Юлия Пасынкова - Танцы на осколках (СИ)

• Название: Танцы на осколках (СИ)
• Автор: Юлия Пасынкова
• Жанр: Прочие приключения

Прошло более трёхсот лет с тех пор, как наша цивилизация накрылась медным тазом, и людей отбросило в новое средневековье. В суровые времена мы выжили, деля земли с чудовищами, о которых раньше рассказывали лишь сказки: упыри, навьи, лешие, русалки и даже, ёлки-палки, змей Горыныч. Одна удачная, на первый взгляд, кража, как взмах крыла бабочки, запустила цепь непредсказуемых событий, приведших к междоусобной войне. Но нам по большому счету плевать на мелкие сельские стычки – у нас появился шанс, вернуть утраченные знания и возродить старый мир. Ведь мы помним его. Мы – Прежние. Предупреждение: Не вычитано

---

- Эт почему?

Гера помассировал себе виски и продолжил:

- Когда Сева погиб, черт, тогда я потерял лучшего друга, а Катерина - ей словно кусок души вырвали, уж я-то как никто это знаю. Вот тогда я и сказал спасибо высшим силам, что не связали меня такими узами.

- Что же стряслось?

- Бессмысленная смерть, вот что стряслось. Сева на охоте напоролся на сук, осталась небольшая рана, царапина. Она загноилась. Заражение пошло в кровь и через неделю его не стало.

Гера умолк, продолжая бесстрастно смотреть в ночное небо сквозь крону деревьев.

- А что же она? – прервал его размышления Брест.

- Пыталась его выходить всю ту неделю. Не спала и мне не давала, я лазал по кустам, искал травы, а она сидела с ним, пыталась сбить жар, как-то облегчить его состояние. Когда его не стало, я еле оттащил ее от тела. Честно говоря, тогда впервые прочувствовал безумие в его чистом состоянии. Не было ни страха, ни надежды, ни каких-других человеческих эмоций. Одно чистое безумие. Я пытался ей помочь, но она впала в кататонию – состояние, когда не реагируешь ни на что. Тогда я похоронил Севу и попытался ее увести, но она вдруг очнулась и принялась вырываться. Богом клянусь, я пытался ей помочь, но… В общем, тогда я ушел один и до позавчерашнего дня ее не видел…

Мужчины молчали. Где-то вдалеке ухнула неясыть, кругом вовсю стрекотали сверчки. Гера молча пил настойку, иногда передавая бурдюк Бресту. Тот решил на время отступить от принципа и ослабить внутренние вожжи.

- Знаешь, а ведь Мурка никогда ни словом, ни взглядом не упоминала, что я смахиваю на кого-то близкого ей.

- Да, - протянул Гера, - Я тоже удивился сначала, а сегодня мы с ней разговорились и знаешь что? Она его не помнит. Совсем.

- Как так? – удивился Брест, - Выходит, не такая уж и сильная любовь, - наемник скривился на последнем слове, - Раз забыла его.

- Нет, тут другое, - покачал головой Прежний. – Люди то, что хотят забыть, на самом деле просто задвигают на задворки памяти, а я прошерстил у нее эти самые задворки и ничего. Пусто. Даже имени его не узнала.

- Как так?

- Думаю, смерть Севы для нее стала таким ударом, что… - парень замолчал, подбирая слова, - Вот у нее же есть способность к самоисцелению? Так вот тут словно ее разум решил исцелиться таким образом.

- Просто забыть?

- Именно, - подтвердил Гера. – Просто забыть.

Брест покачал головой и отпил из бурдюка:

- И что же, я похож на этого… как его… вашего друга?

- Даже представить сложно насколько.

- Дюже странно…

Наемник озадаченно ковырял землю пальцем. Он не знал, что и думать после таких слов.

- Гера, ты мне нравишься. И ты, похоже, неплохой парень, но, чтобы не было недомолвок, мы добудем рубин, и я отвезу Мурку и камень обратно к барону, иначе там забулькает то дерьмо, из которого еще вчера у нас только ноздри торчали. Даже после твоих слов ничего не изменится. Посуди сам: ты ведаешь все о людских душах, но тебя-то никто не ведает, так? К тому ж сейчас ты можешь напеть мне что угодно, лишь бы спасти свою подругу.

Гера молча выслушал мужчину и, помедлив, ответил:

- Ты прав. Поступай, как знаешь. - Он поднялся на руках, - Что-то продрог я, пойду к костру, поможешь мне?

Брест натянул сапоги и, поддерживая парня, зашагал обратно в лагерь.

***

Утром Прежнему сломали кости. Заново. По уши залили свистнутой у священника бормотухой, искалеченные ноги намазали успокаивающей мазью и наложили добротные шины. И теперь Гера восседал в телеге в дюбель пьяный, но с прямыми конечностями, как у Буратино. Руки у него, слава богам, были целы, просто вывихнуты, порезы от ботанга тоже подживали.

Милка правила колымагой, как заправской извозчик, а я скакала позади всех, погруженная в свои мысли. Брест придержал коня и оказался рядом со мной:

- Скоро мы доберемся до отворота к башне Истомира.

- И?

- Я не ведаю, что нас там ждет, но с калекой мы много не навоюем, - он кивнул на измученного парня.

- И что ты предлагаешь, бросить его на дороге? – моментально взвилась я.

- Я погуторил с Милкой, она говорит, что недалеко есть одна изба. Там у нее родня дальняя живет, говорит, пособит в случае чего.

- Ох уж мне эти одинокие избы в лесу, - проворчала я.

Не нравилось мне, что придется оставить Геру неизвестно где и с кем, но Брест прав. Если мы хотим добыть рубин, а мы хотим его добыть, то лучше двигаться налегке. К тому же, Прежний может за себя постоять в случае чего, пусть и с перемотанными ногами. Решено, как только я закончу со своими делами, вернусь к нему, и можно будет жить своей жизнью.

- Далеко до твоей родни? – окликнула я Милку.

- Час езды отсюда, - не оборачиваясь, ответила она.

- Добре.

Брест удовлетворенно кивнул и подал коня вперед. А я смотрела на спящего Геру, пытаясь задавить слабый голосок совести, звенящий в голове, и просчитывала, когда смогу вернуться за парнем. Прежний, словно услышал мои мысли, всхрапнул и отвернулся в другую сторону.

Прости, дружище, придется нам расстаться на время, но если задуманное мной дело выгорит, то разлука будет того стоить.

Глава 15.

-  Навья меня задери, женщина, кто твоя родня? – ошарашено протянул Брест.

-  Мда, вот уж не думала, что увижу плод любви карандаша и курицы, - поддакнула воровка.

-  Родню не выбирают, - отбрила Милка.

-  Мы уже приехали? - проснулся Гера.

Он сонно потер глаза, пьяно  икнул и поднял голову из-за деревянного борта колымаги. Вокруг было сумрачно. Они заехали в лес, и свет, пробивающийся сквозь плотную листву, падал мягким зеленым покрывалом. Путники стояли чуть поодаль от Геры, придерживая коней. Те нервно перебирали ногами и трясли гривами, их что-то беспокоило. Прежний навел еще хмельной взгляд на предмет удивления и, глупо хихикнув, сполз обратно на дно телеги.

- Надо меньше пить, - заключил парень. Проведя шершавым языком по высохшим губам, он скривился, - Или больше. Где у нас фляга с водой?

Гера плавно огляделся и, поискав глазами заветный бурдюк, вытащил его из-под наваленной кучи разного добра. Подцепив пробку зубами, парень жадно присосался к горлышку, хищно хлебая воду.

- Так-то лучше, - наконец он закрыл флягу, и, коротко взрыгнув, приподнялся на руках.

Прежний огляделся вокруг еще раз и округлил глаза. Теперь понятно, что беспокоило коней и удивило путников.

Посреди большой поляны высилось странное, на первый взгляд, сооружение - небольшой дом на сваях. Только оказалось то не сваи, а здоровые куриные ноги, каждая толщиной с пару бревен. Под серой сморщенной кожей перекатывались тяжелые мускулы, а огромные лапы, увенчанные когтями размером с кинжал, загребали землю, срывая дерн, как лёгкую тряпицу.

Дверь избы отворилась и на пороге показалась высокая старуха с клюкой. Она коротко стукнула по порогу и, мощные куриные ноги согнулись, опуская избу на землю.

Есть бабушки, низенькие и толстенькие, от которых пахнет выпечкой, а мягкие сморщенные руки готовы обнять каждого. Это была полной противоположностью им. Высокая и худая, как жердь, в серых тряпках и переднике, который не стирался, наверное, несколько лет. Седые космы выбились из-под платка, повязанного на разбойничий манер. Большой крючковатый нос был увенчан внушительных размеров бородавкой, а хищные желтые глаза проницательно осмотрели каждого, задержавшись на Гере и Мурке. Прежний понял, что старуха тут же догадалась кто они такие. Он было попытался залезть к ней в голову и прочувствовать ее.

- Эй, калека, еще раз сунешься ко мне со своими фокусами, башку сыму, - каркнула бабка, указав клюкой на Геру.

Прежний обомлел: еще никто за его долгую жизнь не чувствовал, когда Гера проникал к ним в души. Он не знал, как реагировать и просто молча сполз на дно телеги.

Старуха, сверкнув желтыми глазами, поманила сухим узловатым пальцем Милку:

- Ба-а, какие люди! Ну-кась. Поди сюда.

Девушка, опустив голову и, выражая покорность всем своим видом, подошла к хозяйке избы.

- Где ж ты шлялась столько времени? В какую историю опять влипла, голуба? – она схватила ее за подбородок и заглянула служанке в глаза. Прочитав Милку вдоль и поперек, старуха на секунду посмотрела на Бреста и, отпустив лицо девушки, проскрипела:

- Напрасно.

Милка опустила глаза в землю и не сказала ни слова.

- Батя ведает, что ты здеся? – спросила она служанку.

Та помотала головой, но посмотреть на старуху не посмела.

- От ить, наградил Господь подарочком, - хмыкнула она, - Пошто траву мою свистнула? А, ладно, можешь не отвечать, сама все ведаю.

Старуха отвесила ей звонкую затрещину и отправила в дом.

- А вы, привяжите коней на опушке да идите в дом, гуторить будем. И этого вашего, калеку, не забудьте.