Бен-Цион Тавгер - Мой Хеврон

• Название: Мой Хеврон
• Автор: Бен-Цион Тавгер
• Издательство: Шамир
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 965-293-056-3

Книга, которую читатель держит в руках, основана на материале магнитофонных записей, сделанных профессором Тавгером в последний год жизни.

Бен-Цион Тавгер приехал в Израиль в 1972 году из Новосибирского Академгородка. Много лет потратил он на борьбу с КГБ и советскими властями за право жить на родине. За ним охотились, его преследовали, травили, пытаясь найти благовидный предлог и осудить «предателя». Но Бог был милостив — Тавгер приезжает в Израиль и по прошествии некоторого времени поселяется в Кирьят-Арба, в Хевроне.

Те, кто приехал в Израиль в 70-е годы, стали свидетелями зарождения еврейского ишува в Кирьят-Арба, героической борьбы раввина Левингера и участников движения «Гуш-Эмуним» с израильскими властями и военной администрацией за право евреев селиться и жить на всей территории Эрец-Исраэль.

Активным участником этой борьбы был и профессор Тавгер. Уже тогда, более 20 лет назад, превосходно разобравшись в ситуации, он знал, как нужно действовать, чтобы возродить еврейское присутствие в Хевроне. Он не мог смириться с тем, что евреи в своей стране не имеют права жить и молиться там, где они хотят, посещать святые места, передвигаться свободно, без опаски. «Политика» израильских властей в те годы (как, впрочем, и сейчас) ставила евреев в зависимое положение: еврей не может делать, что хочет, не оглядываясь на реакцию араба, — не понравится тому что-то — забросает еврея камнями, подожжет его машину, иными словами, найдет способ выразить свой «протест», и власти обязательно вмешаются и «утихомирят» еврея. И это в государстве, которое называет себя еврейским…

---

Впрочем, евреям позволили входить в Меарат га-Махпела, но только на правах туристов, в специально отведенные для этого дни и часы. А по пятницам вообще не пускают. В то время как арабам открыт доступ в любое время. Моше Даян буквально выразился так: «Вам разрешается ходить туда, как туристам, но в душу арабам не лезьте!»

Чуть-чуть к западу от Меарат га-Махпела до 1929 года, как и в Старом городе Иерусалима находился Еврейский квартал. Этот квартал существовал пять веков. При погроме много евреев было убито, добро их разграблено, а те немногие, кто уцелел, — выселены. Когда пришел к власти король Хусейн, он разрушил квартал до основания. Теперь здесь раскинулся арабский рынок. Кругом грязь, вонь, невообразимый шум. А на самом святом месте, где находилась синагога «Авраам-авину», построили общественную уборную. Короче, страшное зрелище.

В 1974 году, когда я впервые это увидел, не знаю, что испытал в большей степени: гнев или обиду… И сколько бы раз я это ни видел после, никак не мог смириться, не мог отделаться от обуревавших меня чувств. Синагога «Авраам-авину», говорил нам Магени, считалась одной из красивейших в Эрец-Исраэль. Но указать нам ее точное местонахождение он затруднялся.

В больнице «Хадасса» в Хевроне в 1929 году был самый зверский погром. Внешне здание выглядит довольно прилично. Внутри пусто. Ни арабов, ни их скота. Лишь пыль, грязь и запустение. Все окна выбиты, на полу осколки стекла. Здесь была убита семья фармацевта Гершона Бен-Циона. Зверские пытки, которым их подвергли, описать невозможно. И в конце концов всех зарубили топорами. Это так «отплатили» арабы людям, которые их лечили, спасали от эпидемий и болезней. Можно ли себе такое представить?

Все годы после погрома больница «Хадасса» пустовала. Никто из арабов не решался в ней поселиться, боясь «мести духов», если верить их рассказам. По сей день они полагают, что только с возвращением евреев это проклятие будет снято.

Напротив стоянки такси на Беэр-Шеву пустует полуразрушенное здание. Здесь когда-то жил Элиэзер-Дан Слоним — один из самых уважаемых людей города, представлявший еврейскую общину в муниципалитете Хеврона, директор банка Леуми — Палестайн-Британия. Этот дом имеет свою трагическую историю: многие евреи, спасаясь от погрома, собрались тут, полагая, что убийцы сюда не придут, поскольку авторитет Слонима был очень высок. Однако именно в этом доме произошла страшная резня: в ночь на 18 ава здесь были убиты 24 человека… Вполне естественно, что на этом доме следовало повесить мемориальную доску или как-то его отметить. Но увы! И после возвращения евреев в Хеврон в 1967 году здание продолжало разрушаться Когда я впервые пришел сюда в 1975 году, оставались еще стена и угол. Сейчас — вообще ровное место.

А теперь подойдем к ешиве «Слободка», основанной выходцами из Ковно в начале этого века. С этой ешивы началось поселение ашкеназов, выходцев из Европы, сторонников религиозного направления митнагдим. Ешива просуществовала недолго — до погрома, и погром, в сущности, начался отсюда. Был вечер перед наступлением субботы, бандиты пришли сюда, нашли одного ешиботника и зверски расправились с ним. Назавтра погром охватил весь Хеврон. Я был в полном недоумении, когда проходил по этим местам. Вот уже седьмой год еврейской власти в Хевроне, но нигде ни одной надписи о том, что здесь находилось еврейское поселение и разыгрался страшный, жестокий погром. Израильская военная администрация, видимо, «стеснялась» напомнить бандитам этого города, кто они есть на самом деле и на чьей земле живут.

Поднявшись в гору с южной стороны, мы попадаем на еврейское кладбище — древнее кладбище, на котором евреи хоронили своих покойников со дня основания здесь сефардской общины — более четырех веков. Открывшийся взору вид можно назвать одним только словом — варварство. Все без исключения могилы осквернены, надгробные памятники, плиты отсутствуют: их растащили, разбили, использовали для мощения дорог и для изгородей. На большей части территории кладбища буйно растет виноград…

Существуют снимки хевронского кладбища до 1929 года, сделанные с воздуха. Оно занимало большую площадь. Теперь же по нему проходят дороги. То тут, то там расположились арабские застройки. Но кое-что еще можно разобрать: на юго-западной стороне отдельно стоящая ашкеназская часть кладбища, напротив — караимское кладбище (они хоронили в Хевроне по соседству с евреями), а в центре — сефардская.

На ашкеназском кладбище совершенно уничтожены все памятники, а территория превращена в сплошной виноградник, обрамленный густо разросшимися деревьями инжира. В стороне стоит будка — чья-то дворовая уборная.

Когда я стал здесь работать с Ноахом Кейсаром, мы быстро выяснили, что деревья инжира растут прямо на могилах, а уборная стоит на месте захоронения знаменитой «бабушки Менухи-Рахель», про которую я еще расскажу.

Сефардское кладбище в основном было засажено виноградником. На части территории арабы развели огороды. Могилы осквернены, надгробные плиты разбиты. В дальнейшем мы обнаружили эти плиты среди камней кладбищенской ограды. Тут же где-то находилась и братская могила погибших во время погрома. Но следы ее обнаружить было почти невозможно. Лишь позднее, в результате наших раскопок, мы смогли точно определить ее местонахождение. Тут же находился участок, где хоронили знаменитых раввинов. Он так и назывался «Хелькат Га-раббаним». Могилы сохранились, поскольку здесь была каменистая почва, непригодная для огородов. Согласно полoжению, существовавшему в еврейской общине Хеврона, на этих плитах нет имен и фамилий. Во избежание осквернения. И чтобы арабы не требовали у родственников платы «за охрану» могил. Одна могила сохранилась полностью — могила рава Элиягу де Видаса, знаменитого каббалиста, автора книги «Решит Хохма», похороненного в конце XVI века. На снимках, сделанных когда-то с воздуха, можно увидеть каменную постройку в виде беседки, где люди могли укрыться от солнца и дождя, когда приходили на могилу праведника. Сейчас же от постройки не осталось никаких следов.

Поднявшись на небольшой холмик, можно увидеть центр Хеврона. В районе этого холма, к северо-востоку от кладбища, похоронены, согласно преданию, Ишай — отец царя Давида, и знаменитая Рут-моавитянка. Могилы эти находятся в относительной сохранности. Но никаких памятных досок, никаких следов почитания. Лишь грязь и запустение.

На кладбище арабы из соседних домов сбрасывали весь свой хлам и мусор. В течение десятков лет здесь скопились горы всякой мерзости и грязи, участок превратился в нечто невообразимое. Понятно, что никто ни разу не наводил тут порядок.

Таким я застал еврейский Хеврон, поселившись в Кирьят-Арба.

О том, как здесь жила еврейская община до погрома, мне пришлось много услышать и узнать. Но повторяю еще и еще: никаких мемориальных досок, щитов или надписей в городе не было. Проще всего было подойти к куче мусора, к горам щебня, чтобы определить — тут жили евреи. Это было самым верным указанием.

Все это вызывало во мне определенные чувства, которые не отличались от чувств других евреев: скорбь, печаль, омерзение. Затем появилась злоба… На погромщиков, на нынешние еврейские власти.

Почему за годы, прошедшие после Шестидневной войны, ничего в городе не изменилось? Более того — продолжались разрушения, накапливалась грязь. Появились новые горы навоза на месте синагоги «Авраам-авину». И все это при полном попустительстве военной администрации.

4. Письма

Особый гнев и возмущение вызывала ситуация в самом центре бывшего еврейского квартала. Там, где когда-то находилась синагога «Авраам-авину». Меня преследовала мысль: а может, именно я могу что-нибудь сделать? Хотя, конечно, сомневался — в Хевроне недавно, к тому же оле хадаш. Постоянно напрашивался вопрос: почему творится такое безобразие? Или я иначе воспринимаю действительность, будучи не сведущим во многих тонкостях большой политики?

Приезжавшие ко мне друзья и знакомые тоже недоумевали: как может еврейская власть позволить место, где была синагога, приспособить под загон для скота? Я ничего не мог им ответить.

В конце концов решил: зачем думать о политике, о вещах, в которых я разбираюсь весьма слабо. Пусть этим занимаются другие. Я же должен прежде всего определить, что можно конкретно здесь изменить и как скорее этого достичь. А если ничего не получится, займусь своим делом: наукой, физикой. А что получится, — то получится!

Начал я с писем во все инстанции. До сих пор мучают сомнения — а надо ли было вообще их писать?

Одним из первых было письмо Ицхаку Рабину, тогдашнему премьер-министру. Изложил ситуацию, выразил свое возмущение тем, что происходит с синагогой «Авраам-авину». И одновременно надежду спасти святые для евреев места. Рабин мог помочь, если бы хотел. Если бы только хотел!