Юлия Пасынкова - Танцы на осколках (СИ)

• Название: Танцы на осколках (СИ)
• Автор: Юлия Пасынкова
• Жанр: Прочие приключения

Прошло более трёхсот лет с тех пор, как наша цивилизация накрылась медным тазом, и людей отбросило в новое средневековье. В суровые времена мы выжили, деля земли с чудовищами, о которых раньше рассказывали лишь сказки: упыри, навьи, лешие, русалки и даже, ёлки-палки, змей Горыныч. Одна удачная, на первый взгляд, кража, как взмах крыла бабочки, запустила цепь непредсказуемых событий, приведших к междоусобной войне. Но нам по большому счету плевать на мелкие сельские стычки – у нас появился шанс, вернуть утраченные знания и возродить старый мир. Ведь мы помним его. Мы – Прежние. Предупреждение: Не вычитано

---

Она, махнув полами длинной юбки, развернулась и прошла в избу, оставив дверь открытой.

- И это здесь ты хочешь его оставить? – обратилась Мурка к Бресту, кивая на странное двуногое сооружение.

Наемник нахмурился, но не ответил.

- Не понял, кто кого оставит? – опять показался из телеги Гера.

Воровка вздохнула и, перекинув вожжи своего коня Бресту, пошла объяснятся с другом.

Прежний нахохлился и ждал ответа, хотя в душе уже все понимал. Катерина подошла к телеге и, облокотившись на деревянный бок, погладила Геру по плечу:

- Нам придется расстаться на время, пока ты не подживешь. Я не знаю, что нас ждет у этого чародея, но ты слаб, и я не хочу лишний раз рисковать.

Гера пьяно помотал головой:

- Так, ты что меня тут оставляешь? Слушай, - он понизил голос, - Это старуха знает кто мы такие, а еще я не могу ее прочувствовать.

- О чем это ты? – удивилась воровка.

- Черт, она знает, какая у меня способность! Ты же видела, как она на меня разозлилась, хотя я даже не смог проникнуть к ней в душу. Самым краешком ее зацепил, а она осерчала.

- Э, Гера, пока она только Милку за что-то там отчихвостила, на тебя она даже не смотрела.

- Да ты что! Да как… - задыхался от возмущения Прежний, - С этой бабкой что-то не чисто! Говорю тебе!

- Ясный пень, конечно, не чисто! Да у нее изба на курьих ногах! – взорвалась Мурка, - Эта старуха – ведьма, Гера, но она вроде приходится Милке какой-то родней, так что если с тобой что случится, я со служанки три шкуры спущу.

Гера насупился и прикрыл глаза: хотел во всем убедиться сам. Он проник в душу к Катерине, как опустился в теплую воду. Когда парень расслаблялся и мысленно вторгался в чужое сознание, он словно погружался в глубокий водоем, только вместо воды его окружали обрывки слов, невысказанные мысли, страхи и желания кружились вокруг него в плавном танце, сменяя друг друга, сливаясь и расходясь. Когда Гера в первый раз почувствовал человека – это произошло спустя неделю после наступления Тьмы – он, зажав голову руками и зажмурившись, кричал от сильной боли, раскалывающей его череп. Это были мысли маленькой чумазой девочки, точнее ее растерянность и страх. Она стояла на дороге и рыдала навзрыд, потеряв родителей. Гера помнил хлестнувшую его боль. Казалось, ему в мозг забили два гвоздя и пустили по ним ток. Он, шатаясь из стороны в сторону, побежал не глядя, пока не спрятался в каком-то подъезде, где никого не было, и стояла непроглядная тьма. Он прислонился к холодной штукатурке и тяжело дышал, не понимая, не осознавая, что же произошло. Сперва парень решил, что это что-то разовое, временное помутнение, но оказавшись рядом с первым же человеком, он опять почувствовал разряд тока, и в голове завертелись мысли, чужие мысли: «Только бы она была жива! Господи, только бы с ней все было в порядке!». Мужик в панике пробежал мимо него в подъезд и, торопливо вынув ключи из кармана, дрожащими руками пытался вставить железку в замочную скважину. Геру окатило, а точнее просто погрузило в пучину боли, страха и надежды, испытываемой незнакомцем. Парень со стоном выбежал из подъезда, и следующие месяцы старался избегать людей. Вокруг творилась хаос и анархия, то же самое творилось в душах и мыслях. Боль находила его каждый раз вместе со встреченным человеком, иногда животным, даже инстинкты нежити возникали у него в голове, что не раз спасало ему шкуру. Спустя какое-то время парень сумел контролировать поток мыслей и чувств, приходящих извне, он научился закрываться от чуждого сознания, а если все же приходилась прочувствовать кого-то, то теперь можно было делать это почти безболезненно. Достаточно было настроиться, привести дыхание в норму и расслабиться.

Став поневоле знатоком человеческих душ, Гера научился различать их по своим ощущениям. Некоторые души были, как теплое молоко: мягкие, обволакивающие, сытые. Другие, как горная река: неугомонные, такие же подвижные, но холодные. Были и такие, как мутные лужи, с грязью, гнилой водой и неглубоким дном. Душа Катерины была, как остывший термальный источник. Некогда теплый, бурлящий и полный жизни, он остыл, превратившись в обычную лужу. В нем осталось только то, что плавало на поверхности: мелкие страсти, жажда наживы и основные нужды в еде, сне и безопасности. Некогда чистая вода, застоявшись, стала загнивать. Гера глубоко вдохнул и погрузился в душу подруги.

Мимо него проплыло его лицо, парень принял на себя ее сомнения, тревогу. Следом нахлынула надежда на возвращение и мысли о тихом угле, где можно переждать зиму. А потом к нему приблизились обрывки планов о повторной краже рубина. Она хотела с помощью наемника и служанки заполучить камень у чародея и сбежать с рубином, заодно прихватив свое золото, отобранное Брестом. Получив и то и другое, Прежняя вернулась бы за Герой и они скрылись бы под шумок в неизвестном направлении.

Парень выдохнул:

- Ты спятила.

- Подумай сам, - зашептала воровка, искоса глядя на наемника, занимающегося лошадьми неподалеку, - У нас будет достаточно денег, а камень можно выгодно продать. Мы сможем пережить зиму в тепле и комфорте. Забьемся в какую-нибудь нору и…

- Катька, не надо, - прервал ее Гера, - Ты сама не знаешь, что хочешь натворить. Я видел мысли Бреста. Если он не вернет рубин, в том городе начнется резня. То, что было с нами в деревне, то же самое будет происходить по всей Триннице!

- Плевать мне на Тринницу, Бреста и прочих, - прошипела девка.

- Тогда стащи у него свое золото и беги сейчас, но не трогай этот проклятый булыжник!

- Задерите меня Трое, Гера! Тебе что за дело-то до них? Есть мы – Прежние, а есть все это остальное, - она обвела рукой вокруг, - Какая разн…

- Нет нас, дура! Мы с тобой пережитки прошлого, которые по каким-то нелепым обстоятельствам доскрипели до этого дня! Теперь новые люди, новый мир и, черт возьми, я не дам тебе разрушить все это в угоду собственному комфорту!

- Что ты имеешь ввиду? – сощурилась воровка.

- Если ты не откажешься от идиотской затеи с кражей рубина, я все расскажу Бресту. И что-то мне подсказывает, что он не очень обрадуется такому повороту, - злобно процедил Гера, сверля девку взглядом.

Она замолчала, ошарашено отступив от телеги.

- От кого-кого, но от тебя не ожидала… - прошептала Катерина.

- Я о тебе же забочусь, чучундра, - пошел на мировую Прежний. – Если бы ты видела то, что вижу я, ты бы даже и думать забыла про эту ересь. И потом, присмотрись к Бресту.

- Чего? Это еще зачем?

- Ты этого не помнишь, но в твоей жизни был человек, с которым тебя многое связывало. Этот наемник, - он ткнул пальцем в мужчину, стреноживающего коня, - А, Боже мой, я думаю это он… - Выдохнул парень и спрятал лицо в ладонях, - Чем больше я наблюдаю за ним, тем больше я в этом уверен, поэтому, во имя твоей души, присмотрись к мужику. Возможно, ты вспомнишь его. – Пробубнил он сквозь пальцы.

- Зачем же мне вспоминать то, что, как ты выразился, «я забыла»?

- Затем, что ты превращаешься в нечто, с чем я не хотел бы иметь дело. Ты умираешь. Умираешь душой, а я, знаешь ли, не некрофил. – Гера умолк, скрестив на груди руки.

Он знал, что посеял в девушке сомнения, и она еще будет обдумывать его слова. Пусть лучше так, чем то, что она задумала. Катерина открыла было рот, но к ним подошел Брест:

- О чем гуторим? – подозрительно сощурился он.

- О душе, - не соврала девушка, мрачно глядя на Геру.

- Ясно, - ничего не понял наемник, - Давай-ка лучше отнесем тебя в избу. – Обратился он к  Гере, - Леший эту бабку разберет, кто она такая, осерчает еще.

- Боишься? – удивленно подняла бровь Мурка.

- Нет, просто я не люблю ворожей, - буркнул мужчина, помогая подняться Прежнему.

Они доковыляли втроем до избушки. Геру кое-как с пыхтением и матюками затолкали в дверь. Брест и Мурка одновременно сунулись было в проем, но застряв в нем, потолкались несколько секунд, пока мужчина не отступил, пропуская воровку вперед. Та, окатив его подозрительным взглядом, прошла внутрь. Брест закатил глаза.

В избе было сумрачно. Единственным источником света был огонь в печи, от чего в тесной светелке стояла невыносимая духота. Вдоль стен были развешены пучки трав и высушенные веники. На стене напротив была прибита огромная полка, заставленная разными банками, горшками и прочими пузырьками. Рассмотреть, что в них, не было никакой возможности, так как единственное окно было наглухо зашторено, а теплого света очага не хватало. За печкой притулился пузатый сундук, на котором дремал упитанный кот, размером с добрую собаку. Изредка он, оглядев избу зеленым глазом, мирно зажмуривался и сопел дальше, подергивая кончиком хвоста. Милка сидела на колченого табурете за столом и хлебала суп из миски. Старуха, ухватом вытащив из печи исходящий паром горшок, поставила его на стол.