Семен Экштут - Юрий Трифонов: Великая сила недосказанного

• Название: Юрий Трифонов: Великая сила недосказанного
• Автор: Семен Экштут
• Издательство: «Молодая гвардия
• Жанр: Филология
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03747-2

Юрий Трифонов (1925–1981), популярнейший писатель эпохи позднего социализма, родоначальник городской/московской прозы как литературного направления, до сих пор остаётся «недочитанным», полагает автор книги. «Я пишу о смерти („Обмен“) — мне говорят, что я пишу о быте; пишу о любви („Долгое прощание“) — говорят, что тоже о быте; пишу о распаде семьи („Предварительные итоги“) — опять слышу про быт; пишу о борьбе человека со смертельным горем („Другая жизнь“) — вновь говорят про быт», — сетовал Трифонов. Вместе с тем и в самой его судьбе, и в произведениях отразились как провалы, так и вершины великого советского эксперимента по справедливому переустройству жизни. Сын репрессированных родителей — и, несмотря на это, выпускник престижного Литературного института, уже за дипломную повесть «Студенты» получивший Сталинскую премию; связанный по первому браку с «подругой» Берии, — и позже, минуя «железный занавес», объехавший полмира как спортивный журналист; преуспевающий литератор — и не дождавшийся издания отдельной книгой своего главного произведения «Дом на набережной»… Семён Экштут, историк, доктор философских наук, попытался взглянуть на писателя в контексте «большого исторического времени» и обнаружил масштабно мыслящего философа, предсказавшего в творчестве причины, по которым великий эксперимент не удался. Многие суждения С. Экштута, как всегда, неожиданны, полемичны, провокативны — с установкой на споры, — но этим и интересны, а может быть, и полезны, о чём судить, конечно, читателю.

знак информационной продукции 16+

---

Трифоновский Арташез, даже заработав шестьдесят тысяч рублей, не мог просто так приехать в Кисловодск и купить понравившийся домик. В стране существовал институт прописки, для того чтобы обрести прописку в курортном Кисловодске и разрешение на покупку дома, парикмахеру необходимо было собрать множество разнообразных справок, например, что его детям по состоянию здоровья требовалось сменить климат. Надо было сняться с воинского учета в посёлке нефтяников и встать на учёт в военкомате Кисловодска, а обязательное прохождение этой процедуры (без неё нельзя было выписаться из одного места и прописаться в другом) могло иметь для Арташеза весьма нежелательные последствия. Ведь он не служил в армии, пользуясь разнообразными отсрочками, которые предоставлял ему военный комиссар, судя по прозрачному намёку автора, за взятки. Визит Арташеза в военкомат мог закончиться если не призывом в армию, то призывом на военные сборы. Но даже успешно преодолев все чудовищные бюрократические препоны, Арташез столкнулся бы с множеством новых проблем: даже приобретение самых необходимых строительных материалов было непростой задачей. Легальный рынок этих материалов практически не существовал, стройматериалы были очень большим дефицитом, а их нецелевое использование (строительство собственного дома или его ремонт подпадали под эту категорию) трактовалось как хищение социалистической собственности и расценивалось как преступление. И вновь Арташезу пришлось бы собирать разнообразные справки и ожидать своей очереди, чтобы приобрести щебёнку, гравий, цемент, кирпичи, доски, оконные рамы или кровельное железо. Нелегальное же приобретение всего этого на чёрном рынке и отсутствие разрешающих документов, как тогда говорили, «тянуло на статью»: делало как продавца, так и покупателя весьма уязвимыми с точки зрения существовавших тогда законов.

Действие рассказа начинается через десять лет после Победы. Страна жила тяжело и скудно, однако уже существовал слой относительно обеспеченных людей, к ним относились академики, генералы, народные артисты и художники, главные конструкторы авиационной промышленности, ведущие инженеры оборонной промышленности, члены творческих союзов и так называемые знатные шахтёры, сталевары, железнодорожники… И каким бы немногочисленным ни был этот слой, его представители, даже пользуясь разнообразными льготами и посещая закрытые для простых советских людей магазины и распределители, тем не менее постоянно сталкивались с непростой проблемой — как потратить деньги. Даже если у генерала или академика были средства для приобретения собственной дачи, необходимо было стать членом дачного кооператива и лишь тогда получить разрешение на строительство или покупку дачи. Вступление же в такой кооператив было вполне сопоставимо по своей трудности с вхождением в члены какого-нибудь закрытого аристократического клуба, например Английского или Яхт-клуба до революции. В своих воспоминаниях вдова маршала Михаила Ефимовича Катукова подробно пишет о том, с какими многочисленными унизительными препятствиями сразу же после войны столкнулся её муж, прославленный военачальник, дважды Герой Советского Союза и в то время генерал-полковник танковых войск, когда захотел построить под Москвой дачу. Со времён битвы под Москвой его имя было у всех на слуху, но популярный герой войны привык идти по жизни прямой дорогой и не хотел ни о чём просить начальство, поэтому вполне законное приобретение дачного участка и строительство дачи стало для самого генерала и его жены тяжёлым испытанием. «Михаил Ефимович был очень удачлив в военных походах, но ему совсем не везло в житейских делах. Здесь всё ему доставалось через препятствия, с огромными трудностями»[100]. Что же тогда говорить о людях не столь именитых и заслуженных?

В конце 1950-х Лидия Яковлевна Гинзбург, всегда чутко фиксировавшая в своих записных книжках характерные приметы повседневной жизни советской интеллигенции, диагностировала суть этой проблемы и описала её характерные признаки: «Тратить значительные суммы у нас труднее, чем зарабатывать их. Тягостные усилия начинаются на уровне холодильников и продолжаются классическим набором — машинами, квартирами, дачами. Далее наше воображение иссякает. Всякое крупно преуспевающее семейство держится на разделении труда — одни зарабатывают, другие тратят. Труд тратящих менее квалифицированный, но более утомительный и нервный»[101]. Цепкое наблюдение Лидии Яковлевны о существовании разделения труда в процветающих советских семействах подтверждается романом Галины Евгеньевны Николаевой «Битва в пути» (1957). Этот современный советский роман, в наши дни безвозвратно забытый, пользовался феерическим успехом в конце 1950-х — начале 1960-х годов: он неоднократно переиздавался массовыми тиражами и в 1961-м был экранизирован. Персонажи романа обсуждают, почему у Семёна Вальгана, генерала, директора крупнейшего завода и очень обеспеченного человека, такая заурядная жена. Их диалог стоит привести полностью: он стоит иной научной статьи по истории повседневности. Ответ оказывается неожиданным.

«Таких, которым нужна жена как витрина для драгоценностей, у нас, прямо сказать, маловато! Красоток для развлечения им хватает, а особенно после войны. За пару ласковых слов и флакон духов… Печально, но факт… Словом, красотка не проблема! Мужчина ищет подругу жизни. Если он человек, он ищет в подруге человека. Если он из хапуг, то он ищет в подруге жизни умелую, но, заметьте, преданную хапугу. Красота в большинстве случаев довесок. Весьма приятный, но довесок!

— Я думала, у Вальгана жена должна быть красавицей. Почему у него такая обыкновенная?

— Потому что Вальган умный человек. Красоток при желании он будет иметь на стороне в любом количестве. Он же неотразим, когда хочет. А дома ему нужны преданность и комфорт. Его Маргарита — гений домашнего благоустройства, она — Вальган в семейном масштабе. Она ездит в Одессу за отрезами на костюм, в Ригу за мебелью и летит в Тбилиси, потому что муж захотел к завтраку свежего винограда. Супружеский сервис первой категории. Вальган знал, на ком жениться! Они пара!»[102]

Однако вернёмся к прерванной нити рассуждений. Для шестидесятников это столь важное для их мировоззрения отрицание мещанских ценностей стало иллюзорной формой ухода от действительности и её реальных проблем в воображаемый мир фантазий и разнообразных мифов. Шестидесятники верили во всемогущество человеческого разума, наиболее совершенным воплощением которого почиталась наука, и были убеждены в том, что открытия учёных помогут человечеству решить все его проблемы. Априорно считалось, что интеллигентный человек всегда и везде должен быть выше быта в его любых проявлениях: ему надлежало существовать исключительно в возвышенной сфере духа, а не в низменном мире вещей. Стыдно заниматься решением бытовых проблем, когда человечество не сегодня завтра полетит к другим планетам. Разумеется, реальная жизненная ситуация была более сложной и не столь прямолинейной, но именно это безоговорочное осуждение мещанства — не только демонстративное, но и проистекающее из внутренней убеждённости — было отличительным признаком интеллигентного человека или человека, желавшего прослыть таковым. Сила общественного мнения была так велика, что даже убеждённые «вещепоклонники» стеснялись демонстрировать свои устремления не только в официальной обстановке, но и в повседневной жизни.

В условиях отсутствия рыночных отношений и тотального дефицита предметов первой необходимости потребительское поведение советского человека развивалось по каким-то причудливым законам. Собственный дом и дорогая импортная мебель ассоциировались с мещанством, а вот собственная машина расценивалась как очевидный для всех показатель жизненного успеха. Автомобиль для шестидесятников был «не только средством передвижения, но и знаком престижа»[103]. Тон задавала творческая интеллигенция, о чём с социологической точностью написал Самуил Яковлевич Маршак в эпиграмме, которую он 6 ноября 1961 года оставил в книге для посетителей Дома-музея А. П. Чехова в Ялте и адресовал «братьям-писателям»:

Писательский вес по машинам
Они измеряли в беседе:
Гений — на «ЗИМе» длинном,
Просто талант — на «Победе».
А кто не успел достичь
В искусстве особых успехов,
Покупает машину «Москвич»
Или ходит пешком. Как Чехов[104].

Трифонов метко зафиксировал в своём рассказе эту выразительную примету времени конца 50-х — начала 60-х годов. Вдова Арташеза Лариса уехала из поселка нефтяников, вновь вышла замуж, и её второй муж на деньги, заработанные парикмахером, купил легковой автомобиль. Автор рассказа не стал конкретизировать марку машины: первым читателям «Кепки с большим козырьком» и без его пояснений всё было понятно. Оставшиеся после Арташеза деньги позволяли Ларисе приобрести самую дорогую легковую машину тех лет — легендарный «ЗИМ» (аббревиатура названия «Завод имени Молотова»), стоивший около сорока тысяч дореформенных рублей. После того как Хрущёв разоблачил культ личности Сталина и разгромил «антипартийную группу» Молотова, Маленкова и Кагановича, любое упоминание этой марки, слывшей одним из самых ярких символов сталинской эпохи, в открытой печати считалось нежелательным.