Николай Соколов - Ариасвати

• Название: Ариасвати
• Автор: Николай Соколов
• Издательство: Ермак
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008

Костромскому помещику приходит посылка с бумагами его умершего друга Андрея Ивановича Грачева, в которых описываются невероятные и удивительные приключения на затерянном островке Опасном в Тихом океане, на Цейлоне, в Индии и в горах Тибета...

Первое издание этого многопланового фантастико-приключенческого романа за последние 110 лет. Книга написана живым, ярким и выразительным языком.

---

— А ваши отшельники? — попробовал вывернуться Семенов.

— Наши отшельники, сагиб, соблюдают умеренность в пище и шитье. Они не употребляют изысканных яств, чтобы не обременять желудок, не пьют опьяняющих напитков, чтобы не расстраивать здоровье и не затемнять свой ум. Но ни один из них не станет жевать горький ревень, вместо сладкого плода шелковицы или каштана. Впрочем, это дело вкуса… Сагиб извинит старику его старческое брюзжание.

— Помилуйте, мистер Мартан, где же тут брюзжание? Напротив — то, что вы высказали относительно отшельников, очень интересно. Приятно слышать, что есть такие отшельники, которые не отказываются от сладенького… Наши отшельники, например, считая лакомство грехом, предпочитают простую грубую пищу.

— Сагиб меня не так понял, но это все равно. От нашего спора ни ваши, ни наши отшельники не сделаются святее. Я хотел вам сказать, что видел человека, который знает нужный вам адрес.

— И что же, этот человек может нам его сообщить? — спросил Андрей Иванович.

— Сагиб, он мне не сказал ни да, ни нет. Но он высказал желание вас видеть и, если вы хотите с ним познакомиться, то я вас к нему провожу.

— Будьте так добры, мистер Мартан.

— Ведите, ведите, батенька. Вы нас обяжете.

Брамин жестом пригласил своих гостей следовать за собой и вышел из зала. Началось странствование по длинным запутанным коридорам, напоминавшее нашим героям подобную же прогулку в храме Парвати. Но здесь была та разница, что мистеру Мартану не предшествовали свеченосцы и в темных коридорах нашим путешественникам пришлось идти ощупью, почти держась за платье великого брамина. Наконец, Мартан отворил дверь и наши герои вошли вслед за своим вожатым в продолговатую залу, всю залитую розовыми лучами заката. Ученый скворец, висевший в клетке у самой двери, приветствовал их именем Кришны. Но наши путешественники уже не раз встречали в Индии подобных птиц, повторявших имя Кришны, которому они были посвящены, поэтому, взглянув мельком на клетку, они занялись осмотром комнаты. Несмотря на мраморные стены и высокие лепные своды, она представляла что-то среднее между кельей монаха и кабинетом ученого: письменный стол, покрытый бумагами и раскрытыми книгами, несколько полок с книгами по стенам, книги и бумаги на полу, на окнах, на столах, стоящих между окнами, — все это свидетельствовало об ученых занятиях ее обитателя, а простой деревянный диван или скорее продолговатый сундук, жесткое деревянное изголовье и грубая циновка из пальмовых листьев, заменявшая постель, указывали на его монашеские наклонности. Об этих же наклонностях говорило и остальное убранство комнаты, ее голые стены, простые деревянные столы, жесткие стулья, некрашеные полки для книг. Но зато перед окнами кельи находилась такая масса роскошнейших цветов, что им могла позавидовать любая оранжерея Европы. Среднее окно доходило до самого пола и заменяло дверь на террасу, всю потонувшую в цветах. Андрей Иванович подошел к двери и остановился изумленный и обрадованный.

— Посмотрите, посмотрите, — обернулся он на мгновение к Авдею Макаровичу, — ведь это мистер Нарайян.

Авдей Макарович взглянул через плечо Грачева и также обрадовался.

— Он, он, батенька, — заторопился профессор, выталкивая своего товарища на террасу и следуя за ним. — Это сам мистер Нарайян.

Действительно, это был мистер Нарайян. Между целыми тысячами других лиц они узнали бы это бледное овальное лицо, красиво очерченный лоб и большие задумчивые глаза, которые в настоящее время были устремлены на них, в то время как приветливая улыбка играла на губах, полускрытых коротенькими усами. Так же, как и на террасе Нариндры, вечерний ветер тихо играет концами белой повязки, служащей чалмой молодому пундиту, и длинные вьющиеся волосы падают на вышитый жемчугом воротник его серого шелкового полукафтана с золотыми застежками, украшенными крупными жемчужинами. Остальной костюм совершенно тот же: те же белые шелковые шальвары, те же желтые вышитые туфли с узкими концами и так же в руках у него книга, но только теперь он держит ее за спиною.

— Мистер Нарайян, — сказал Андрей Иванович, сделав несколько шагов навстречу молодому пундиту, — вы, конечно, прочитали уже письмо вашего друга, Рами-Сагиба, и знаете, что двое русских — я и мой товарищ, профессор Семенов — приехали в Индию нарочно затем, чтобы видеть вас?

— Да, мистер Гречоу, — раздался тот самый голос, который они уже слышали издалека, теперь он звучал вблизи, но тот самый, — я прочитал это письмо и если не приветствовал вас как должно, то только потому, что старался вспомнить, где я вас раньше видел?

— Вероятно, там же, где и мы видели вас, мистер Нарайян, — вмешался Авдей Макарович.

— В Англии?

— Нет, на террасе Нариндры, в храме богини Нарвати, на Цейлоне.

— Так это правда, что пишет Рами?

— Совершенная правда.

— Пусть будет так. Позвольте же вас приветствовать, джентльмены, в моей отшельнической келье и повторить вам те слова, которые, как пишет Рами, я уже сказал вам на террасе храма Парвати: "друзья мистера Грешама — мои друзья". Мне не чужд европейский обычай, потому что я несколько лет прожил в Англии: поэтому я с удовольствием пожму вашу руку, мистер Гречоу, и вашу также, D-r Obadia Simens.

— Мы были уверены, что вы радушно примете нас, мистер Нарайян, — сказал Андрей Иванович. — Но как трудно было до вас добраться!

— Что делать, сагиб? Я нахожусь в таких обстоятельствах, что мне приходится прятаться, как затравленному зверю в лесной чаще. Друзья ходатайствуют за меня в Англии, но здесь голова моя оценена… Но позвольте, джентльмены! Вы только что сделали длинный и трудный путь ради моей недостойной особы, вы конечно устали и голодны… Отец мой, — обратился он к Мартану, но великий брамин не дал ему договорить.

— Все готово, мой сын, — сказал он, улыбаясь, — я уже распорядился, чтобы все было исполнено, что предписывают священные законы гостеприимства. Но я полагал, что наши гости не будут в состоянии спокойно утолить голод и отдохнуть, пока не разрешат своих сомнений…

— И вы были совершенно правы, мистер Мартан, — сказал весело Андрей Иванович: — после вашего предложения начинать наши поиски сызнова мы, вероятно, не особенно приятно провели бы сегодняшнюю ночь.

— Да, да, — засмеялся Мартан, добродушно кивая головой, — я это знал… я это знал, сагиб… Но теперь милосердные боги без сомнения пошлют вам хороший аппетит и затем приятную ночь. Прошу вас пожаловать за мной: я провожу вас туда, где вам приготовили ужин и постели. Нарайян пойдет вместе с нами.

ІV. Ужин

Между тем солнце закатилось. Розовые тоны неба быстро потемнели и келья Нарайяна погрузилась в совершенную темноту. Почти ощупью отыскав дверь, Мартан снова вывел своих гостей в коридор и затем в совершенном мраке повел их по бесчисленным, перепутывающимся переходам. Держась за платье своего путеводителя, шли наши герои, едва не тычась носами от усталости и с трудом удерживая зевоту.

— Ау, батенька, — посмеивался профессор, подслушав порой слишком глубокий вздох Андрея Ивановича, — наши за Волгой спят.

— Должно быть, спят, Авдей Макарович, — отвечал Грачев, — потому что мне ужасно хочется спать.

— Как это вы, мистер Мартан, не запутаетесь в этих темных коридорах? — спросил любопытный профессор.

— Еще бы заплутаться мистеру Мартану, когда он живет в храме Кришны шестьдесят с лишним лет, — отозвался шедший сзади Нарайян.

— Не с шестьдесят с лишним, — поправил Мартан, — а целых семьдесят: меня принесли сюда двухлетним ребенком и с тех пор я почти не выходил из храма, кроме непродолжительных поездок в Магабанпур, по делам храма.

— Вы были сиротой, мистер Мартан?

— Да… почти. Отец мой служил брамином при этом же храме, а мать жила в соседней деревне. Она умерла, когда мне не было еще полных двадцати месяцев от роду. Оставшись вдовцом, отец посвятил меня Кришне, а сам ушел в лес и сделался отшельником.

— И вы с тех пор его не видали?

— Нет, он в течение тридцати с лишним лет каждый год приходил сюда на один день, чтобы повидать меня. Он расспрашивал, что я делал в течение года, чему научился, как вел себя, потом, преподав мне несколько наставлений и советов, он снова уходил в лес и я не видал его в продолжение целого года. Я видел его, когда в последний раз, сорок с лишним лет тому назад, он приходил проститься со мной, перед путешествием на реку Ганг, которое делает всякий благочестивый индус, желающий вверить свои останки волнам священной реки… Ну, вот мы и дошли, сагибы. Прошу пожаловать!

Они вошли в ту же комнату, в которой Мартан потчевал их досторханом, но теперь эта комната совершенно изменила свой вид. Авдей Макарович, опасавшийся, что под фразой "все, что предписывают законы" Мартан подразумевает варенье и сласти, взглянул на стол и успокоился. Комната была освещена четырьмя светильниками, поставленными в углах на круглых мраморных подставках, имевших вид зубчатых башен с плоскими кровлями. Кроме того, на столе, покрытом белоснежной скатертью, стояло тоже четыре серебряных канделябра с толстыми восковыми свечами. Стол был накрыт на четыре прибора и вполне по европейски. Середину стола занимала весьма внушительная группа разнообразных бутылок, содержимое которых дало повод Авдею Макаровичу насмешливо прищуриться в сторону великого брамина. По обе стороны двери неподвижно стояли две группы темных санталов с салфетками, тарелками, блюдами, чашами и другими подобного рода предметами в руках.