Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

• Название: Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
• Автор: Данила Зайцев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9614-3649-5

Автор книги – русский старообрядец-часовенный из Аргентины Данила Терентьевич Зайцев, родившийся в 1959 г. в Китае. Это долгое и увлекательное повествование о жизни старообрядцев, сопоставимое с семейной хроникой-романом, написанное живо, с юмором. Книга – произведение светское, но созданное человеком с религиозным сознанием, которое определяет жизненные сюжеты, отношение к событиям, людям, самому себе. В «Повести…» отражена история многих старообрядческих родов, их бегства из большевистской России в Китай, а из «колхозного» Китая – в Южную Америку в 1959 г. События происходят в Китае, Аргентине, Бразилии, Уругвае, Чили, Боливии, США, России. В центре повествования – жизнь автора и его семьи, с подробным рассказом о неудавшейся попытке переселения в Россию в 2008 г. Д. Зайцев пишет о непростых отношениях в общинах, связанных с внутриконфессиональными разногласиями между «синьцзянцами» и «харбинцами», приводящими порой к ссорам, недопониманию и личным трагедиям. Но главное в книге – рассказ о повседневной жизни русских людей, живущих по стародавним заветам, ради соблюдения которых они, как и положено верующим христианам, готовы переносить страдания, терпеть нищету и лишения. И еще: на русском диалектном языке, который во всей своей первозданной силе звучит в книге, и сегодня говорят староверы Южной Америки.

---

Наталья Коньшина, вдова, приехала из США с дочерью Ириной и два внука. Дочь была замужем за американсом. Приехали оне к Петру, он их принял, так как родственники дальние. Ета Ирина когда-то была красоткой, в США работала в авиякомпании стюардессой. Как она развратилась, неизвестно, но вышла за порядошного американса, и нажили двое детей: Давыд четырнадцать лет, Маркел семь лет. Их в соборе не принимали, приписывали Наталье, как будто она в Китае работала советским и предавала своих и что она знатка́я, чародейкя. На самом деле Бог знат. Она меня просила, чтобы помог в таможне с грузом и с документами, посулила тысячу долларов. Выпросился у Петра, он пустил, но рот скривил. За две недели всё справил, она заплатила. Внук Давыд просился в соборе часто, мне его было жалко, хороший парнишко, он обещался жить по закону, но Ефрем Мурачев не принимал. Когда возили груз, дороги были разбиты вконес, где плавали по поясу, трактора ныряли и вылазили, бывало, и вязли, но ето было мучение. И вот когда везли им последний груз, Давыд как-то оплошал и упал с грузовика, разбил голову и умер. Нихто не стал хоронить: все святые, а он грешный. Пришлось мне обмывать, снаряжать и хоронить. Сколь было слёз! Вот такие справедливости.

Приезжают гости: Василий Басаргин, Фаддей Васильевич Басаргин и Павел Кузьмин, племянник Басаргиным, – родственники Ефрему Мурачеву. Ох каки́ высоки: толькя оне люди, на всех свысока поглядывают. Мы узнали, что с Боливии едут в Уругвай. Марфа беременна ходит последнея время, пошёл к ним и стал просить, чтобы оне Марфу взяли с собой, говорю:

– Марфа знат дорогу.

Оне мне в ответ:

– Да мы ишо будем заезжать в деревни в Бразилии, куда нам с ней возиться, ишо возмёт да дорогой принесёт.

Я с обидой ушёл. Тут други́ туристы ишшут вышиты занавески, у Марфе было две, мы им продали за четыреста долларов.

На днях попал в город, хозяин послал за продуктами. Приезжаю, мужички: «Ух, Зайкя!» Вечером опять по танцам, по девушкам, напитки, табак, дале-боле. Смотрю, вытаскивают кокаин. Я в шоке. Дак вот каки́ у вас конбайны, вот как нанимаетесь жать боливьянсам! Что делать? Ето уже всё, подходют к сурьёзному делу. Как быть? Виду не показываю, как будьто всё заодно, оне принимают, и я вид показываю, что принимаю, но не дай Бог. Всё прошло незаметно, я веселюсь всех больше, оне приглашают:

– Зайкя, переходи к нам, будешь жить как человек.

– Да, – говорю, – интересно, но дайте мне с хозяевами расшитаться.

– Ну хорошо.

Приезжаю домой, говорю Марфе:

– Марфа, тут нам нечего делать. Ежлив останемся жить в Боливии, ты потеряшь мужика.

– Из-за чё?

– А вот. Собирайся, я сам отвезу тебя, а потом приеду за грузом.

Мы за два дня собрались и поехали. Басаргины были в городе, узнали, что я сам повёз Марфу в Уругвай, и давай проситься с нами. Я вид показал, что оне нам не нужны, но оне настаивали, спросили, когда выезжаем, мы ответили: завтра утром. Оне купили тоже билеты на етот же поезд, и утром вместе выехали в разных вагонах.

Приезжаем на границу Бразилии, у их с визами не в порядках, стали просить меня, чтобы помог с визами. Я ответил:

– Как я могу таку́ жену бросить?

Взяли такси, переходим границу и на автовокзал. Берём автобус и дальше поехали. Марфа спрашивает:

– Почему так поступил?

Она знала, что я так никогда не поступал. Я ей рассказал, как оне поступили со мной в деревне, – так пускай получают. Раз богаты, значит, надо дискриминировать людей?

22

Доехали благополучно в Уругвай, оставил Марфу с детками и поехал в Аргентину к родителям. Приехал – кака́ радость, кака́ встреча! Тятя купил старенькяй грузовик 61-го года «Мерседес-Бенс» и возил овощи и фрукты за пятьсот килóметров по плохим дорогам к аборигенам, а оттуда привозил овцев и коз на продажу, етим и жили. Ну, ничего. Брат Степан занимался помидорами, Евдокея дома, Григорий взял чиленку Сандру Лира, Степанида где-то в Бразилии вышла за Николая Русакова.

Тятя с мамой обои:

– Давай хватит тебе скитаться по разным странам, приезжай да живи здесь.

Ну, я съездил с тятяй, куда он возит овощи и фрукты. Да, у его клиенты везде ждут, он с клиентами очень вежливо обходится, и его любят. Мне стало интересно: в семье был всегда суровый и строгий, а тут словно другой человек.

Вернулись домой, я попросил деняг груз привезти, он мне дал, и я отправился в Боливию.

Приезжаю в Боливию, смотрю, у нас в дому пусто. Стал узнавать, где что, мне сказали: «Петро всё забрал». Прихожу к Петру:

– Почему забрал у нас всё?

– Ты нам должен, – и раскричался.

Я пошёл к Ефрему Мурачеву как к наставнику, попросил как свидетеля, сходил попросил помощника Игнатия Павлова. Собрались у Петра.

– Ну, Петро, давай разбираться. Я у вас проработал восемь месяцев, всю землю чистили, корни вытаскивали, приготовляли, сеяли, ухаживали. И в чем я тебе не угодил?

– Да во всем ты угодил. Но зачем уехал?

– Петро, мы не виноваты, Ефрем загулял, всё заросло. Знам, что ничего не заработали, семья голодует, вся ослабла, и что ишо ждать? Я помню хорошо, что Ефрем говорил: ежлив что не совпадётся, расшитается помесячно. Ну вот я и пошитал, что вам не должен, а, наоборот, вы мне должны.

Он:

– Это в контракте не указано.

– Но ты же слыхал, разбирайся с Ефремом.

– А груз как?

– А груз я не отдам.

– Ну, братия, разберитесь, правильно ли ето.

Оне обои плечами пошевелили и сказали:

– Разбирайтесь сами.

– Ну что, Петро, восемь месяцав по тридцать тысяч выходит двести сорок тысяч, а мы вам должны семьдесят три тысячи крузейров.

– Сказал, не отдам – и не отдам.

– Ну, тогда подавись! – И ушёл.

Наутро прибегает Петров сынишка и говорит:

– Мама послала, говорит, возми сундуки.

Прихожу к Петру, его нету, жена говорит:

– Возми сундуки, не ходить же детя́м голым.

Беру сундуки, прошу Луку Поздеева, чтобы вывезли в город, он с удовольствием взялся за ето дело. Но уже мало везли на тракторе, пришлось плавить на лодках: всё затопило. Добры люди во всём помогли и соболезновали: кака́ несправедливость. Конечно, понятно: что я составляю – бедный, сял да уехал, а Петро богатый и будет жить вместе. Вот мои свидетели, где им выгоднея. А Бог что, Бог всё простит.

Приезжаем в город, беру билеты на границу и отправляюсь на поезде. На границе на машине привозим груз в таможню, показываю документы аргентински, у мня спрашивают:

– Где справка, что выезжашь из страны?

– Кака́ справка? Ничего я не знаю. Как заехал, так и выезжаю.

– Но а груз?

– Груз – ето наши личные вещи.

– Ну, подожди.

Через час приходит в костюме толстый человек, увидел:

– О, ето агрику́льторы[94]. Что с вами, что получилось?

Я рассказал, он мне говорит:

– Почему у консула аргентинского не взял справку за груз?

Говорю:

– Не знал.

– Может, напакостил и убегаешь со страны?

– Можете свериться.

– Да, придётся свериться.

Груз оставили в таможне, мня посадили в машину и повезли не знаю куда. Привозют, стены высóки, заезжаем. О-го-го-го, собаки, военны, всё решётки и тюремшики, заводют в контору, всё выспрашивают, всё рассказываю, мне отвечают:

– Что говоришь – ежлив всё правды, всё будет хорошо, но узнам, что врёшь, изобьём, и будешь за решёткой.

Устроили меня в казарме, где спят солдаты. Ну, жду день, второй, третяй, все молчат. Ночами солдаты в карты играют да коку нажавывают с хлебной содой.

– Эй, русо, жуй коку!

– Никогда не жевал и не буду.

– Врёшь, в Боливии нету, чтобы не жевали.

– Ну, как хочете, я не жевал и жевать не собираюсь.

Здесь тюремшики сидят двадцать, тридцать лет, и женчины тоже есть. На четвёртый день утром в 10.00 а. м. заезжает машина, тюремшики мне говорят:

– Торопись, ето полковник, он хороший. Расскажи ему свою ситуацию, а то тебя не выпустют, ждут с тебя взятку.

Я бегом к полковнику:

– Извините, полковник, я к вам с просьбой.

Он остановился:

– В чём дело?

– Уже нахожусь четвёртый день и не знаю за что, моя жена вот-вот принесёт в Уругвае, а я вот здесь.

– Как тебя звать?

– Даниель Зайцев.

– Хорошо, чичас разберусь.

– Большоя спасибо вам, полковник.

Вот нету и нету, в 14.00 п. м. вызывают, захожу в контору, мне говорят:

– Свободный, ничего за тобой нету, можешь идти.

– Но я без справки не могу отсуда уйти.

– Но мы не можем отсуда никаки́ справки давать.

– А я без справки не могу отсуда уйти, потому что в таможне сказали: без справки не приходи.

Чиновник пожал плечами и говорит секретарше:

– Пиши справку. На́, – подаёт.

– Пожалуйста, ваш штамп и вашу подпись. – Ставит, подписывает, подаёт. – Большоя вам спасибо, извините, что надоедал вам.

– Ничего, счастливого пути.

– Ишо раз спасибо.

Прихожу в таможню, подаю справку.

– Ну, забирай груз и можешь идти.

Нанимаю боливьянсов, перевозим груз в аргентинскую таможню. Проверяют всё, спрашивают: