Раймон Кено - Упражнения в стиле

• Название: Упражнения в стиле
• Автор: Раймон Кено
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-89091-130-9

УДК 82/89

ББК 84.4 Фр

К35

Перевод с французского

Составление и послесловие

Валерия Кислова

Комментарии

Ирины Волевич, Алины Поповой, Валерия Кислова

Художник

Михаил Занько

Кено, Раймон

Упражнения в стиле: Романы, рассказы и др. /

Пер. с франц.; Послесл. В. Кислова; Комм. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.

— СПб.: «Симпозиум», 2001. — 618 с.

ISBN 5-89091-130-9

Раймон Кено (1903–1976) — один из крупнейших писателей Франции XX в., творчество которого развивалось под знаком предложенной им глубокой реформы французского языка. В настоящий том вошли программные произведения Кено, созданные после Второй мировой войны: не поддающиеся классификации «Упражнения в стиле» (1947), романы «Зази в метро» (1959) и «Голубые цветочки» (1965), а также рассказы, «Сказка на ваш вкус» и пьеса «Мимоходом».

Раймон Кено принадлежал я числу тех обыкновенных гениев, что умеют с поразительной виртуозностью сочетать в своем творчестве серьезное и несерьезное. Можно считать его великим выдумщиком, неистощимым по части изобретения литературных игр, специалистом по переводу «с французского на джойсовский». А можно — человеком, видевшим свою миссию в глубокой реформе французского языка и посвятившим этому делу всю жизнь. Один из крупнейших авторитетов в области ’патафизики, отец-основатель Цеха Потенциальной Литературы, Кено открыл перед изящной словесностью головокружительные перспективы. И произведения, собранные в этом томе, — лучшее тому свидетельство.

© Издательство «Симпозиум», 2001

© В. Кислов, составление, послесловие, 2001

© И. Волевич, А. Попова, В. Кислов, комментарии, 2001

© А. Миролюбова, перевод, 1988

© И. Волевич, перевод, 1994

© А. Захаревич, В. Кислов, Л. Цывьян, перевод, 2001

© М. Занько, оформление, 2001

® М. Занько & Издательство «Симпозиум»: серия «Ех Libris»,

промышленный образец. Патент РФ № 42170

---

ЭТЬЕН. Покоренный нами мир не сможет восстать против великолепия наших уз.

ПРОХОЖАЯ. Мы бережно пронесем наше двойное бытие через любое перевоплощение, любое становление.

ЭТЬЕН. Ты будешь моим неугасимым светочем, моей прекрасной тревогой, моим заколдованным дворцом.

ПРОХОЖАЯ. Ты будешь моей тысяча и второй ночью, моим зарождающимся днем, моим вечерним гостем.

ЭТЬЕН. Мы будем существовать вместе.

ПРОХОЖАЯ. Мы существуем вместе.

ЭТЬЕН (заключая ее в объятия). Я люблю тебя.

ПРОХОЖАЯ. Я люблю тебя.

Раздается пронзительная сирена.

НИЩИЙ. Ага! Лавочка закрывается.

САБИНА (просыпается). Кажется, я заснула.

НИЩИЙ. Выметаемся.

САБИНА. Выметаемся?

НИЩИЙ. Последний поезд, дуреха.

Он уходит. Снова сирена. Этьен и Прохожая смотрят друг другу в глаза. Они не двигаются.

Сабина встает.

САБИНА (сухо). Этьен!

Этьен не двигается.

САБИНА. Этьен!

Этьен не двигается. Снова сирена.

САБИНА. Этьен, ты слышишь? Последний поезд!

Он вздрагивает.

ЭТЬЕН. Что?

САБИНА. Я тебе говорю, это последний поезд.

ЭТЬЕН. Ах! (Прохожей.) Сударыня... Сударыня... извините меня... но вы понимаете... (Делает несколько шагов назад.) ...последний поезд... (Поднимает чемодан и уходит с Сабиной. Оборачивается и виновато разводит руками.) ...последний поезд.

ПРОХОЖАЯ (с не меньшим сожалением тоже разводит руками). Что я могу поделать? Я просто проходила мимо.

Расходятся.

ЗАНАВЕС

ПРИЛОЖЕНИЕ (Перевод В. Кислова)

Р. Кено. ПОТЕНЦИАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА [*]

Что такое потенциальная литература? Прежде всего, я бы сказал, что это то, чем занимается группа, основанная Франсуа Ле Лионнэ[*] три года назад[*]. Она насчитывает десять членов и носит название Цеха Потенциальной Литературы:

Цех, потому что подразумевается работа;

Литература, потому что речь идет о литературе;

Потенциальная — слово должно пониматься в различных значениях, которые, как я надеюсь, будут раскрыты в этом докладе.

Сокращенно: УЛИПО.

Какова цель наших работ? Предлагать писателям новые «структуры» математического характера или выдумывать новые искусственные или механические приемы, помогающие литературной деятельности: если можно так выразиться, подпорки вдохновению или, в некотором смысле, помощь в творчестве.

Чем УЛИПО не является?

1. Это не движение и не литературная школа. Мы ставим себя по эту сторону эстетических ценностей, но это не означает, будто мы от них отмахиваемся.

2. Это и не научный семинар, не «серьезная» (в кавычках) исследовательская группа, хотя в нее входит преподаватель филологического факультета и преподаватель факультета точных наук. Поэтому я просто представлю присутствующим результаты нашей работы, не замахиваясь на большее.

3. И наконец, речь не идет об алеаторной (произвольной) или экспериментальной литературе (в том виде, в каком они практикуются, например, группой Макса Бензе[*] из Штутгарта).

А теперь я скажу, чем УЛИПО является, или, скорее, чем, по нашему мнению, оно должно быть:

1. Наши исследования наивны (я употребляю здесь слово «наивный» в его околоматематическом смысле, как говорят о наивной теории множеств). Мы идем вперед, не теряя времени на оттачивание. Мы пытаемся обкатывать наши принципы по ходу дела.

2. Они носят кустарный характер — что совсем не принципиально. Мы сожалеем, что в нашем распоряжении нет вычислительных машин — это причина непрерывных ламентаций, звучащих на наших собраниях.

3. Они занимательны — по крайней мере, на наш взгляд. Некоторые находят их «тошнотворно скучными», но это не должно вас отпугнуть, поскольку вы пришли сюда не развлекаться.

Однако я хотел бы остановиться на определении «занимательный». Кому-то некоторые из наших работ могут показаться просто шутками или «игрой ума», наподобие «салонных игр».

Вспомним, что топология и теория чисел своим рождением отчасти обязаны тому, что некогда называлось «занимательной математикой» или «математическими утехами». В связи с этим я хотел бы отдать дань памяти Баше де Мезирьяка[*], автора «Занятных и увлекательных задач, что составляются из чисел» (появившихся в 1612 году, а не в 1613-м, как пишут в словаре «Ларусс»), одного из первых членов Французской академии. Вспомним также, что, как замечает Бурбаки в исторической справке к брошюре номер XXI об интегралах, теория вероятностей поначалу была всего лишь набором «забав». До работ фон Неймана[*] это же относилось и к теории игр.

Поскольку у нас еще не появился свой Колмогоров[*], я попробую рассказать о наших забавах и привести несколько примеров. Мы уже определили около шести десятков вопросов, которые нас интересуют. Но в этом докладе я ограничусь специально сделанной подборкой. Прежде всего, расскажу об исследованиях, касающихся наших предшественников (поскольку они у нас есть).

Часть нашей деятельности связана с историей: она заключается в поисках чего-то подобного, имевшего место в прошлом. Это обширная тема, и я приведу лишь два примера.

Первый липограмматический — не улипограмматический! — от греч. λείπω «отсутствовать» и γράμμα «буква». Слово λιπογράμματος можно найти в словаре Байи[*].

Вот определение, данное Г. Пене[*] в «Забавной поэтике» [оно приведено в его книге «Филологические забавы, или Смесь из всех жанров» (опять слово «забава»), 2-е издание — 1825 год, 3-е издание — 1842]: «липограммагия — это искусство писать прозаические или поэтические произведения, не используя ту или иную букву алфавита».

Можно обходиться и без нескольких букв, но мы ограничимся случаем, где n = 1. Итак, мы запрещаем себе употреблять какую-то одну букву.

Разумеется, текст должен быть достаточно длинным для того, чтобы операция оказалась не слишком легкой.

Сам Г. Пене сочинил 26 катренов александрийским стихом — в первом из них он не употребляет букву А, во втором — букву В и т. д.

В III или IV веке Нестор из Ларанды написал липограмматическую «Илиаду»: в первой песне нет буквы А и т. д. В VI веке Фульгенций[*] в книге «De aetatibus mundi et hominis» сделал то же самое «из наивного любопытства», как пишут в старом «Ларуссе» (мнение, которое мы совершенно не разделяем). Может показаться, что липограмматические тексты составлялись только компиляторами, или людьми ограниченными. Ничего подобного. Как и его учитель Ласос из Гермиона[*], Пиндар написал оду без S, а Лопе де Вега — пять новелл, первую без А, а остальные соответственно без Е, I, О, U.

Неужели все это — лишь «наивная» литературная акробатика, как написано в «Ларуссе», лишь «безделица», как пишет Пене? Почему бы не сравнить это с действиями логиков, которые пробуют обойтись без того или иного логического знака и испытывают огромное удовлетворение, когда им удается записать любое логическое выражение, пользуясь из всех операций одним лишь «штрихом Шеффера»[*]?

Если рассмотреть вопрос с более современной точки зрения, можно вычислить «липограмматическую сложность» текста как произведение частоты исключенной буквы на количество слов в данном тексте.

Естественно, если в тексте используются все буквы алфавита, его липограмматическая сложность равна нулю. Частота буквы W (в английском языке) = 0,02; сложность текста в 100 слов без буквы W равна 2. Частота буквы Е = 0,13; сложность текста в 100 слов, в котором нет буквы Е, равна 13.

Машинописная страница в 300 слов без буквы Е имеет сложность 39. А как составить текст сложностью в 10413?

Именно таково достижение Эрнеста Винсента Райта, опубликовавшего в 1939 году роман «Гэдсби» объемом в 267 страниц, в котором он ни разу не употребил букву Е (см. J. R. Pierce «Symbols, Signals and Noise», где приводятся и другие образцы липограмматических текстов). Мы еще не сумели раздобыть этот роман, но отрывок, который цитирует Пирс[*], не создает ощущения чрезмерной искусственности: «It is a story about a small town. It is not a gossipy yarn; nor is it a dry, monotonous account, full of such customary “fill-ins”, as “romantic moonlight casting murky shadows down a long, winding country road”. Nor will it say anything about tinklings lulling distant folds, robins carolling at twilight nor any “warm glow of lamplight” from a cabin window, No»[53].

Естественно, он не мог бы написать «Yes».

Во времена Кантора[*], разумеется, находились геометры, которые считали «детской забавой» Канторову кривую, заполняющую двумерный континуум, или Канторово триадическое множество. Подобно тому как Бурбаки[*] начал с занятий тератопологией[*], возможно, лингвисты смогут не без пользы чуть внимательнее изучить эти примеры потенциальной... предпотенциальной литературы. Интересно проверить, насколько далеко простираются (потенциальные) возможности языка.