Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

• Название: Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
• Автор: Данила Зайцев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9614-3649-5

Автор книги – русский старообрядец-часовенный из Аргентины Данила Терентьевич Зайцев, родившийся в 1959 г. в Китае. Это долгое и увлекательное повествование о жизни старообрядцев, сопоставимое с семейной хроникой-романом, написанное живо, с юмором. Книга – произведение светское, но созданное человеком с религиозным сознанием, которое определяет жизненные сюжеты, отношение к событиям, людям, самому себе. В «Повести…» отражена история многих старообрядческих родов, их бегства из большевистской России в Китай, а из «колхозного» Китая – в Южную Америку в 1959 г. События происходят в Китае, Аргентине, Бразилии, Уругвае, Чили, Боливии, США, России. В центре повествования – жизнь автора и его семьи, с подробным рассказом о неудавшейся попытке переселения в Россию в 2008 г. Д. Зайцев пишет о непростых отношениях в общинах, связанных с внутриконфессиональными разногласиями между «синьцзянцами» и «харбинцами», приводящими порой к ссорам, недопониманию и личным трагедиям. Но главное в книге – рассказ о повседневной жизни русских людей, живущих по стародавним заветам, ради соблюдения которых они, как и положено верующим христианам, готовы переносить страдания, терпеть нищету и лишения. И еще: на русском диалектном языке, который во всей своей первозданной силе звучит в книге, и сегодня говорят староверы Южной Америки.

---

– Ничего, счастливого пути.

– Ишо раз спасибо.

Прихожу в таможню, подаю справку.

– Ну, забирай груз и можешь идти.

Нанимаю боливьянсов, перевозим груз в аргентинскую таможню. Проверяют всё, спрашивают:

– Куда едешь?

– На юг, там у меня родители.

– Хорошо.

Ставют штамп, беру груз, нанимаю визу, на железнодорожной вокзал, сдаю груз в Буенос-Айрес. Мне говорят: «Через неделю будет». Беру автобус – и в Уругвай за семьёй.

Тетрадь вторая

1

Вернёмся назадь, когда я работал на Кулуе́не в Мато-Гроссо. Панфил свозил нас к своёму шурину, за двести кило́метров по другой стороне реки Кулуене. Встречает нас Константин Артёмович Ануфриев – ето тот мужик, который сидел у дядя Марки Килина, когда первый раз встретились и я спросил, хто из вас дядя Марка. Константин Артёмович ему свояк, у них жёны сёстры, и в Уругвае дед Садоф Ануфриев ему дядя. Его отец Ануфриев Артём, мать Валихова Марья. У Артёма с Марьяй восемь сыновей и четыре дочери: Фёдор, Иван, Константин, Алексей, Евгений, Архип, Карпей, Илья, дочери Агафья, Евфросинья, Анна и Васса.

В Уругвае Садоф – кроткий, спокойный, и проживал толькя в деревнях; Артём наоборот – горячий, непосидиха, в деревнях никогда не мог ужиться и ни с кем, поетому старались где-то жить одне. И вот когда приехали из Китая в Бразилию, оне в деревне долго не прожили и уехали в штат Гоя́с, город Рио-Верде, там устроились и выбрали Константина как руководителя. Он у их был боле дошлый в проектах, в бизнесах, в банках и так далея. Но все братьи мастера и работяги на все руки, все горя́чи, хара́ктерны, и мать Марья така́ же.

Константин вёл весь бизнес, он вёл очень хорошо, обороты шли в ихну пользу, у них была своя земля пять тысяч гектар, построили шикарныя дома, была хорошая техника, и оне работали день и ночь. Всё шло прекрасно, но где-то Константин ошибся, получил долг, банок стал притеснять. Братьи Константина стали все на брата, и с каждым днём разгоралось у них пламя, схватили винтовки и за братом. Константин бегом, взял семью, в машину, и убежали, и потерялись без вести. Прошло десять лет, Константин оказался в штате Мато-Гроссо, последний пункт, населённый аборигенами, Паранати́нга, внутри жунгли, на реке Кулуене. Нашёл какого-то богача, у его на Кулуене двадцать тысяч гектар земли, договорился с нём работать с половине. Богач дал ему технику и деняг, и Константин со своими малыми детя́ми начал чистить жунглю и сеять. Потом появились рабочие, посевы с каждым годом росли боле и боле. Когда мы приехали к нему в гости, он уже сеял две тысячи гектар земли.

Шло всё хорошо, у них было два рабочих немса, но один, по имени Wilson Vagner, с кем жизнь связала, – маленькяй, беззубой, незавидный. Ему понравилось, как Константин доржутся, молются, посты соблюдают, строгие дистиплинисты, все порядки соблюдают, и давай проситься к ним в религию. Оне давай его учить, а он всё исполнять. Нам Константин рассказыват:

– Парнишку надо помогчи, вижу, что хороший с него будет християнин, всё соблюдает и старается.

Мене́ чу́дно показалось, подошёл к нему, стал спрашивать, хто он и откуду. Он на ломаным русским языке стал мне рассказывать, хто он и откуду. Говорю:

– Можешь говорить на бразильским языке.

Он отвечает:

– Я хочу научиться по-русски.

– Ну давай.

Говорит:

– Я немец, мать-отец немсы, живём мы в штате Рио-Гранде-до-Сул, город Ижуи, деревня немецка, вера у нас лютерана. Занимались мы – ро́стили свиней и делали колбасы и ветчину, доили коров, делали сыр и всё ето продавали на рынке. Жили хорошо, но однажды отцу ночью в ма́ту[95] залезла кака́-та насекома, утром он не проверил, насыпал йе́рба ма́те, залил горячай водой и давай пить. Ничего он не заметил, но через сколь-то дней ему стало хуже, пошли к врачам, лечили-лечили, а ему хуже и хуже. Повезли к специалистам, сделали анализ и признали рак желудку. Мы его лечили и весь капитал свалили. Но отца не вылечили, ему хуже и хуже, и он помер. Мы с братом ишо поработали, скопили деняг, знали, что немсы едут в Мато-Гроссо и что земли там дешёвы, и мы собрались с братом, приехали, купили пятьсот гектар земли. Но нечем работать, поетому пошли на заработки, и вот мы оказались у Константина в рабочих.

Когда мы жили в Масапе́ с Марфой в 1981 году, Константин приезжал с Wilsonom просить за него, чтобы приняли и окрестили. Старики сказали:

– Хорошо, ежлив ты, Константин, даёшь за него гарантию, что он будет доржаться, пускай подыскивает себе невесту, и мы его окрестим.

Оне три свояка: Константин, Лука Бодунов и дядя Марка – посовещались и решили женить на Лукиной дочке Хинке. Но Хинка его не любила, у ей жених был парагваес, но оне их сговорили, его окрестили и свенчали. Оне прожили сколь-то дней, и она его бросила и ушла к парагвайсу. Он остался один, поехал с людями в Боливию и жил долго один, но по закону. Старики решили ему разрешить, чтобы он мог жениться снова, так как знали, что он невинный, и он высватал у Игнатия Павлова дочь Нимфодору, его женили.

А Константин подро́стил своих детей, добавил рабочих и расчистил ишо три тысячи гектар земли, и уже сеял пять тысяч гектар. Дети захотели ехать жить в деревню, он не хотел, но семья пересилила. С хозяином Константин поделили землю и технику. Константин оказался зажиточным крестьянином. Но ехали на машине, получилась авария, и Константин убился, а жена Ульяна весь капитал провалила.

В 1982 году дядя Марка отдаёт дочь старшу Ирину за Кузьмина Симеона Анисимовича. Вскоре оне купили землю в Боливии и переехали, сделали деревню, назвали Тоборочи. Ефрем Мурачев переехал к своему свояку, Анисиму Кузьмину, дядя Марка тоже. Но пе́рво чем выехать с Бразилии, отдал втору дочь Варвару за Тимофея Ивановича Сне́гирева, моего друга детства. Он приехал с США к сестре Палагее, на свадьбе зять положил им на поклоны сто гектар земли, ето обозначает четыреста тысяч долларов.

Ануфриевы, дети Артёма, прозвище им Артёмовски, после Константина разбежались все хто куда. Дед Артём с младшими детями уехал в Боливию, старший сын Фёдор туда же, Иван – в штат Парану, в стару деревню, Евгений и Алексей тоже в Боливию, Карпей в Масапе.

Ето перво переселение в Боливию в 1978 году. Оне забрались в глубокия леса, попадали туда толькя лодками по река́м Ичило и Ичёа. Ето будет провинция Кочабамба, регион Чапаре, где вырабатывают кокаин. Ета зона всегда была наркобизнес. Когда старообрядцы хватились, ето уже было поздно. Тако́ расстояние и такой расход получился у них! Купили двадцать тысяч гектар земли, завезли всю технику, но земледелие у них не получилось. Вот оне жили да наркоманов кормили. Ето были Артёмовски, пять Ревтовых, Валиховы – где-то семей пятнадцать. Вот тут оне своих детей потеряли, некоторы превратились в потребителей, а некоторы в продавателей. Старообрядцы етого не знали, но сумлевались, откуду у них деньги: нигде не сеют, а всегда покатываются.

2

Приезжаю в Уругвай. Марфа вот-вот принесёт, сама очень сла́ба.

– Ну что, Марфа, поедем в Арьгентину.

Тёща:

– Вы куда?

Я говорю:

– Домой.

– Дак Марфа в таким виде не может ехать.

– Ехать не может и оставаться тоже не может. Графира умерла лично из-за нерадение, поетому доверности нету. Пускай хотя бы выдюжила до аргентинской границы, а там я всё добьюсь, больницы там хоро́ши.

Ну, что делать – конечно, обиделись, но я на своим настоял.

Приезжаем в город Пайсанду, берём билеты – на автобусе через границу. Марфа говорит:

– Данила, чижало стаёт.

– Марфонькя, потерпи часок.

Ну, поехали. Всего четырнадцать кило́метров до Колона – город в Арьгентине. В пути ехала с нами монашка-католичка и всё на Марфу поглядывала. Когда мы слезли с автобуса, у Марфе пошли переёмы[96]. Мы на такси и в больницу, а монашка уже там, она мне говорит:

– Я знала, что вы дальше не уедете, – и быстренькя к гинекологам, всё объяснила, нашу ситуацию.

Марфу увезли, нам с детками дали комнату, через полтора часа, покамесь Марфу оформлял, подходит милосёрдная сестра и говорит мне:

– У вас родился сын, можете посмотреть.

Я рад: три сына, слава тебе, Господи! Оказался сын большой, 4600 кг. Марфа очень ослабла, крови́ много вышло. Вижу, что она вся бе́ла, взял за руки – вся холо́дна.

– Марфа, ты что?

Она говорит еле-еле:

– То холодно, то жарко.

Я бегом к врачам, всё рассказал, оне бегом. Проверили и скоре́ увезли крови́ добавлять. Ну, тут я сам не свой ходил, плакал и молился, да чтобы жива осталась.

Через два часа приходит врач и говорит:

– Ну, теперь слава Богу. У ней прорвало четыре пунтов[97], мы зашили и влили ей шесть литров крови́. Ежлив не хватились бы, она бы умерла. Ну, теперь пойдёт на поправку. Чичас она спит.

– Можно?

– Толькя не буди.

Я сходил: Марфа спит, и сын спит. Ну, слава Богу. Пошёл потелефони́л Филату Зыкову, чтобы передал тестю, что Марфа принесла сына. Он передал. На третяй день приезжает тесть с обидой: