Алёна Лепская - Рок, туше́ и белая ворона.

• Название: Рок, туше́ и белая ворона.
• Автор: Алёна Лепская
• Жанр: Современные любовные романы

Между «полнолунием и затмением», она где-то посередине. Она непредсказуема, неприкосновенна, непоследовательна… невменяема. Она обычно-необычная, как параллельный перпендикуляр. Порядок вообще никогда не входил в число верных друзей юной гитаристки — Тори. И будущее её такая же неизвестная переменная, как тёмная сторона луны. Такая же тёмная как и её злейший враг, деспотичный рок-музыкант. И демоны. И речь не о тех демонах что таятся в преисподней, речь о тех демонах, что таятся в наших умах. Она прячет ото всех свою эмоциональную уязвимость, он — её отсутствие. Она не может вспомнить, он — забыть. Она не верит ему, он не верит, что она не верит. Они совсем не похожи, как воздух и огонь, и вместе были бы абсурдным сочетанием несочетаемого. Вся надежда на музыку, быть может выпадет шанс один из миллиарда — первый последний шанс, чтобы сделать шаг. От ненависти до любви. Или от любви до ненависти? В любом случае, огонь не горит без воздуха…

---

«…снег, кружил вокруг меня, крупными хлопьями, кружил и опадал вниз, присоединяясь к белому одеялу в нашем саду. Крики, и карканье выросли в фигуру матери, с криками вылетевшей во двор. В её руках билась чёрная птица, схваченная за одно крыло. Моя птица! Охэнзи, бился и клевался отчаянно каркая, и терзая в кровь руки матери.

О, нет.

Я рванула с места.

― Нет! ― закричала я, догоняя мать, ― Что ты делаешь?!

Она резко развернулась, в её руке трепыхался молодой ворон.

― Замолчи, Вика! Это чёртово исчадие ада напало на меня! Опять! Меня задолбало, что в моём собственном доме, меня терроризирует эта ворона! Иди в дом!

― Мам…

― Сейчас же! ― рявкнула она. Охэнзи сильно клюнул мать в руку, и мама, вскрикнув, что-то сделала.

― Не трогай его!

В закате двора, на белый снег потекла кровь…

Я бросилась на неё, пытаясь вырвать кричащую птицу из её рук.

― Мама! Нет! Не надо!

Отшвырнув чёрного ворона в снег. Она просто пошла в дом.

Я опустила глаза в снег, он не двигался, я замерла.

― Нет… он же… там же… душа… моя душа…

Я падаю, на колени в снег, холодный слепяще белый. Белый, алый и чёрный, сливались в вихры в моих глазах. От боли, от горечи.

Слёзы, снег и кровь…

И холод. Обжигающий, колючий, одинокий… И я ― я совсем не ощущаю себя живой. И, я совсем одна, в этом океане льда…»

Слепая ярость, перекрыла мне кислород. Ненависть и боль текла во мне лавой по венам. Я скользнула за её спину.

― И ты молчала, ― прорычала я сдавленно. Она сильно напряглась и насторожилась, буквально навострив уши.

― О чём ты?

― Ты хочешь мне сказать, что ты не знала собственного диагноза? Не знала, чем это чревато? ― проговорила я вкрадчиво. Мать обледенела, просто покрылась той самой идеальной непроницаемой коркой льда ― лёд присущий только ей одной.

― Оставь это, ― отрезала она стальным тоном.

― Ты не сказала, так? ― я прихлопнула ладонью по зеркалу, заставляя его дрожать, ― Какого хрена ты не сказала ему?!

Я видела в её глазах, как щелчок, хлёстче чем от кнута ударил по ней, разбивая и осыпая лёд.

― Какого хрена тебя это касается?! ― всплеснула она руками, ― Ты не знаешь, ни черта, так что просто заткнись! И… ― она потеряла ровное дыхание, ― Чёрт! Просто отъебись от меня!

Она просто хотела сбежать прочь. Я видела это, я знала какого это, меня завораживало и пугало это. Всё что она смогла сделать это схватиться за голову. Шум в голове наверняка был невыносимый. И боль вспыхивала во всём её теле огнём. Вне сомнений. Она не могла сделать вдох. Я смотрела на неё, и думала, неужели я такая же как она?

Это было так. Не зашло бы всё так далеко, так бы даже и не узнала про всё это дерьмо! Даже не думала бы! Это не то, о чём я могла даже думать. Она тоже. Она прячется от этого. Я ― нет. Больше нет. Я прочно на прочно заломила её руки за спиной, в особом захвате, под локти. Другой рукой, обхватила мать за подбородок.

― Смотри на себя, ― скомандовала я на удивление спокойно и решительно, ― Кто ты?

― Убери к чёрту свои руки от меня! ― выбивалась она, но я уж точно знаю, что пытаться вырваться из такого захвата, всё равно что пытаться заправить авторучку в открытом космосе. Протестировано на собственной шкуре.

― Ответ не верный. Кто ты? Отвечай! ― повысила я голос.

― Твоя мать!

― Ты не моя мать, ― покачал он головой, ― Моя, чёртова мать не сдаётся. Не отступает. Никогда! Она маниакально, всё и всех контролирует, непрошибаемая, холодная, жестокая сука! Всё что кроме ― болезнь! Ты, делала это в бреду, но это не оправдывает тебя, не оправдывает, поскольку ты намеренно умалчивала об этом! Ты боялась вернуться в дурку, а мы своими чёртовыми глазами видели твоих проклятых демонов!

― Отпусти!

― Заставь меня, ― вскинула я подбородком, ― Спроси меня, Инна, как сжигает меня болезнь, по грани лезвий? Ну же! Давай! ― я прижалась к её уху губами, не отрывая пронизывающего насквозь взгляда от отражения её злых и испуганных глаз в зеркале, ― Думаешь я не чувствовала себя дерьмово когда не понимала, чем виновата перед тобой? О, и кажется, я знаю какого хрена я вообще вскрылись в девять лет! Ты ненавидела птицу, боялась её, вот она грёбанная правда! Я чуть не слегла рядом с нагвалем, когда думала, что это сделала я! Но это ведь была не я, не так ли? Это была ты! Или ты быть может, думаешь, что я была в восторге, когда ты сломала себе руки за то что чуть не сломала их мне? Посмотри на себя! Сейчас! Что ты хочешь? По-настоящему, чёрт возьми! Хочешь страдать призраками прошлого, в бесконечном стенании безумия? Тебе нравится, это?

Она сильно зажмурилась.

― Тогда лучше бы тебе остановиться, собрать все остатки своей храбрости и силы, и посмотреть назад ― посмотреть в глаза, тому, что так ужасает своим преследованием. Но там только твоя болезнь, ― прошипела я, ― Осмотрись и ты, поймёшь, что вся твоя жизнь ― это только тень твоего сумасшествия ― полчище твоих демонов. Ты сама упорно создавала его всё это время. С благоговейным ужасом, верила в него, кормила страхами и самообманом. А то, что было там, что бы это ни было, там и осталось. И теперь ты сама не больше чем своя тень. Так, ответь мне, кто же ты? Не можешь? Я знала… Ты только сумасшедшая тень, моей матери, вот ты кто!

Я чувствовала, как она слабнет и опадает под моими руками. Чувствовала, свою власть над ней, над предводителем армии демонов. Я откровенно доминировала, но не ощущала силу в себе. Потому что знала, что в один прекрасный день, тоже самое ждёт и меня. С той лишь разницей, что никто не укажет мне на моих демонов, и не заставит меня искать в себе силы, потому что имя моему будущему ― одиночество. Я смотрела на свою мать, чувствуя боль. Но не чувствовала, ни любви, ни тоски ни жалости к ней. Я отпустила её, и она схватилась за раму зеркала, чтобы не упасть прямо на колени. И она не упадёт. Скорее мозги себе вышибет, но на колени никогда не упадёт, зубами вгрызаясь в свою гордость и тщеславие.

Вот теперь я узнаю свою чёртову мать.

У порога комнаты, я обернулась. Она тяжело дышала, обеими руками держась, до бела в костяшках за зеркало. Через отражение я видела её суровый морозный взгляд, направленный на меня. Я вскинула подбородком.

― Запомни раз и навсегда: я плевать хотела на твое раскаянием за своё больное дерьмо. Я до глубины души ненавижу тебя, я никогда тебя не прощу. Но это не означает, что мне станет легче дышать когда ты сдохнешь.

* * *

Я почти клевала носом за столом, измотанная бессонной ночью, со всеми её открытиями и битвами. Аля орудуя у плиты, напряженно молчала. Она кажется очень обеспокоенной. Очень нервной. Кажется я сильно напугала её вчера, своим поведением. И вообще-то я очень перед ней виновата. Это убивает меня. От этой боли всегда осталась только драма. Только горечь, и вина. Это жестоко. Я конечно всё убрала в своей комнате, но факт остаётся фактом: я взбесилась и разгромила комнату. И она об этом знает.

Передо мной снова мои таблетки.

Да уж, её не проведёшь и зубы не заговоришь. Потому что, эта женщина знает о сумасшедших и чем их кормят ― всё. От части из-за меня, от части из-за того, что у неё образование фармацевта. Я виновато отвела глаза. Чёрт. Это она ещё не знает о том, что я себя порезала.

Чёрт! А если Гетман узнает? Хм, а как он собственно узнает, если я не скажу? Я ведь не скажу, правда? Или лучше сказать? Всё-таки приступ мании, дело серьёзное. Или не говорить? Просто начну пить то, что мне назначили, и всё пройдёт. Для этого мне собственно это и прописали, не так ли? С тоской посмотрела на таблетку. Судорожно перевела дыхание. Деваться некуда, забросила пилюлю в рот и запила водой.

― Ты знала, что моя маман шизофреничка? ― решила я спросить. Аля замерла. Отложив в сторону полотенце, она подошла к островку и села напротив меня.

― Честно? Ну, о чем-то таком я догадывалась.

― Догадывалась, ― кивнула я медленно, и подалась вперёд, ― А какого же чёрта, ты осталась работать в этом дурдоме, Аль? Она же ненормальная! Так же как и я! Неужели тебе не страшно?

― Успокойся, Тори, ― она сдержанно на меня взглянула, ― Ты думаешь я не поняла, что что-то не так со всеми вами? Неправдоподобно высокая оплата, договор о конфиденциальности, и целый свод правил и ограничений. Не обязательно быть психологом, чтобы понять, что что-то не в порядке. Да, одного только правила о неприкосновенности к тебе, было достаточно чтобы понять, что-то, тут не так. Я нарочно осталась. Я конечно подписала документ о конфиденциальности, но всё хотела подловить Инну, понимаешь? И не смотря на то, что она, как оказалось вообще больна, она весьма скрупулёзно всё контролировала и скрывала, и деньги и связи, хорошо с этим справлялись.