Иван Дроздов - Баронесса Настя

• Название: Баронесса Настя
• Автор: Иван Дроздов
• Издательство: ЛИО Редактор
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997
• ISBN: ISBN 5–7058–0308–7

После Великой отечественной войны в газетах промелькнула информация о том, как девятнадцатилетняя советская разведчица Настя, хорошо знавшая немецкий язык, была заброшена в тыл врага. Там она стала медсестрой при гитлеровском генерале бароне фон Функе, получила высший орден Германии — Рыцарский крест и вместе с больным генералом отправилась в его родовой замок. После смерти барона она стала хозяйкой замка.

До конца войны Настя снабжала нашу разведку ценнейшими сведениями. История необычайная, почти фантастическая, — о ней и поведал в своём романе известный русский писатель, фронтовик Иван Дроздов.

---

— Павел Николаевич взял её за руку и повёл к выходу.

Около часа пробыла Настя у Павла Николаевича. И, выйдя на свет, на солнце, обрадовалась, — и тому, что вышла без осложнений и, главное, тому, что встретилась с русским, родным, близким человеком. Выбежав из замка, увидела перед главным входом, возле розовой клумбы, Ацера и фрау Мозель. На их лицах были изумление и испуг. «Где вы пропадали?» — качнулась к ней фрау. Кейда взяла её за руки, с улыбкой, спокойно, так, будто ничего не случилось, обратилась к Ацеру:

— Кажется, с нынешнего дня мы работаем?

— Это так, — согласился Ацер. — И прошу учесть — дисциплина у нас строгая.

— Службиста из меня не получится.

— В таком случае очень скоро нам придётся расстаться.

— Тужить не стану. Напишу фюреру, попрошусь на фронт.

Фрау Мозель захлопала накрашенными ресницами, а Ацер с ужасом вспомнил, что кавалеры Рыцарского креста имеют право обращаться прямо к фюреру. В прежние времена им позволялось сидеть в присутствии короля, такой порядок был заведён со времён Германариха, жившего ещё в дохристианское время. Ацер похолодел при мысли, что связался со «штучкой», близкой самому фюреру.

— В домик Рюгеля! — приказал он шофёру.

По дороге полковник что–то говорил про домик Рюгеля, но Кейда слушала рассеянно. Делала вид, что её не очень интересуют предстоящие дела. Повернулась к окну, смотрела на бежавшие навстречу холмы.

После посещения Павла Николаевича у неё сложился план внешнего рисунка поведения. «Казаться улыбчивым и простым — самое высшее в мире искусство», — вспомнила она строки из стихотворения Есенина. Вот и она… в обращении с Ацером будет простой и улыбчивой, немножко дурочкой, немножко кокеткой.

Анчар сидел рядом, она обхватила его шею, прижимала к груди. Пёс испытывал блаженство и готов был жизнь положить за это вдруг вернувшееся к нему счастье. Фрау Мозель, провожая Кейду до машины, шепнула на ухо:

С Анчаром не расставайтесь. Он обучен защищать хозяйку. Стоит только приказать: «Анчар, бери!»

Тепло и покойно было Кейде возле Анчара. Она гладила его лоб, шею. В памяти снова всплыл всадник с курчавой, как у негра, головой. «Почему Мишин — Винт? Здесь, в глубине Германии?.. Не с неба же он свалился! Спокойно, спокойно. Когда я начну работать, многое разъяснится. Не надо показывать своей тревоги. Вот и сейчас. Сижу молча, надулась как мышь на крупу. Что подумает Ацер?»

И она весело обратилась к полковнику:

— Вас сегодня не узнать. Сидите как на поминках.

— На поминках? — оживился Ацер. У нас, немцев, молчат до первой рюмки. Потом вдруг, как по команде, начинают говорить. И даже смеются.

— У нас, немцев, тоже.

— Вы немка, да не совсем. Я знаю ваших родителей, вы жили на краю Германии, почти в Швейцарии. Берлинцы таких называют auberste — «крайние». У вас и речь auberste. И вся вы крайняя.

Ацер, не поворачиваясь, смеялся. Кейда вновь забеспокоилась, — невежлив Ацер. Может, кудрявый действительно Винт? И сотрудничает с Ацером?

Ацер вдруг стал серьёзным. Заговорил другим тоном.

— Всё думаю… О вас, фрейлейн Кейда. О вас.

Что же вы думаете?

— Вы не подозреваете, с какой стороны крадется к вам беда. Я тоже не подозревал, да вот…

— Не надо пугать меня. Я хотя и кавалер Рыцарского креста, но нервы и у меня есть.

— На ваш крест вся надежда. А так–то… замели бы вас давно.

— Да куда же? Говорите скорее.

— На случной пункт, — есть теперь у нас такие. Фюрер учредил их по всей Германии, чтобы фрау и фрейлейн наши милые не скучали. Явитесь вы туда, а там молодец двухметрового роста, косая сажень в плечах, — ариец чистопородный, без примеси, примет вас в объятья…

— Умерьте своё красноречие, герр полковник. Слышала я про такие гаремы, да, слава Богу, не про меня они. Для вдов они и для желающих. А вот вам, толкующему произвольно указ фюрера, могу заметить: с огнем играете. Девиц незамужних и жён фронтовиков фюрер бережёт. Так что обо мне можете не беспокоиться.

Свернули на дорогу, в начале которой ей вчера встретился двойник Мишина — Винта. Жирные каштаны росли по обочинам, а на холмах и взгорках густо зеленели семейства ореховых деревьев. Гирлянды зелёных шариков искрились на солнце матовым серебром, суля обильный урожай диких, но весьма ценных плодов.

Поднимались в гору. Деревья стояли тут реже, и все чаще встречались заросли кустарника. Впереди слева блеснула полоска воды, но тут же стала удаляться; машина влетела в лес, и деревья плотной стеной обступили дорогу.

Неожиданно возникла аллея тополей, и в конце её показался жёлтый дом — строго очерченный прямоугольник с крохотными оконцами по второму этажу. Первый этаж был скрыт глухим бетонным и тоже жёлтым забором. Подъезжая к воротам, Кейда увидела острые зубья поверх забора и пропущенную через них густую сеть проводов. «Электричество! — подумала она, — Отсюда не убежишь».

Ворота открылись и закрылись, — кажется, без помощи человека, — и машина остановилась у входа в дом. Ацер вышел первым и в строгой надменной позе ожидал Кейду. Она вышла не торопясь и стараясь не удивляться ни дому, ни зловеще царящему тут безлюдью. Её насторожило, что Ацер так демонстративно пренебрег этикетом, не помог ей выйти из машины, но вида не подала.

Прошли в дальнюю комнату на первом этаже. Это было просторное помещение с ковром на полу и нехитрой, но дорогой мебелью. По углам комнаты стояли кресла, а посредине — тяжелый, с массивными ножками, квадратный стол с приставленными к нему стульями с высокими спинками.

Не подозревала, не чаяла Настя, что именно здесь ей предстоит самое трудное испытание, и не когда–нибудь, а немедленно.

Она не успела ещё опуститься в кресло в углу у окна, как в комнате появился кудрявый двойник особиста. Выбросив вперёд руку и щёлкнув каблуками, он приветствовал полковника, тут же повернулся к Кейде и смиренно наклонил голову. «Нет, не он!» — мелькнула у неё мысль, и Настя сухо, чуть заметно кивнула. А он сверлил её огнём чёрных выпуклых и каких–то не совсем человеческих глаз. Углы губ его подрагивали, он, казалось, давал ей понять: «Я тебя узнал и нечего разыгрывать из себя дурочку». «Он!.. — наконец поняла Настя. — но как он тут очутился? И с какой целью?»

Настя хотела с ним заговорить и уже приготовила фразу: «Мы с вами встречались, — не правда ли?» Но тут случилось совсем невероятное: в дверь постучали, и в комнату вошёл второй двойник — на этот раз совершенная копия старшего лейтенанта Пряхина. Сделал два–три шага вперёд, вежливо, но сдержанно поздоровался с полковником, с особистом. Повернулся к Насте: «Guten tag, фрейлейн!..»

«Пряхин!..» Кого угодно она могла забыть, не узнать, перепутать, но человека, каждая чёрточка которого была ей до боли знакома…

Несколько мгновений она была близка к обмороку: перед глазами всё окружающее плыло, теряло очертания, казалось, сердце вот–вот остановится. Отвернулась к окну, провела ладонью по голове Анчара. Пёс почувствовал неладное, глухо, сдержанно гавкнул. «Спокойно, спокойно, — стучало в висках Насти. — Никого ты не знаешь, ничего не случилось». Усилием воли сосредоточила всё внимание на уныло–жёлтом заборе перед окном, на острых пиках, обвитых проволокой… Повторяла: «Ты сильная, смелая, — тебе небеса посылают испытание».

Анчар тянул к ней морду, поскуливал, он, наверное, слышал бурю в душе хозяйки, рвался на помощь.

И Настя набрала полную грудь воздуха, повернулась лицом к собравшимся, глядя прежде всего на Пряхина, Взгляд её был спокойный, надменный.

По выражению лица Владимира, по глазам, по каждому малейшему движению пыталась она понять, что происходит в его душе, как он воспринимает своё новое положение?

И — ничего не узнала, не поняла. Вот только глаза, — они при совершенном равнодушии, изображенном на лице, искрились светом радости и привета, излучали силу и уверенность, — казалось, ещё мгновение, — и они воспламенят так хорошо знакомую дорогую улыбку.

Но нет, улыбки не было. Пряхин отвернулся от неё и прошёл к столу, где, как равный, опустился в кресло.

«Итак, — размышляла Настя, — начальник особого отдела их полка капитан Мишин — Винт и Володя — её Володя, старший лейтенант, командир огневого взвода, — они здесь, рядом с ней. Они каким–то образом узнали её маршрут, приехали выручать, но — полковник… И этот сверхсекретный лагерь…

Вопросы, вопросы… Многое пока было не ясно. И ладно. Пусть так. Важно, чтобы она себя не выдала.

Настя оправилась после первых шоковых минут и теперь пыталась понять, что от неё хотят.

— Фрейлейн Кейда, — обратился к ней Ацер, — переведите мой вопрос вот этому молодому человеку, — он кивнул на Пряхина: «Что у вас нового?»

Кейда перевела и ждала ответа, но Пряхин не торопился. Он склонил на грудь голову, собирался с мыслями. Настя только сейчас разглядела его наряд и задумалась: что бы он значил? На Владимире был широкий, с чужого плеча костюм из тонкой чёрной шерсти, — или, скорее, пижама. Белый, хорошо разглаженный воротник рубашки лежал поверх костюма. На ногах сандалии, вроде тапочек. А на челе — покой и сытость. Ни тени страданий.