Раймон Кено - Упражнения в стиле

• Название: Упражнения в стиле
• Автор: Раймон Кено
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-89091-130-9

УДК 82/89

ББК 84.4 Фр

К35

Перевод с французского

Составление и послесловие

Валерия Кислова

Комментарии

Ирины Волевич, Алины Поповой, Валерия Кислова

Художник

Михаил Занько

Кено, Раймон

Упражнения в стиле: Романы, рассказы и др. /

Пер. с франц.; Послесл. В. Кислова; Комм. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.

— СПб.: «Симпозиум», 2001. — 618 с.

ISBN 5-89091-130-9

Раймон Кено (1903–1976) — один из крупнейших писателей Франции XX в., творчество которого развивалось под знаком предложенной им глубокой реформы французского языка. В настоящий том вошли программные произведения Кено, созданные после Второй мировой войны: не поддающиеся классификации «Упражнения в стиле» (1947), романы «Зази в метро» (1959) и «Голубые цветочки» (1965), а также рассказы, «Сказка на ваш вкус» и пьеса «Мимоходом».

Раймон Кено принадлежал я числу тех обыкновенных гениев, что умеют с поразительной виртуозностью сочетать в своем творчестве серьезное и несерьезное. Можно считать его великим выдумщиком, неистощимым по части изобретения литературных игр, специалистом по переводу «с французского на джойсовский». А можно — человеком, видевшим свою миссию в глубокой реформе французского языка и посвятившим этому делу всю жизнь. Один из крупнейших авторитетов в области ’патафизики, отец-основатель Цеха Потенциальной Литературы, Кено открыл перед изящной словесностью головокружительные перспективы. И произведения, собранные в этом томе, — лучшее тому свидетельство.

© Издательство «Симпозиум», 2001

© В. Кислов, составление, послесловие, 2001

© И. Волевич, А. Попова, В. Кислов, комментарии, 2001

© А. Миролюбова, перевод, 1988

© И. Волевич, перевод, 1994

© А. Захаревич, В. Кислов, Л. Цывьян, перевод, 2001

© М. Занько, оформление, 2001

® М. Занько & Издательство «Симпозиум»: серия «Ех Libris»,

промышленный образец. Патент РФ № 42170

---

Возможно, следующий пример еще нагляднее[*]:

Ses purs ongles tres haut dédiant leur onyx
L’Angoisse, ce minuit, soutient, lampadophore
Maint rêve vespéral brûlé par le Phénix
Que ne recueille pas de cincraire amphore

Sur les crédences, au salon vide: nul ptyx,
Aboli bibelot d’inanité sonore
(Car le Maître est allé puiser des pleurs au Styx
Aves ce seul objet dont le Néant s’honore).

Mais proche la croisée au nord vacante, un or
Agonise selon peut-être le décor
Des licornes ruant du feu contre une nixe,

Elle, défunte nue en le miroir, encor
Que, dans l’oubli fermé par le cadre, se fixe,
De scintillations sitôt le septuor.

Получаем:

Опух?
Lampadophore...
Phénix?
Amphore...

Nul Ptyx
sonore
au Styx
s’honore.

Un or?
le décor...
Une Nixe

encor
se fixe
septuor...

Грусть оказывается лампадоносной, как и оникс; амфора имеет форму Феникса. И наконец, можно догадаться, что такое септуор[57], в котором большинство толкователей видят семь звезд Большой Медведицы, но возможно, это еще и семь редких рифм в этом сонете.

Не все стихотворения хоккуизируемы, не всякое стихотворение позволяет себя перерабатывать и обрабатывать подобным образом. Не всякое стихотворение способно устоять перед такого рода обработкой. Думаю, это нетрудно объяснить: у Малларме вообще, а в его сонетах особенно, каждая строка — это маленький мир, цельная единица, смысл которой, так сказать, концентрируется в рифмованном элементе, тогда как у Расина или Виктора Гюго, а еще больше у Мольера и Ламартина, смысл, так сказать, перебегает через рифмы и на них не задерживается; зацепить его там невозможно. Тем не менее сон Аталии[*] вполне можно хоккуизировать:

Nuit
montrée...
Раréе
fierté...
Emprunté
visage:
outrage.
Moi,
toi:
redoutables,
épouvantables.
Se baisser,
embrasser,
mélange
fange:
affreux.

Отметим, что если хоккуизация — сужение, то расширение таких «хокку» — не что иное, как буриме.

2. Метод S + 7

Метод заключается в том, что берется текст и каждое существительное в нем заменяется на седьмое по счету существительное, которое следует за ним в словаре. Разумеется, результат зависит от используемого словаря. Естественно, что цифра 7 — произвольна. Само собой разумеется, что, если взять словарь, скажем, из двух тысяч существительных и использовать метод S + 2000, мы получим изначальный текст. Можно также использовать методы V (глагол) + n, Adj (прилаг.) + p и т. п. и их комбинировать; кроме того, n, p не обязательно должны быть константами.

В № 17 «Досье Патафизического Коллежа» можно найти примеры. Результаты не всегда интересны, но порой просто поразительны. Похоже, что только хорошие тексты дают хорошие результаты. Причина (качественной) связи между исходным текстом и окончательным текстом остается загадочной; вопрос — открытым.

Заметим, что если обратный хоккуизации прием, — буриме, то противоположность S + 7 — криптография (по крайней мере, один из ее разделов): имея текст, обработанный этим методом, требуется восстановить оригинал.

3. Изоморфизмы

Взять какой-либо текст и составить из него другой, используя те же самые фонемы (изовокализм, или изоконсонантизм, а еще лучше, изофонизм и изосимфонизм) или ту же самую грамматическую схему (изосинтаксизм). Видно, что метод S + 7 — один из цифровых и лексикографических вариантов изосинтаксизма.

Вот пример изовокализма[*]:

Le liège, le titane et le sel aujourd’hui
Vont-ils nous repiquer avec un bout d’aine ivre
Ce mac pur oublié que tente sous le givre
Le cancanant gravier des coqs qui n’ont pas fui

Un singe d’ocre loi me soutient que c’est lui
Satirique qui sans versoir se délivre
Pour n’avoir pas planté la lésion où vivre
Quand du puéril pivert a retenti l’ennui

Tout ce pore tatouera cette grande agonie
Par l’escale intimée au poireau qui le nie
Mais non l’odeur du corps où le curare est pris

Grand pôle qu’a ce pieu son dur ébat assigne
II cintre, ô cytise, un bonze droit de mépris
Que met parmi le style obnubilé le Cygne

Исходный текст вновь заимствован у Малларме[58]: как мы видим, сонеты Малларме — отборный материал, наподобие дрозофил в генетике.

Я сохранил последнее слово, чтобы вызвать в памяти исходный текст; так первые кубисты иногда рисовали в углу своей картины, например, гвоздь-обманку.

От изосинтаксизма мы плавно переходим к тому, что я назвал (возможно, ошибочно) матричным анализом языка. Здесь мы покидаем область чистой потенциальной литературы и подступаем к границам количественной лингвистики.

Образование фразы можно сравнить с произведением двух матриц, элементами которых являлись бы слова: одни (левая матрица) оказываются формантами, другие (правая матрица) — означающими. Я полагаю, что такие понятия, как фраза, формант и означающее, не нуждаются в пояснениях. Под фразой я понимаю то, что принято заключать знаком пунктуации, содержащим по меньшей мере одну точку. Означающие — существительные, прилагательные и глаголы, а форманты — все остальные слова, включая различные формы глаголов быть и иметь[59]. Итак, слова французского языка делятся на два непересекающихся множества. Произведение двух словесных матриц дает матрицу фраз в соответствии с классическими правилами умножения матриц.

Пример:

[*]

Для того чтобы это «сработало», две матрицы (слева от знака равенства) должны соответствовать друг другу, а именно:

1. В левой матрице:

а) элементы 1-й и 3-й строки — артикли или притяжательные местоимения мужского рода в единственном числе;

б) элементы 2-й строки — формы глагола avoir в третьем лице единственного числа.

2. В правой матрице:

а) элементы 1-й и 3-й строки — существительные мужского рода[60] единственного числа, начинающиеся с согласной.

б) элементы 2-й строки — причастия прошедшего времени мужского рода единственного числа переходных глаголов.

К элементам пункта 1а можно добавить этот, некий, какой-то и т. д. (это и так далее явно ограниченно). Зато правую матрицу можно наращивать вправо до бесконечности, добавляя триплеты, удовлетворяющие правилам 2а и 2б.

Для простоты рассмотрим в качестве примера произведение матрицы из одной строки на матрицу из одного столбца.

[61]

Видно, что это «срабатывает» только тогда, когда форманты и означающие регулярно чередуются.

Для того чтобы наше матричное вычисление было применимо ко всем случаям, добавим к набору формантов (соотв. означаемых) единичный элемент, обозначив его как 1f (соотв. 1s), или просто — 1, когда мы можем не опасаться возможной путаницы.

Пример:

Следуя предложению Ле Лионнэ, назовем двусловом произведение формант × означающее, где любой из членов может быть равным 1 (но не оба сразу, чтобы избежать избыточности обозначения).

Добавление единичных «элементов» позволяет нам сформулировать теперь уже очевидную теорему: В любой фразе столько же формантов, сколько и означающих.

Мы назовем g-схемой результат первой абстракции, рассматривающей лишь грамматические функции каждого слова во фразе. Во второй абстракции (схеме) мы будем рассматривать только количество и чередование формантов и означающих.

Нижеследующий пример будет записываться так (для большего удобства в одну строку):

(Заметим, кстати, что эта запись аналогична, с одной стороны, образованию фраз в некоторых индейских языках, например в шинуке, где все форманты помещаются в начале, с другой стороны «польской» системе обозначений в логике.)

Для того чтобы схема была правильной, следует: во-первых, как я уже говорил, чтобы две единицы не соответствовали друг другу; во-вторых, по этой же причине, чтобы у нас не получилось

Принимая эти правила правильного построения, мы можем определить количество возможных схем из и элементов (равное (n + 2)-му члену последовательности Фибоначчи) или и слов (равное 2 в степени n); некоторые простые формулы постоянств и вариаций; различные типы схем и их соотношения. Затем мы сравним их с конкретными литературными (и иными) текстами, что наверняка предоставит нам интересные стилистические указания, которые ускользают от сознательного намерения писца и зависят от многих скрытых параметров.

Я вынужден лишь упомянуть об этих и других вопросах (например, соответствует ли какой-то схеме отдельно взятая фраза и... что такое фраза?). И все же отмечу «потенциальный» характер лингвистических критериев, ускользающих от сознания писателей. Вслед за Флобером они смогут избежать повторений и белых стихов (в латыни они хотя бы могли искать метрические клаузулы), следить (или нет) за длиной своих фраз и выбором лексики; не нарушать закон Эступа–Зипфа[*] и использовать тот или иной тип схемы в нужном процентном соотношении.