул его по плечу и пошел прочь.

Какое-то время Острон и Сафир молчали, все еще держась за руки. Людской гомон наполнял собой площадь, и бойцы, которые должны были отправиться на одном корабле с Остроном, подходили к сходням, возле которых продолжали разговаривать нахуда Дагман и Абу. Он заприметил кудрявую шевелюру Ниаматуллы; за спиной будущий аскар, конечно, волок барбет, аккуратно завернутый в ткань и привязанный к вещевому мешку. С другой стороны посреди людей показался Ханса, о чем-то споривший с Лейлой. Девушка бросила на Острона темный взгляд и отвернулась; он смутился и опустил голову. Сафир смотрела на него снизу вверх.

-- Мой дау отправляется через четыре дня, -- негромко сказала она. -- И даже не надейся, что я на него не сяду. Сам темный бог не остановит меня.

-- Хорошо, -- мягко ответил Острон и пожал ее руку. -- Только будь благоразумной и береги себя.

Тут он заметил голову Халика, предсказуемо возвышавшегося над всеми остальными; перед слугой Мубаррада с почтением расступались люди, и он быстро оказался рядом с Остроном.

-- Все готовы? -- спросил он, оглядывая собравшихся.

-- Мои сорок восемь пассажиров на месте, -- ответил ему нахуда Дагман. Халик кивнул.

-- Можно начинать. Острон, Сунгай, -- джейфар встал; Острон выпрямился. Сафир по-прежнему держала его за руку. -- В мое отсутствие за главных в лагере будете вы двое.

Они кивнули; Халик оглянулся и зычно крикнул:

-- Поднимите флаги! Первый отряд уходит!

Люди на площади закричали. Тысячи глаз смотрели на них; Острон почувствовал, как замирает в груди, под кольчугой, сердце. Сунгай первым вскинул правую руку, ухмыльнулся и легко взбежал по сходням.

-- Скоро увидимся, -- немного неуверенно прошептал Острон. Сафир обвила его руками за шею.

Крики были просто оглушительными. Она отпустила его неохотно, и когда она отвернулась и почти побежала прочь, накидка взвилась за ней флагом. Острон, отчаянно пытаясь сдержать глупую улыбку, поднял ладонь и пошел следом за Сунгаем.

-- Вы двое, -- негромко сказал нахуда Дагман, неведомо как очутившийся рядом с ними на палубе, хотя еще секунду назад вроде бы стоял у сходней, -- можете остаться на юте.

-- Где?.. -- пробормотал Острон. Капитан чуть рассерженно кивнул в сторону возвышения в кормовой части корабля. Сунгай первым поднялся туда, и Острон последовал за ним; с юта было видно пристань, как на ладони. Он нашел взглядом Сафир, которая стояла рядом с дядей Мансуром.

Люди тем временем поднимались и поднимались на корабль; Ниаматулла весело махнул рукой Острону, Ханса ухмыльнулся. Последним на палубу ступил Абу.

-- Поднять сходни! -- рявкнул нахуда Дагман, взбегая на ют. Моряки засуетились. Абу забрался на корму и встал рядом с нахудой.

-- Абу, ты с нами? -- немного удивился Острон. -- Ты ведь кузнец, не воин.

-- И что? -- фыркнул тот. -- Ты думаешь, хороший кузнец в войске не нужен? Еще как нужен.

Острон снова перевел взгляд на Сафир и вздохнул. Она подняла руку и махала платком. Корабль тронулся с места под звуки барабана; люди столпились на площади и восторженно кричали.

-- Абу, -- пришло ему в голову. -- А ты ведь и кольчуги умеешь делать, верно?

-- Я все умею, -- отозвался кузнец.

-- Но, наверное, такая кольчуга будет стоить больше меня самого, -- Острон приподнял уголок рта. -- Целый мешок золота.

-- Ты никак хочешь сделать заказ? -- рассмеялся Абу. -- Дарить я тебе больше ничего не собираюсь, герой, извини.

-- А сколько ты бы взял за кольчугу для Сафир?

Абу Кабил расхохотался пуще прежнего, но потом немножко посерьезнел и ответил:

-- Ну, тебе я могу сделать скидку, как своему верному горну. На самом деле, если поработаешь на меня, сколько я скажу, будем считать, что ты заплатил.

Острон удивился.

-- Ну и ну. Твоя щедрость не знает границ, Абу. Неужели мое пламя стоит того?

Абу хитро подмигнул ему.

-- У твоего пламени как раз такая температура, какой я никак не мог добиться с теми жалкими инструментами, что были у меня в Ангуре.

Корабль тем временем расправил паруса, и их прекрасные раковины почти сразу поймали ветер; берег принялся стремительно отдаляться. Острон смотрел на собравшихся там людей, пока они не слились в одну разноцветную массу и не истаяли вместе с прекрасным городом, который он отчаянно надеялся увидеть когда-нибудь вновь.

***

Ахад Дарваза встречал их молчанием: люди давно перебрались на северный берег, и теперь дома опустели. К счастью Острона, руководство отрядом в свои руки моментально взял Сунгай, и к тому моменту, когда к берегу причалили корабли во второй раз, люди уже успели разбить лагерь. Суматоха царила страшная; Острон носился вместе с остальными, поначалу передавая приказы Сунгая, потом помогал Абу Кабилу устанавливать инструменты в кузнице Дарвазы. В пустующих домах разместили часть бойцов, но, конечно, домов было недостаточно, и остальные уже устанавливали шатры за чертой ахада. На этот раз в Ангуре стражей Эль Хайрана снабдили всем необходимым. До позднего вечера Острон помогал Абу, который собирался работать ночью; уже стемнело, когда Острон разжег пламя в горне кузнеца и спешно выскочил на улицу.

И замер.

Лагерь разрастался на берегу гроздью огней; тут и там полыхали костры, слышны были человеческие голоса. За день прибыли сотни людей, развили бурную деятельность, а завтра прибудут новые, и лагерь опять увеличится.

В шатре, который Острон делил с Сунгаем, Ниаматуллой и Хансой, два последних уже удобно устроились на подушках и разливали подозрительную беловатую жидкость по пиалам. Острон стремительно склонился и понюхал содержимое пиалы, которую Улла держал в руке.

-- Ага, -- протянул он. -- Пьянствуете.

-- Присоединяйся, -- кивнул Улла. -- Когда же еще пьянствовать, как не теперь? Меньше, чем через неделю уже выйдем в поход, там не до арака будет.

-- Верблюжьего молока нет, -- добавил Ханса, -- но я почему-то думаю, что ты его и не хотел.

Острон постоял, размышляя, потом плюхнулся на подушку между ними.

-- Сунгай где?

-- С птицами разговаривает, -- был ответ. -- Сказал, скоро вернется.

-- Надеюсь, они принесли ему новости о Залмане, -- пробормотал Острон, выуживая еще одну пиалу из походного мешка.

-- Кстати, факел, -- вспомнил будто Ханса, раскопал глиняную бутыль и плеснул в пиалу арака. -- Не страшно тебе?

-- Чего это мне должно быть страшно?

-- Лейла в ярости.

-- А я тут причем? -- сделал недоумевающее лицо Острон, хотя догадывался о причинах ярости девушки.

-- Ну-ну, -- неопределенно протянул марбуд. Улла тем временем потянулся за барбетом. -- Она мне сегодня заявила знаешь что?

-- М-м?

-- Что она-де своего всегда добивается.

-- Не понимаю, о чем она, -- невозмутимо ответил Острон. -- Кстати, еще совсем недавно она мне сказала, что скорее предпочтет поцеловаться с пьяным моряком, чем со мной.

-- Видимо, пьяные моряки ей не попадались, -- фыркнул Ниаматулла и взял аккорд. Полог шатра откинулся; под плотную темную ткань нырнул Сунгай, оглядел их.

-- Есть ли новости о Залмане?

-- Дурных нет, -- ответил джейфар и опустился рядом с Хансой. Остроносая лампа, стоявшая в центре, освещала их лица. Ханса вручил четвертую чашку Сунгаю, Ниаматулла принялся наигрывать нежную мелодию. В шатре воцарилось молчание.

-- Я горем сам горел, но им не опалил тебя, -- негромко напел Улла. -- Зачем, раскрывшийся бутон, я б огорчил тебя?..

Острон вертел пиалу в руках и рассеянно улыбался. На долю мгновения арак в чашке вспыхнул, но тут же и угас; уголки рта Сунгая приподнялись.

-- Ты выйди в сад. Ни одного бутона нет в саду, что кровью сердца своего не залил бы тебя...

Улла закончил петь, опустил руки и мечтательно уставился на огонь лампы.

-- Когда я вернусь, -- сказал он, -- спою ей эту песню.

Ханса выразительно пожал плечами и состроил физиономию.

-- Из всех нас, -- вполголоса заметил Сунгай, -- Тейшарк видел только Острон. Не смешно ли, а? Все мы называем себя стражами стены Эль Хайрана, на которой не были ни разу.