Дэвид Шилдс - Сэлинджер

• Название: Сэлинджер
• Автор: Дэвид Шилдс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-76967-4

Дж. Д. Сэлинджер, автор гениального романа «Над пропастью во ржи», более полувека был одной из самых загадочных фигур мировой литературы. Все попытки выяснить истинную причину его исчезновения из публичной жизни в зените славы терпели неудачи.

В результате десятилетнего расследования, занявшего еще три года после смерти самого Сэлинджера, Дэвид Шилдс и Шейн Салерно скрупулезно проследили не только жизненный путь писателя, но и его внутренний, духовный путь. Пытаясь разгадать тайну Сэлинджера, они потратили более 1 миллиона долларов, провели более 200 интервью с людьми на пяти континентах, изучили дневники, свидетельские показания, данные в судах, и документы из частных архивов, добыли редчайшие, ранее никогда не публиковавшиеся фото.

Они воссоздали судьбу писателя по крупицам – от юношеских лет и его высадки в первой волне десанта в Нормандии 6 июня 1944 г. до лесов Нью-Гэмпшира, где тот укрылся от мира под сенью религии Веданты, заставившей настоящую семью Сэлинджера конкурировать с вымышленной им семьей Глассов.

Искренность и глубина проникновения в личность Сэлинджера позволили Шилдсу и Салерно точно и полно передать личные взгляды гения на любовь, литературу, славу, религию, войну и смерть. Их книга – это фактически автопортрет писателя, который он сам так никогда и не решился показать публике.

---

Лейтенант Джордж Уилсон: Местность сама по себе была преградой, но у немцев было два дополнительных преимущества. Они всегда точно знали, где мы находимся, поскольку уходили оттуда незадолго до того, как мы занимали их позиции, и могли успешно обстреливать нас. Они создали несколько оборонительных рубежей. Их дзоты были сложены из толстых бревен, прикрытых сверху слоем земли в несколько метров толщиной. Дзоты были почти неуязвимы для артиллерии, снаряды которой просто пролетали над ними. Падения деревьев немцев практически не беспокоили, а шансов на то, что наши танки смогут подобраться к немецким укреплениям настолько близко, чтобы стрелять по ним прямой наводкой, практически не было. Сражаться за дзоты приходилось пехоте, которая занимала дзот за дзотом, иногда преодолевая заграждения из колючей проволоки[147].

Алекс Кершо: Немцы устанавливали взрыватели 88-миллиметровых снарядов так, чтобы те взрывались в вершинах деревьев. Эти взрывы обрушивали на людей на земле дождь из тысяч острых щепок и горячей шрапнели.

Генерал-майор Реймонд Дж. Бартон: В дополнение к естественным препятствиям в виде высоких, густо росших и перепутавшихся друг с другом деревьев, крутых холмов и отсутствия дорог были еще минные поля, проволочные заграждения и мины-ловушки, которые противник поставил за недели бездействия на этом участке фронта. Наше продвижение очень сильно сдерживали постоянные дожди, снег и леденящий ветер. В следующем месяце полк понес от траншейной стопы[148] и обморожений такие же потери, как и в результате боев[149].

Атака американских войск в лесу Хюртген.

Алекс Кершо: Эти бои называют бойней, потому что погибло много американцев. Парни гибли по одному на метр.

Подполковник Уильям Гэйл: Роты наступали через лес, натыкаясь на проволочные заграждения противника. Непрерывные взрывы в верхушках деревьев разносили людей на куски. От этих взрывов было не укрыться. Во второй половине дня солдаты отходили в окопы, из которых поднялись утром, чтобы двинуться вперед… и проводили еще одну холодную ночь в ледяной воде[150].

Полковник Герден Ф. Джонсон: Высшее командование считало задачи, поставленные перед Двенадцатым пехотным полком, всего лишь фронтальными атаками, которые должны были выпрямить линию фронта, и считало эти задачи простыми. Казалось, что упорное сопротивление, с которым столкнулся Двенадцатый полк, не соответствует ограниченным задачам полка, и в штабах дивизии и корпуса считали сообщения о потерях преувеличенными[151].

Дж. Д. Сэлинджер («Над пропастью во ржи»):

Он [Д. Б., старший брат Холдена Колфилда, воевавший во Второй мировой войне] как-то сказал нам с Алли, что, если б ему пришлось стрелять, он не знал бы, куда пустить пулю. Он сказал, что в армии полно сволочей, не лучше, чем фашисты[152].

Джон Макманус: Это было нескончаемым парадом новых лиц [людей из пополнения], особенно в стрелковых ротах. Познакомиться с новыми бойцами было трудно; у них не всегда были идентификационные жетоны, какие были у парней, проходивших подготовку в Англии. К тому же многие из «новеньких» быстро исчезли – их убивали или ранили. Наверное, мы испытывали к бойцам из пополнения легкое раздражение, хотя в том не было их вины: они всего лишь приходили на замену нашим товарищам. Мы же не хотели видеть, как их перемалывают и уничтожают, как и всех прочих. Для сохранения душевного равновесия надо было поддерживать определенную эмоциональную дистанцию.

Новые солдаты не понимали, что делают. И это делало их опасными. Если в окопе ты был старым бойцом, а твой напарник был новичком, тебе не следовало доверять ему: он мог заснуть в карауле и выдать место вашего нахождения бессмысленным выстрелом из винтовки или ненужным шумом. Поэтому ты был постоянно наготове – до тех пор, пока не наступало нервное истощение.

Эдвард Дж. Миллер: Представьте, что вы – Дж. Д. Сэлинджер. За два года до сражения за лес Хюртген вы жили на Парк-авеню – и вдруг в темную, слякотную ночь в конце ноября 1944 года оказались в задней части кузова грузовика грузоподъемностью в две с половиной тонны. Вас бросает по кузову в кромешной темени, которая наступает в 9, 10, 11 вечера, и вот вас довозят до места сбора, и какой-то голос во мраке говорит: «Ну, вываливайся». Вы спрыгиваете с грузовика, но ни фига не видите. Мокро. Вы не спали несколько дней. И несколько дней не ели горячей пищи. А ничего похожего на душ вы не видели уже несколько недель. Вы до смерти устали. Вы пребываете в состоянии усталости. Вы идете вперед. Есть шанс на то, что вы вернетесь в тот же день в тыл раненым. Но можно вернуться и мертвым. Вы не знаете имен людей, среди которых находитесь, людей, вместе с которыми проливаете кровь, вместе с которыми сражаетесь, вместе с которыми проходите этот ад. Не знаете, кто эти люди, а они не знают вас. У вас есть одна надежда на то, что убьют не вас, а парня, который только что пришел из пополнения. Средний возраст бойцов из пополнений в конце 1944-го составлял 18–19 лет.

Лейтенант Эллиот Джонсон: В лесу Хюртген я был наблюдателем на передовой… Я знал еще одного наблюдателя на передовой. Он пришел со своей группой. На них сбросили белый фосфор. У него на глазах сгорели два человека. Он прибежал в другую часть леса, туда, где находился я. Рыдая, упал в мои объятия. Он все время повторял: «Никаких больше убийств, никаких больше убийств, никаких больше убийств»[153].

Джон Макманус: Темпы убыли личного состава в стрелковых ротах Четвертой дивизии были ошеломляющими и приближались к 200 процентам [т. е. солдат из пополнения погибало или было ранено столько, что норма потерь превысила 100 процентов].

Подполковник Уильям Гэйл: В лесу Хюртген Четвертая дивизия была фактически выбита во второй раз после высадки в Нормандии. За четыре недели этой операции дивизия потеряла 7000 человек, а это означало, что стрелковые роты и батальоны теряли от 100 до 200 процентов своего состава. Общий результат, купленный такой ценой, составил менее 10 квадратных миль, что было намного меньше, чем предусматривали поставленные командованием задачи[154].

Эберхард Элсен: Генерал-майор Норман «Датч» Кота, командир 28-й дивизии, которой временно был придан Двенадцатый полк Сэлинджера, решил разделить три батальона полка и поставить каждому из них особую боевую задачу. Полковник Джеймс С. Лакетт, командир Двенадцатого полка, указал на то, что холмистая и покрытая густым лесом местность может позволить немцам окружить каждый батальон, то есть сделать то, чего они никогда не смогли бы сделать, если бы батальоны соприкасались флангами. Возражения Лакетта были оставлены без внимания. А случилось как раз то, чего опасался полковник Лакетт. Все три батальона были окружены и потеряли более 500 человек, в том числе 120 убитыми, прежде чем сумели вырваться из окружения и отступить.

Полковник Герден Ф. Джонсон: В 14.00 командир батальона доложил полковнику Лакетту, что батальон не смог продвинуться, но понес тяжелые потери, которые нарастают. Командир батальона сообщил, что огонь противника настолько интенсивен, что все попытки продвижения приводят только к новым потерям. Полковник Лакетт доложил об этом командующему 28-й дивизией и запросил новых указаний. Лакетту резко приказали любой ценой продолжать атаку, используя огонь и маневр… Потрепанным остаткам некогда славного полка так и не удалось занять какие-либо важные позиции противника в своем секторе. Как боевое подразделение Двенадцатый полк для дивизии был потерян[155].

Джон Макманус: Полк Сэлинджера находился в положении, в котором находилось и большинство американских частей в лесу Хюртген: полк был уничтожен. В условиях густого леса и ужасной погоды командирам было трудно координировать движения подразделений. Интенсивный огонь немецкой артиллерии сводил на нет продвижение американцев. Роты сражались в непривычных условиях: лесопосадки поглощали наступающих, их окружали, отсекали или уничтожали в посадках елей. Противопожарные просеки были единственными местами, где солдаты могли продвигаться в сколько-нибудь значительном числе. Естественно, просеки были пристреляны немцами, которые вели по просекам плотный пулеметный и артиллерийский огонь. Каждый просвет между деревьями простреливался, и пули летели на уровне пояса и даже ниже. Ради сохранения жизни американцам приходилось лежать в грязи, но это приводило лишь к тому, что немецкие пули попадали в плечи, в головы, в ягодицы, так как эти части тела были наиболее приподняты над землей.

Снаряды немецкой артиллерии (американцы называли немецкие орудия 88-миллиметровыми, но немцы использовали и орудия большего калибра) обычно взрывались в вершинах деревьев. В результате взрывов на землю сыпался дождь металлических осколков и щепы, и все это вонзалось людям в спины, в животы и, чаще всего, в руки. Шрапнельные ранения были такими частыми, что врачи просто не справлялись с потоком раненых. Большинству раненых оказывали минимальную помощь: им делали перевязки, обрабатывали их раны сульфацетамидом, вкалывали раненым морфин. Грязь, дождь и холод лишь усугубляли проблемы: солдаты часто заболевали воспалением легких, траншейной стопой или просто простудой. Если у солдата не было защиты над головой, его стрелковая ячейка была практически бесполезна, так как разрывы в верхушках деревьев обрушивали на пехотинцев град осколков и щепы. Если залп вражеской артиллерии застигал бойца на открытом месте, самым безопасным было прижаться к стволу дерева. Конечно, проблемой было то, что снаряды часто попадали в деревья, взрывались или обрушивали деревья. Уже одно количество снарядов, взрывающихся в ограниченном пространстве леса, создавало лавину звуков и впечатление, что разрывы никогда не закончатся. Люди тратили столько времени на отчаянные поиски убежищ, что у них возникало чувство изолированности друг от друга и отрезанности от внешнего мира. Царивший в лесу мрак усиливал это чувство.