Руслан Шабельник - Песнь шаира или хроники Ахдада

• Название: Песнь шаира или хроники Ахдада
• Автор: Руслан Шабельник
• Жанр: Фэнтези

В романе имеют место джинны и древние клады, волшебные превращения и человеческое вероломство, один заколдованный юноша и один расколдованным принц. Упоминается Сулейман сын Дауда (мир с ними обоими), гуль-людоед и злая колдунья. Но ни слова нет о летающем ковре, великих воителях прошлого и волшебной лампе. В первой части повествуется о Шамс ад-Дине Мухаммаде - султане города Ахдада и о визире его Абу-ль-Хасане. О новой наложнице султана, о пропаже его сына, о змее, что выползает каждую ночь из дворца, и о том, что из всего этого вышло. Во второй части семеро узников, в числе которых и наш султан, рассказывают семь историй. Истории приключились с ними и не с ними в разное время, истории странным образом переплетаются, дополняют друг друга и проливают немного света на то, что произошло в первой части. В третьей и последней части, как и положено, - развязка.

---

- Дядьку Панас, - один из хлопчакив, шо слушали рассказчика, усевшись здесь же, на траве, коло ганку, тряхнул рудим чубом, что словно золотая пряжа заиграл на солнце.

- Чего тебе? - по чубу и конопатой физиономии, Панас распознал в нем сына Панько пасечника.

- А город этот - Ахдад, он, как... как... Миргород! - хлопец выдохнул слово и сам испугался собственной смелости. Мало кто на хуторе мог похвастаться тем, что бывал аж в самом уездном Миргороде. А если и бывал, вон как Охрим Голопупенко, так цельный рик, а то и два после ходил, высоко задравши чуприну.

- Миргород! Скажешь тоже. Не, таких городов, как Миргород - раз, два и нету. Разве только Петенбург. Да и то - вряд ли. Точно - Ахдад, словно наш хутор, ну в... два раза больше.

- Ух ты! - дружно выдохнули остальные слушатели - детинчата разных возрастов и чумазости.

- И был в том городе султан, - продолжил рассказчик.

- Дядьку Панас, а султан кто это?

- Как бы тебе... это кто-то, навроде нашего старосты, только у них...

- А он тоже горилку хлещет?

- А как напьется с голым задом по хутору бегает - чертей ловит!

- Или за теткой Мотрей с ухватом.

- А она кричит: "Люди добреньки, рятуйте!"

- А он ей: "Убью, сука!"

- А ну цыть! - прикрикнул на расшалившихся слушателей рассказчик.

- Такой султан, да? - сын пасечника вновь тряхнул золотой чуприной.

- Ну, навроде... - пальцы вновь затеребили ножку вуса. - А может, не такой... у бусурман энтих, все не как у людей. Как бы то ни было, было у бусурмана этого вещей всяких ценных, дорогих, цельная камора.

- Вроде, как у Ицхака - корчмаря?

- Ну, вроде...

- А колбасы в ней были?

- Жареные и шоб жира побольше!

- А сало?

- С прорезью!

- Дурак! В сале самое смачное - шкурка!

- Нет - прорезь!

- Нет - шкурка!

- А я люблю, шоб потолще, и соломой смолено!

- Не, самое ценное, шо в каморе может быть - это конфеты!

- Конфеты - это да! Ее в рот и на языке катаешь.

- А она сладкая, как вишня спелая!

- Дурак! Сравнил тоже. Слаще!

- Сам дурак!

- У тетки Наталии, шо за большой балкой живет - вишни сладкие, - со знанием дела заявил сын пасечника Панько.

- Ага, только Сирко кусючий.

- А ленты у султана того были? Цветные, - робко спросила малолетняя Оксанка и часто заморгала черными оченятами.

- И колбаса домашняя, и колбаса кровяная, и сало с прорезью и со шкуркой, и конфеты, и ленты, и еще много чего, шо мы и видать не видывали, и знать не знаем, - говорю ж - бусурман, да еще и султан.

- Ух ты!!! - снова выдохнули слушатели.

- И задумал он камору эту, а точнее будет - богатства, что в ней, от воров уберечь.

- Так это - известное дело - замок нужен!

- И засов!

- И дверь железом оббить.

- Вакула-кузнец - батькин брат, враз сделает!

- Созвал он, значить, умельцев и мудрецов всяких к себе, шоб они ему что присоветовали. Один говорит - вот как ты - замок навесить, а то и два, другой советует - дверь покрепче, третий - охрану выставить...

- Можно еще грабли поставить. Тать заходит, а они его р-раз по лбу!

- Можно и грабли, - пряча усмешку, согласился рассказчик. - Только был среди советчиков один... как бы это вам... колдун!

- Навроде нашего Пузатого Пацюка? - спросил все тот же рыжий Панько.

- Не, колдун, но их - бусурманский. Да такой шо, говаривали, как ночь, к нему черти гурьбой прилетают - горилку вместе пить.

- А они потом голые по городу бегают?

- Друг друга ловят?

- И ухват...

- А ну цыть! Может бегают, может не бегают, откуда я знаю, у бусурманов этих все не как у... Словом, предложил колдун наложить на камору с сокровищами заклятие.

- Дядьку Панас, дядьку Панас, а заклятие это чего?

- Заклятие, это вроде как, помните на прошлый покос Параска с Палажкой поругались, а Параска соседке в очи плюнула, сказала, шоб ее дидько лысый забрал, а ту и перекосило.

- Я помню!

- И я!

- Тетка Палажка еще потом ходила к тетке Параске и все глечики на плетне поразбивала.

- А тетка Параска ходила к тетке Палажке и шибки ей попрокалывала.

- А тетка Палажка жабу на порог подбросила, дохлую.

- А тетка...

- А ну цыть! Словом, уразумели шо за штука - заклятие.

- Он тоже камору дохлыми жабами забросал?

- Не, сперва плюнуть надо!

- Цыть, я сказал! Не плюнуть и не жабами. Врать не буду - не знаю как, но наложил на камору колдовство, да такое, что с того дня ни охрана, ни замок...

- А грабли?

- ... ни грабли не нужны.

- Не знаю... грабли - верное средство. Моя мамка, как горилку от тата ховали, так завсегда грабли...

- Такое колдовство - всем колдовствам колдовство! Теперь в камору эту, с сокровищами мог войти только сам султан, ну или тот, кому он передаст эту силу, сыну там, или еще кому, но только одному, и сам он после этого силу теряет.

- Тю! А ежели кому потребуется за колбасой там.

- Или за салом со шкуркой!

- Или за конфетами!

- За лентами, - вставила большеглазая Оксанка.

- Сказал же - только султан! А ежели кто, кроме него, в тот же миг, человек тот обращается в камень, то есть падает и шевельнуть ни рукой, ни ногой не может.

- А головой?

- И головой тоже! Не дышит, и глазами вертит, и все слышит и понимает.

- Тю! Какой же это камень.

- Не нравится, не слушай! - цыкнули на умника. - Ну а дальше, дальше-то что?

- А дальше так и будет лежать, пока не помрет от голоду, или пока не придет султан и не выволокет его оттуда.

- Это шо ж, султану первым делом, как встал - иди в камору и тягай ворье всякое.

- Дурак! Зато сокровища целые!

- Тоже мне - сокровища. Больно надо колбаса его! Вот у батьки моего сапоги есть - юфтевые. Вот где сокровище, так сокровище.

- И у моего есть!

- У твоего! Да откуда, все знают - Голопупенки голодрабцы из голодрабцев...

- Сам ты голодрабец!

- А ну повтори!

- И повторю!

- А ну цыть! - в который раз возвысил голос рассказчик. - Досказывать, али нет?

- Досказывайте, дядьку Панас. Только пусть этот не обзывается.

- Ты сам первым начал!

- Нет ты!

- Нет ты!

- Да я тебя!

- Цыть, я сказал!..

Было это, не было. Если было - то когда? И где тот хутор? Где тот Миргород?

Мы же, волею Аллаха всемилостивого и всезнающего, вернемся в Ахдад.

Ахдад, в котором немногим, или многим ранее происходило следующее:

20.

Продолжение рассказа о Шамс ад-Дине Мухаммаде - султане Ахдада, о жене его Зариме и о трех набегах

Бритый полководец так и не смог поднять армию на четвертый приступ. Увы, увы, похоже, на этот час, пушка истратила все свои заряды. А ведь, говорят, предок Шамс ад-Дина - великий и могучий Мусса-аль-Хади в лучшие годы производил до десяти выстрелов за ночь, да и в старости... О, Аллах, где, где времена славных героев прошлого!

- История твоя, о муж мой, удивительна и преисполнена мудрости, и поучительности, и наставления для последующих, и будь она даже написана иглами в уголках глаза, она послужила бы назиданием для поучающихся! Но ты обещал, что я попаду в сокровищницу, и все, на что ни укажу, станет моим. Мои мысли так же далеки, как колодцы в пустыне для умирающего от жажды, от того, что светоч мира бросил слова на ветер, что обещания его - пустой звук, подобный шелесту песка, но как же, о султан моих помыслов, ты исполнишь свое обещание, в котором поручительством выступила доблесть твоих предков.

- Или ты сомневаешься в моих словах, женщина! Так, знай же, они тверже... - взгляд Шамс ад-Дина упал на поникшего полководца, - в общем, твердые. Да, сокровищница охраняется колдовством, лучше любой стражи, но разве в радость обладание жемчужиной, если не имеешь возможности показать ее. О-о-о, преисполненные желчи взгляды завистников проливаются живительной влагой на иссохшую душу. Что может быть лучше лица высокого гостя, старающегося скрыть разливающуюся по членам желчь. Знай же, о женщина, любого, будь то мужчина или женщина, сын Адама или ифрит, кого я возьму за руку и введу в сокровищницу, не коснется колдовство. И он сможет находиться там достаточное время. Достаточное, пока я не выведу его, или посетитель по милости Аллаха милостивого и милосердного - не отдаст душу, как известно, взятую взаймы, от голода, либо от какого иного случая.

- О, муж мой, - произнесла Зарима, - ты окажешь недостойной жене своей эту честь. Введешь меня?

- Так будет, и это также верно, как то, что нет бога, кроме Аллаха и Мухаммад пророк его!

- Но, муж мой, твоя сокровищница без сомнения так велика, а женское естество так непостоянно, как я успею рассмотреть все и выбрать подарок себе по-сердцу.

- Клянусь Аллахом, - ответил Шамс ад-Дин, - я введу тебя перед зухром, а выведу сразу после асра. Хватит ли тебе этого времени, женщина?

И Зарима сказала:

- Хватит.

- Да будет так, и Аллах в том поручитель!

21.

Окончание повести о царе Юнане, враче Дубане и о коварном визире

- Пощади меня - пощадит тебя Аллах, не убивай меня - убьёт тебя Аллах! - взмолился врач Дубан, но, убедившись, что царь несомненно его убьёт, он сказал. - О царь, если уж моя казнь неизбежна, дай мне отсрочку: я схожу домой и накажу своим родным и соседям похоронить меня, и очищу свою душу, и раздарю врачебные книги. У меня есть книга, особая из особых, которую я дам в подарок тебе, а ты храни её в своей сокровищнице.