Алёна Лепская - Рок, туше́ и белая ворона.

• Название: Рок, туше́ и белая ворона.
• Автор: Алёна Лепская
• Жанр: Современные любовные романы

Между «полнолунием и затмением», она где-то посередине. Она непредсказуема, неприкосновенна, непоследовательна… невменяема. Она обычно-необычная, как параллельный перпендикуляр. Порядок вообще никогда не входил в число верных друзей юной гитаристки — Тори. И будущее её такая же неизвестная переменная, как тёмная сторона луны. Такая же тёмная как и её злейший враг, деспотичный рок-музыкант. И демоны. И речь не о тех демонах что таятся в преисподней, речь о тех демонах, что таятся в наших умах. Она прячет ото всех свою эмоциональную уязвимость, он — её отсутствие. Она не может вспомнить, он — забыть. Она не верит ему, он не верит, что она не верит. Они совсем не похожи, как воздух и огонь, и вместе были бы абсурдным сочетанием несочетаемого. Вся надежда на музыку, быть может выпадет шанс один из миллиарда — первый последний шанс, чтобы сделать шаг. От ненависти до любви. Или от любви до ненависти? В любом случае, огонь не горит без воздуха…

---

― Но ты не ушла? ― не отставала я, ― Почему?

Выдержав мой взгляд, она вздохнула.

― Много почему.

― Это, не ответ, ― покачала я головой, ― Ты ведь можно сказать всю свою жизнь посвятила этому бесконечному карнавалу душ. За каким таким чёртом, ты увязла в этом долбанном омуте, имея все возможности создать свою, семью!

Женщина пожала плечами.

― Вы и есть моя семья. Другой у меня никогда не было. И уже не будет.

― Эмм… нормальную семью, ― обозначила я, ― Нормальную, Аль! Единственный мужчина, которого я видела рядом с тобой, является моим отцом, и всё!

― Я просто не могла позволить себе это, ― сказала она. Я вскинула брови, подрастерявшись.

― Да? И почему?

― Я не могла дать кому либо, то что было бы нужно, то, чего бы хотелось. Не могла дать гарантию что человек будет счастлив со мной. Конечно так было не всегда, просто к двадцати пяти годам, у меня нашли опухоль, меня оперировали, но не было никакой гарантии, что она не возникнет вновь и не станет злокачественной. А когда я поняла, что опасность миновала, то поняла и ещё кое-что, поняла, что упустила время, мне ведь уже 37. Но я никогда не жалела ни о чём и не пожалею. Я просто не хотела омрачать этим чью либо жизнь, ведь жизнь так коротка, Тори.

Ага? Так вот значит в чём дело…

― Знаешь, а правильно, ― кивнула я, серьёзно, ― Правильно, потому что если бы ты не упустила время, ты бы никогда не встретила моего придурошного старика! ― я нагло улыбнулась. Аля, закатила глаза к потолку.

― Виктория, ― простонала она и поднялась из-за островка. Я развела руками.

― Что? Скажи ещё, что Костя, не придурошный! Ты вообще когда-нибудь встречала сорокалетних детей, кроме него?

― Все мы дети, в той или иной степени, ― ответила она задумчиво, но весело.

Я поднялась в комнату, она заметно опустела, после погрома. Или это мне было как-то пусто, я внимательно осматривала комнату. Она выглядела странно. Не похожей на мою собственную. Мрачность в цветах, но без претензий на безвкусицу. Дымчато-серая шелкография на стенах. Тёмный паркет. Вместо плакатов рок-звёзд, чёрно-белое граффити на стене, с изображением инструментов и исполнителей. Мебель с изящными кованными элементами, и много тёмно-фиолетовых и чёрных тканей. Белый здесь не был в цене. И не одного зеркала. Но ведь это же моя комната, я сама её обставляла, своей собственной рукой. Почему мне так пусто здесь?

Я взяла гитару в руки. Но она словно не звучала. Книги не укладывались в голове, так как я бы хотела. Руки не желали рисовать, то что было бы мне нужно. Реальность, словно потускнела, стала тривиальной моему взору. Не этого я хотела, не знаю конечно, чего, но уж точно ни этого. Это надломило меня. Пронзило мой туман, мой терапевтический киллер в ужасе застыл. Я хочу бежать, но не бегу. Подперев тяжелую голову, рукой, я сижу за своим письменным столом. Я задержала дыхание. Я слежу за бегом секундной стрелки на настольных часах. Ещё пара секунд и стрелки сомкнутся в одной точке. Где-то отдалённо слышаться тихие звуки. Здесь только секунды и моё сердце. Стрелки замирают на нулях. Сердце замирает. Теперь время ровно 12:00:00. Можно представить, что цифры замерли на нулях. Секунда замирает. Замирает время. Словно остановка сердца. И кажется, что навсегда. Что время остановилось, чтобы навсегда оставить всё так, как есть. Стрелка сдвигается и время движется дальше. Сердце движется обгоняя такт. Ускоренно. Я слышу его шаги. Никто не слышит, а я слышу. Он ходит тихо, совсем беззвучно, словно тень. Мягкая статичная поступь, самого опасного существа, когда либо являвшегося миру. Хладнокровный убийца, в сравнении с которым тренированные и закалённые асассины, нервно курят в стороне. Если он выстрелит он не промажет. Он выстрелит чётко в голову. После маленького освобождения, он особенно жестокий и подавляющий. Он ― это зомбирующий медикаментозный туман, эффект от препарата, сливающийся со мной в сложносплетении симбиоза. Никто не убивает мозг так хладнокровно и отточено как он. Я слышу стук своего сердца. Ровное, неестественно последовательное, такое же как движение стрелки. Что интересно сейчас слышит Гордеев, ход стрелок или стук своего сердца? Что интересно он подумает если я спрошу об этом? Надеюсь я настолько обессилена, что не смогу поднять телефон и позвонить. Я бы даже поволноваться, ведь вчера он потопал домой пешком, за полночь, один. Но я не могу. Эмоции борются с фармокинетическим киллером, но явно терпят поражение. Так не было. Видимо это из-за пропущенного приёма и недосыпа.

Тиканье часов сведёт меня с ума. Или это сердце моё стучит? Меня сводит с ума биение собственного сердца. Какая прелесть. Я потерялась, блуждая в этом неправильном искусственном астрале. Сидя напротив окна, крутя телефон в руке, я пропадаю. Просто бесцельно, слишком просто. Мир вокруг приобрёл односложные краски, односложные звуки. Ладно, мне нужно лишь потерпеть это зомби состояние пока препарат адаптируется во мне, и всё. Дальше проще. И не смотря на то, что меня, вот-вот поглотит сон, всё что мне осталось это ждать. Умей ждать. Я не умею ждать. Зато умею задерживать дыхание, на долго, почти на пять минут. Умею выравнивать бой сердца в сплошную дистанцию, от секунды к секунде, с помощью разных техник дыхания. Умею кристаллизировать каждую клеточку тела в боль, чтобы заглушить эмоциональную боль. Но не умею я, терпеть такой мощный терапевтический туман и ждать, когда же всё наладится! И где-то на краю сознания я понимаю, что терапия ― это мой единственный долбанный шанс остаться в живых. Ведь в моей жизни, каждое движение стрелки может стать последним. Но это слишком!

Его шаги останавливаются. Я замедлюсь, замираю, засыпаю…

Он вернётся, без сомнений. Возможно когда я проснусь, он проявит милосердие и не будет таким поглощающим. А может я вообще не проснусь, и вселенная уловит запах, горького миндаля, присущий цианиду…

Шаги приближаются…

Волнами, медленно, ко мне прокладывают путь какие-то звуки. Я уснула за столом. Я не могу открыть глаза.

― Тори…

Меня потормошили. Но я не уверенна.

― Тори, проснись!

Ещё один толчок.

― Смолова!

― Мм-мм?…

Ух ты, я могу издавать звуки!

― Ну, что с тобой, скво?

Может я и двигаться могу? Что ж, придётся ответить на свой вопрос прямо сейчас. Кое-как разомкнула веки. Так, Сола что-то говорила. Говорила же? Или мне показалось? Плевать. Встала из-за стола. Сердце ускорилось и взвело затвор, срывая обманную ширму с петли. Клянусь я чуть не упала. В пару движений я уже была у кровати. Почему-то.

Кадры. Весь мир рассыпался на кадры, вся моя жизнь, каждый вздох. По моему прописывая мне такую жесть, некоторым стоило учесть, что предохранители в моей голове выбиты уже давно. Перед моим лицом раздались щелчки. Посмотрела на Солу. Она была в встревоженном состоянии. Ну и как предлагаете мне объяснить всё? Да так, чтобы было коротко и ясно. Я видела горечь и волнение в её глазах. Я не могла это видеть.

― Утро, кори, утро, ― ответила я уклончиво на немой вопрос в её глазах. ― А ты чего не в универе?

― Утро? У вас репетиция через час. Что с тобой такое, скво? ― потребовала подруга. Я пожала плечами и завалилась на кровать. Сола села с краю, разглядывая мой браслет.

― Что он значит? ― спросила она касаясь фигурки сокола.

― Сокол ― птица гордая.

― Я серьёзно.

― Я тоже. Птица высокого полёта, ей управляет огненная стихия.

― Это тотемный знак?

― Да, он начинается после весеннего равноденствия. Североамериканские знахари и шаманы приписывали людям, родившимся с 21 марта по 19 апреля, качества Сокола.

― Хм, точно, 21 марта. ― усмехнулась Сола.

― Что именно?

― День рождения Гордеева.

Внутри меня что-то совершило кульбит. Кажется, это было моё сердце.

― Ты вообще это к чему сейчас?

Сола слегка закусил ноготь на большом пальце и покачал головой.

― Два этих знака, нередко находятся в разладе друг с другом. Хотя элементы знаков ― воздух и огонь ― прекрасно дополняют друг друга, они сильно различаются. Соколу явно недостает уступчивости и дипломатичности. Поэтому Ворону приходится идти на слишком большие уступки, что в итоге может привести к разочарованию. Но вопреки всему именно Сокол ― союзник Ворона. Ворон исполняет роль советника, а Сокол помогает довести до конца все самые смелые проекты. Хм, Огонь не горит без Воздуха. Вот и подумай, к чему я.

* * *

Судорожно соображая, я наматывала метры на спидометре, бесцельно кружа по дорогам, на высокой скорости. Дилемма таранила мои мозги с силой штурма группы «Альфа», и я сокрушительно пала подобно Брестской крепости, от этого дерьма. Что я делаю? О чём думаю? Это бессмысленно, как только он узнает, что я больна, весь его энтузиазм, в лучшем случае, как рукой снимет. В худшем нет, и всё это будет слишком болезненно для него или для меня, когда до него наконец дойдёт с кем он связался. Мне нужно уехать, подальше. Я оставлю всё здесь, чтобы он спокойно жил и двигался дальше. Он даже не мой, никогда им не был и не будет! И какого же хрена меня тогда не устаивает? Да, сука, больно потому что!