Бен-Цион Тавгер - Мой Хеврон

• Название: Мой Хеврон
• Автор: Бен-Цион Тавгер
• Издательство: Шамир
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 965-293-056-3

Книга, которую читатель держит в руках, основана на материале магнитофонных записей, сделанных профессором Тавгером в последний год жизни.

Бен-Цион Тавгер приехал в Израиль в 1972 году из Новосибирского Академгородка. Много лет потратил он на борьбу с КГБ и советскими властями за право жить на родине. За ним охотились, его преследовали, травили, пытаясь найти благовидный предлог и осудить «предателя». Но Бог был милостив — Тавгер приезжает в Израиль и по прошествии некоторого времени поселяется в Кирьят-Арба, в Хевроне.

Те, кто приехал в Израиль в 70-е годы, стали свидетелями зарождения еврейского ишува в Кирьят-Арба, героической борьбы раввина Левингера и участников движения «Гуш-Эмуним» с израильскими властями и военной администрацией за право евреев селиться и жить на всей территории Эрец-Исраэль.

Активным участником этой борьбы был и профессор Тавгер. Уже тогда, более 20 лет назад, превосходно разобравшись в ситуации, он знал, как нужно действовать, чтобы возродить еврейское присутствие в Хевроне. Он не мог смириться с тем, что евреи в своей стране не имеют права жить и молиться там, где они хотят, посещать святые места, передвигаться свободно, без опаски. «Политика» израильских властей в те годы (как, впрочем, и сейчас) ставила евреев в зависимое положение: еврей не может делать, что хочет, не оглядываясь на реакцию араба, — не понравится тому что-то — забросает еврея камнями, подожжет его машину, иными словами, найдет способ выразить свой «протест», и власти обязательно вмешаются и «утихомирят» еврея. И это в государстве, которое называет себя еврейским…

---

У нас было уже два фронта раскопок, и я собирался их объединить. Для этого предстояло сломать забор во дворе, сложенный из огромных камней. Я попросил ученика ешивы по имени Замбиш помочь мне в этом. Он был менее зависим от руководства и более других «горел» за дело синагоги «Авраам-авину». Замбиш привел с собой товарища, такого же, как он, крепыша, и мы втроем взялись за дело. Сломали забор, унесли камни, и образовалась большая территория: бывший загон для скота, арабский двор… Десять грузовиков мусора пришлось вывозить отсюда, когда мы получили на это разрешение от властей, и все это мы перетаскали в корзинах.

Шалтиэлю надоело ходить в сторожах. Он стал подыскивать другую работу. Открыл магазин по продаже сластей, мороженого. В конце концов, вернулся к своей первоначальной профессии — открыл столярную мастерскую.

Вместо Шалтиэля у меня появился другой помощник — Элиэзер Бройер. Это был внушительного вида здоровяк лет двадцати семи. Он только отслужил в армии и искал место, где бы ему поселиться. Еще будучи солдатом, Элиэзер побывал во многих местах и остановил свой выбор на Кирьят-Арба — из чисто патриотических побуждений. Эди Дрибин предложил ему должность в своей команде. С появлением Элиэзера начался новый этап наших раскопок.

В моем распоряжении была репродукция с картины художника Гутмана «Синагога Авраам-авину», написанной в 1920 году. По ней отчетливо можно было судить, что наши раскопки велись с южной стороны синагоги, а вся восточная часть еще не раскопана.

Отношения с арабами были вполне нормальными. Старик и старуха помогали нам, как могли. Я думаю, что ими руководило чувство вины. Двор их находился на территории синагоги, а комната, в которой они оба жили, была частью ее постройки. Когда они ее захватили? И не участвовали ли лично в разграблении имущества? Судя по их возрасту, это было вполне возможно.

С южной стороны стоял дом, когда-то принадлежавший евреям. Сейчас он был заселен двумя арабскими семьями. Внизу жил угрюмый араб со своим многочисленным семейством, этажом выше — владелец овечьего стада, который вечно нам улыбался и был ужасно приветлив. Он арендовал загон у того араба, который каждый год заключал договоры с военными властями. Этот самый улыбчивый сосед-араб нас своим поведением буквально «купил»: беспрерывно угощал кофе, носил воду, чтобы помыться, предложил хранить в своей квартире наше рабочее имущество: кирки, лопаты, корзины. Стадо овец он убрал с наших глаз, и те ютились сейчас рядом с его квартирой.

Его советы относительно того, где надо копать и где находятся погребенные под мусором части синагоги, были большим подспорьем в работе. Особенно замечание относительно колодца. Ни о каком колодце здесь мы не слышали. Когда наняли трактор и сняли слой земли и камней, то обнаружился колодец пятиметровой глубины. Так, благодаря ему мы избежали вполне реальной опасности. И его сын нам постоянно помогал. Он был услужлив и не просил вознаграждения. Словом, эта семья искупала свой грех хорошим поведением.

Вызывались помочь и другие арабы. Особенно — хозяин магазина, что примыкал к синагоге. Он хорошо владел ивритом, всячески стремился «засвидетельствовать свое почтение». Некоторые хотели показать, как хорошо они могут работать, просто предлагали себя в качестве рабочей силы. Но я держался принципа — не платить! На арабах Хеврона лежит вина за погром, за все разрушения, причиненные еврейскому имуществу. Они ОБЯЗАНЫ работать бесплатно. Либо вообще не участвовать в работе.

Основная часть раскопок была проделана мною и Хусейном. Ну и, конечно, евреями, что приходили на помощь — олим из России, учащимися ешивы, туристами и гостями.

10. Отношения с властями

Отношения с арабами не всегда были безоблачны. Бывало, в нас кидали камни. Как правило, это делали мальчишки, жившие поодаль, на других улицах — кинут и спрячутся в «касбе».

Я созвал арабов, живших вокруг синагоги, и заявил им, что так дальше продолжаться не может, камни, которые кидают в нас, в следующий раз полетят в них. Заявил им это решительно и строго. Я зря не угрожал, мой характер они достаточно хорошо изучили.

Часто приходил на наши раскопки губернатор Блох. Обычно он приезжал утром. Станет в стороне, не приближается, ни с кем не разговаривает, не здоровается. Однажды нас фотографировал местный фотограф Элинсон. Он вообще делал массу снимков для своего архива: запечатлевал всевозможные исторические события в Хевроне. Публиковать эти снимки я ему категорически запретил. Элинсон направил объектив на Блоха, тот моментально отвернулся и запротестовал. Видимо, не хотел, чтобы стало известно о посещении им раскопок. Мне кажется, я мог бы с Блохом сработаться, если бы до его начальства не дошло, что в центре Хеврона копает какой-то еврей и нарушает этим «спокойствие на территориях». Спокойствие, которого нет и в помине.

Итак, мы с Хусейном раскопали четыре столба. На них хорошо сохранились краска голубого цвета и много надписей. Люди, посещавшие синагогу много десятилетий назад, писали на них свои имена. Некоторые были нами прочитаны и сфотографированы. Последней была запись 1944 года. Одна из надписей, сделанных в начале века, была на русском: некий Давыдов сообщал о своем посещении Хеврона; она мне особенно запомнилась. Были надписи и на арабском.

Геула Коэн направила запрос министру обороны Пересу относительно состояния синагоги «Авраам-авину» в Хевроне. Тогда мне казалось, что это как-то облегчит наше положение. Но скоро я понял, что это только повредило, лучше было бы не привлекать внимания к этому вопросу. Я ни в чем не обвинял Геулу. Она хотела сделать, как лучше.

Я говорил уже, что Элиэзер Бройер мне был послан Свыше. Настало время, когда именно такой человек оказался незаменимым. Теперь Хусейн все чаще оставался на кладбище, а мы с Элиэзером трудились вовсю. Работа шла в бешеном темпе. Элиэзер быстро приноровился к несложной технике раскопок, а физически он был крепким и здоровым.

И вот — грянули события. Как-то приехала группа ребят из киббуца Кфар-Эцион. Четыре парня: трое киббуцников, а четвертый — то ли журналист, то ли экскурсовод. Парни крепкие, привыкшие к физическому труду. Они работали с утра до вечера почти без отдыха. Работа спорилась: мы выносили большие тяжелые камни, отвалившиеся от разрушенного некогда купола синагоги, и сбрасывали их между уборной и магазином. Этот день я помню очень хорошо.

Ближе к вечеру явилась полиция. Мне заявили, что есть приказ, запрещающий здесь копать. Меня просят поехать с ними в военную комендатуру. Возможно, я получу разрешение, вот-вот оно должно быть готово. И я с ними уехал. Вернее, меня арестовали. По крайней мере, это выглядело именно так. И это в присутствии арабов! Поэтому, когда спустя некоторое время я вернулся, перед моими глазами предстала картина разыгравшейся здесь битвы.

Со слов Элиэзера выяснилось следующее. Едва полицейская машина, забрав меня, уехала, арабы, воспользовавшись тем, что ребята находились в глубокой траншее, стали забрасывать их камнями. Киббуцники не растерялись. К счастью, у них под ногами было полно камней, и они стали бросать их обратно. Спас положение Элиэзер. Он сумел выскочить и принялся бить камнями по грузовику, стоявшему поблизости. Фара грузовика со звоном раскололась. Тогда он перенес «огонь» на другие машины. Тут отовсюду с громкими воплями стали сбегаться хозяева автомобилей, требуя прекратить безобразие.

— При чем тут мы? — отвечал Элиэзер, — Камни летят с обеих сторон.

Это сразу подействовало. Владельцы машин встали на сторону евреев, и вся арабская шпана моментально разбежалась.

Тактика эта, подсказанная самой ситуацией, прекрасно срабатывала и в дальнейшем. Обычно каждый наш арест подхлестывал арабов на агрессивные действия. Элиэзер брал камень, запускал его в витрину магазина, в ближайшее окно, и это сразу привлекало на нашу сторону пострадавших. Нападавшие отступали, и спокойствие восстанавливалось.

…В комендатуре, куда меня привезли, сидели военные. Блох, важно развалившись в кресле, всем своим видом давал понять, кто здесь власть.

— А вот и явился Мессия, прибывший к нам из России! — произнес Блох. — Тавгер его зовут. Добро пожаловать!

И потребовал прекратить раскопки в Хевроне, пообещав при этом, что разрешение все-таки будет. Нужно подождать еще пару дней.

Я чувствовал, почти был уверен, что он врет. Ответил, что, собственно, не нуждаюсь в их разрешении, но если оно будет, то не помешает!

На этом мой арест закончился. Меня отвезли назад, где я застал картину, описанную выше.

Разумеется, ни через два дня, ни через неделю разрешения не было. Блох обманул меня. Все уговаривали не начинать раскопок, мол, мне этого не простят, я за это дорого заплачу. Советовали обратиться в высшие инстанции, писать заявления, требовать…