Раймон Кено - Упражнения в стиле

• Название: Упражнения в стиле
• Автор: Раймон Кено
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-89091-130-9

УДК 82/89

ББК 84.4 Фр

К35

Перевод с французского

Составление и послесловие

Валерия Кислова

Комментарии

Ирины Волевич, Алины Поповой, Валерия Кислова

Художник

Михаил Занько

Кено, Раймон

Упражнения в стиле: Романы, рассказы и др. /

Пер. с франц.; Послесл. В. Кислова; Комм. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.

— СПб.: «Симпозиум», 2001. — 618 с.

ISBN 5-89091-130-9

Раймон Кено (1903–1976) — один из крупнейших писателей Франции XX в., творчество которого развивалось под знаком предложенной им глубокой реформы французского языка. В настоящий том вошли программные произведения Кено, созданные после Второй мировой войны: не поддающиеся классификации «Упражнения в стиле» (1947), романы «Зази в метро» (1959) и «Голубые цветочки» (1965), а также рассказы, «Сказка на ваш вкус» и пьеса «Мимоходом».

Раймон Кено принадлежал я числу тех обыкновенных гениев, что умеют с поразительной виртуозностью сочетать в своем творчестве серьезное и несерьезное. Можно считать его великим выдумщиком, неистощимым по части изобретения литературных игр, специалистом по переводу «с французского на джойсовский». А можно — человеком, видевшим свою миссию в глубокой реформе французского языка и посвятившим этому делу всю жизнь. Один из крупнейших авторитетов в области ’патафизики, отец-основатель Цеха Потенциальной Литературы, Кено открыл перед изящной словесностью головокружительные перспективы. И произведения, собранные в этом томе, — лучшее тому свидетельство.

© Издательство «Симпозиум», 2001

© В. Кислов, составление, послесловие, 2001

© И. Волевич, А. Попова, В. Кислов, комментарии, 2001

© А. Миролюбова, перевод, 1988

© И. Волевич, перевод, 1994

© А. Захаревич, В. Кислов, Л. Цывьян, перевод, 2001

© М. Занько, оформление, 2001

® М. Занько & Издательство «Симпозиум»: серия «Ех Libris»,

промышленный образец. Патент РФ № 42170

---

Многоликость Кено-писателя с трудом поддается классификации, но становится понятнее, если обратиться к жизни Кено-человека.

Историю Венсана Тюкдена в «Последних днях» (1936) можно смело считать переписанной автобиографией самого Кено. Оба родились в 1903 году в Гавре, «откуда уходит столько кораблей», оба очутились в 1920-м в Париже, учились в Сорбонне, интересовались дадаизмом и кубистской поэзией, пытались заниматься литературой и философией (вплоть до предложения своей собственной философской системы), оба, зарабатывая близорукость, много читали (особенно Кено: в 1921 году он впервые прочел мистика Генона, что во многом предопределило характер всего его творчества). Оба студента часто бродили по городу, пересекали его с востока на запад, с севера на юг, вдоль, поперек, зигзагами, заранее разрабатывая «длинные маршруты, по которым следовали с предельной точностью». Эти прогулки сыграют свою роль, когда Кено будет вести рубрику «Знаете ли вы Париж?» в газете «Энтрансижан» (1936–1938) и опубликует около двух тысяч исторических и литературных анекдотов, любопытных и занятных случаев во всех областях городской жизни: топография, топонимика, архитектура, искусство.

В 1924 году Кено знакомится с Жераром Розенталем[66], Мишелем Лейрисом, Филиппом Супо и Пьером Навилем; последний представляет Кено Андре Бретону. Так на фоне студенческой философии вырисовывается сюрреализм — явление, с которым Кено оказывается надолго связан: сначала увлечение, затем отторжение и в конце концов — критическое осмысление. Кено посещает Центральное бюро сюрреалистических исследований, активно участвует в движении; его имя появляется на листовках и манифестах: «Декларация 27 января 1925 года», «Революция сначала и навсегда!»[67], «Hands off love»[68](текст в защиту Чарли Чаплина от пуританско-феминистского движения), «Позвольте!»[69]. В 1925 году в пятом номере журнала «Революсьон Сюрреалист» публикуется первое произведение Кено «Сюрреалистический текст», в № 9–10 — поэма «Башня из слоновой кости», в № 11 — критическая статья о выставке Де Кирико. Как позднее вспоминает писатель, эта деятельность казалась ему важной и вызывала «серьезное, хотя и сдержанное» отношение. Мишель Лейрис отмечает, что рассказы Кено, написанные в разные периоды жизни и опубликованные отдельным сборником уже после его смерти, имеют одинаковую абсурдистскую окрашенность, одинаковый сюрреалистический налет. Но в середине двадцатых годов, во время первых литературных опытов, Кено еще не собирается становиться литератором; сюрреализм привлекает его как средство самовыражения и образ жизни.

В 1925 году он получает два университетских диплома: по истории философии и по социологии. Затем проводит два года в армии и участвует в военных действиях в Марокко вместе с героем еще одного частично автобиографического романа, «Одилия». Вернувшись с войны, оба они отходят от сюрреализма (их отталкивает одно и то же: отношение сюрреалистов к политике, морали и, конечно, интеллектуальной деятельности) и уходят в философию и математику. Если в Ролане Трави легко прочитывается сам Кено, то в остальных персонажах угадывается его сюрреалистическое окружение: Англарес — Андре Бретон, Саксель — Луи Арагон, Вашоль — Бенжамен Пере, Шенви — Поль Элюар, Эдуар Сальтон — Тристан Тцара. Отдаляясь от ортодоксальных сюрреалистов, Кено сближается с группой «диссидентов с улицы Дюшато», которую составляют братья Превер, Ив Танги и Марсель Дюамель. Как пишет последний, начинается «эпоха, когда никто из нас не думал ни о чем другом, кроме продления невероятно приятного состояния свободы». Кено все еще вечный студент и эпизодический преподаватель французского языка американским «туристам-гангстерам»; он уже работает в Национальном комитете ценных бумаг и векселей, но продолжает много читать.

В 1928 году он женится на Жанине Кан, сестре первой жены Бретона, а через год окончательно расходится с Бретоном по «сугубо личным», как он часто повторяет, и отнюдь не «идеологическим» причинам. В 1930 году выходит коллективный памфлет «Труп» с яростным текстом Кено «Деде», направленным против тоталитарных методов «Папы» сюрреализма («Андре Бретон / сунул палец себе в ж..у [и] подписал пакт с дьяволом»). В «Одилии» Кено-Трави заявляет: «Если бы я продолжал все, как и раньше, это превратилось бы в любовный роман»[70]. Другими словами, оставаясь близок сюрреалистам, он был бы вынужден выбрать фиктивность, литературную условность. Путешествие в Грецию открывает глаза персонажу Ролану Трави и его создателю Кено: с этого момента они оба ощущают в себе «зерно» свободной и духовной жизни, начинают отличать жизнь от литературы. Они взрослеют, «путы разорваны, иллюзии рассеяны, больше нет страха перед болезнью»[71]. В 1930 году Кено напишет в поэтическом сборнике «Рассекать волны»: «Я слово конец напишу, как заходят в порт. / Но этот конец всего лишь начало. / Я не брошу стихи на волю волны за борт. / Я приму их и разберу по порядку». Парадоксально, что Кено помещает эту стихотворную декларацию грядущего Начала в конце книги. Читатель вынужден снова обращаться к первой странице. Так начиная с первых литературных опытов уже заявлена тема цикличности, которая будет преследовать Кено всю жизнь. Но тогда, в тридцатые годы, более значимым остается выход из секты Англареса и «освобождение» от сюрреалистических уз. Многие тексты (например, «Символизм солнца» и «Отец и сын», задуманные как части единого проекта «Энциклопедия неточных наук», так и не нашедшего издателя), опубликованные романы «Репейник» (1933), «Последние дни» (1936), «Одилия» (1937) и самое автобиографичное произведение, стихотворный роман «Дуб и собака» (1937), полемизируют с сюрреализмом, доходя порой до ироничной и яростной критики в адрес «дьявольского наваждения». Вспоминая о своих друзьях того периода, Жорж Батай отмечает, что «в 1929 году никто не знал ничего о Превере и почти ничего о Кено. Им обоим было необходимо выйти, чтобы оказаться в состоянии творить»[72]. Разрыв с Бретоном и детством, литературная независимость, избавление от дьявольского начала, которое позднее будут олицетворять персонажи «Детей Ила» Бэби Туту, Пюрпюлан и Шамбернак, и, наконец, ожидаемое метафизическое Очищение: последняя строчка романа красноречиво указывает на то, как Кено переживал этот выход: «В бассейне кровоточило освобождение»[73].

Кено признается, что чувствует себя «совершенно потерянным» и поставленным перед фактом полного отрицания всего: «больше нет ни литературы, ни антилитературы, которой являлся сюрреализм»[74]. Кено перестает писать. Вне групп остается одиночество, от которого Кено спасается в занятиях философией (он посещает лекции Анри Клода и Жака Лакана), в чтении (открытие Джойса и изучение «литературных безумцев»[75]) и в рисовании акварелей. Математика — еще одна отдушина. Но и здесь персонаж «Одилии» понимает, что «все эти годы верил в иллюзии и жил ошибочно»[76], что бесконечные и бесцельные расчеты расчетов превратили его в «неисправную вычислительную машинку». В это время Кено начинает интересоваться пиктограммами («единственное, что мне оставалось делать, — это пиктограммы, т. е. [то, что оставалось] вне или поверх письма и литературы»[77]), как если бы эта деятельность на перекрестке живописи, литературного письма, энциклопедизма и математической комбинаторики позволяла Кено обрести голос после молчания, последовавшего за разрывом. Ничего удивительного в том, что вход в литературу ассоциируется с другими голосами: психоаналитическим и мистическим. Любопытно, что начало интереса к психоанализу совпадает с началом литературной карьеры: в 1933 году был опубликован и отмечен премией «Дё Маго» первый роман Кено — «Репейник». Кено осмысливает эти события довольно неординарно, о чем свидетельствует парадоксальная запись в «Дневнике»: «неоднократно я пытался / старался / выйти из литературы / с помощью живописи / с помощью математики». Семилетний курс психоанализа окажет на Кено огромное влияние, которое писатель будет позднее отрицать с подозрительным постоянством и воодушевлением. Несмотря на иронию и сарказм поэмы «Дуб и собака», рассказывающей о психоаналитическом эксперименте, психоанализ имеет для Кено несомненное значение. Двойственная суть личности (дуб и собака — этимологически две составные части фамилии писателя), творчество, проблематика письма — все пронизано стремлением выйти, вырваться из породившего круга, все прочитывается под гнетом автобиографии. Призрак Бретона (Папы сюрреализма) еще долго бродит по текстам Кено: но если в раннем эссе «Отец и сын» автор открыто рассуждает о комплексе Эдипа и комплексе кастрации, то в последующих текстах тема дается через целую серию скрытых указаний, ссылок и намеков. Так, в романе «Каменная глотка» (1934) психоаналитическая проблематика выражается через головокружительную и трагическую историю семьи Набонидов. В этом же году Кено становится отцом, в этом же году он порывает с Батаем. Стараясь выйти из литературы, Кено в нее входит через другую дверь: начинается новый этап творческого постижения действительности. На фоне социологии и философии проявляется интерес к марксизму.