Дэвид Шилдс - Сэлинджер

• Название: Сэлинджер
• Автор: Дэвид Шилдс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-76967-4

Дж. Д. Сэлинджер, автор гениального романа «Над пропастью во ржи», более полувека был одной из самых загадочных фигур мировой литературы. Все попытки выяснить истинную причину его исчезновения из публичной жизни в зените славы терпели неудачи.

В результате десятилетнего расследования, занявшего еще три года после смерти самого Сэлинджера, Дэвид Шилдс и Шейн Салерно скрупулезно проследили не только жизненный путь писателя, но и его внутренний, духовный путь. Пытаясь разгадать тайну Сэлинджера, они потратили более 1 миллиона долларов, провели более 200 интервью с людьми на пяти континентах, изучили дневники, свидетельские показания, данные в судах, и документы из частных архивов, добыли редчайшие, ранее никогда не публиковавшиеся фото.

Они воссоздали судьбу писателя по крупицам – от юношеских лет и его высадки в первой волне десанта в Нормандии 6 июня 1944 г. до лесов Нью-Гэмпшира, где тот укрылся от мира под сенью религии Веданты, заставившей настоящую семью Сэлинджера конкурировать с вымышленной им семьей Глассов.

Искренность и глубина проникновения в личность Сэлинджера позволили Шилдсу и Салерно точно и полно передать личные взгляды гения на любовь, литературу, славу, религию, войну и смерть. Их книга – это фактически автопортрет писателя, который он сам так никогда и не решился показать публике.

---

Дэвид Шилдс, Шейн Салерно Сэлинджер

© Калинин А.А., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Посвящается моей матери

Шейн Салерно

Посвящается Лори и Натали

Дэвид Шилдс

Я воевал в Четвертой дивизии. Я почти всегда пишу об очень молодых людях.

Дж. Д. Сэлинджер

Какой бы низкой и обманчивой вещью была бы «религия», если б она побуждала меня отрицать искусство, любовь.

Дж. Д. Сэлинджер

Предисловие

Дж. Д. Сэлинджер потратил на написание «Над пропастью во ржи» десять лет – и всю оставшуюся жизнь на сожаление об этом.

К моменту опубликования романа Сэлинджер был ветераном Второй мировой войны и страдал посттравматическим синдромом; после войны он постоянно искал духовного исцеления своей искалеченной души. После огромного успеха романа о «мальчике из частной средней школы» возник миф: Сэлинджер, подобно герою романа, Холдену, слишком чувствителен к прикосновениям, слишком хорош для этого мира. Остаток жизни Сэлинджер потратит на неудачные попытки примирить эти совершенно противоположные трактовки своей личности – мифа и реальности.

«Над пропастью во ржи» разошелся по миру 65 миллионами экземпляров, и до сих пор ежегодно продают более полумиллиона экземпляров романа, который стал определяющей книгой для нескольких поколений и остается тотемом американских подростков. Культурному весу и мощи проникновения в душу читателей незначительного по объему творческого наследия Сэлинджера (а это – всего четыре короткие книжки) почти невозможно найти аналог в современной литературе. В течение последних пятидесяти лет критики и публика занимались тем, что пытались воссоздать автора по его книгам, поскольку сам автор молчал. Успех Сэлинджера в создании собственного эпического образа, его одержимость неприкосновенностью своей жизни и его тщательно оберегаемый подвал, где было запрятано много рукописей, которые автор отказывался публиковать, – все это складывалось в непроницаемую для мира легенду.

Сэлинджер был исключительно сложной, глубоко противоречивой натурой. Вопреки тому, что о нем говорят, в течение последних 55 лет своей жизни он не был отшельником: он много путешествовал, у него было много романов и много очень длительных дружеских отношений. Он в огромных объемах потреблял массовую культуру и часто становился воплощением многого из того, что критиковал в своем творчестве. Вовсе не будучи затворником, он постоянно вел разговор с миром для того, чтобы укрепить представление мира о его отшельничестве. Он действительно стремился к неприкосновенности своей личной жизни, но литературное молчание, которое принесло с собой уединение, привело к тому, что его стали ассоциировать с героем его романа. О том, с какими трудностями должен был сталкиваться Сэлинджер, живя и работая под покровом мифа, сказано много, и сказанное – несомненная правда, но мы показываем степень усилий, которые Сэлинджер прилагал для сохранения этого мифа.

Другим книгам о Сэлинджере свойственно попадать в одну из трех категорий: это или научные трактовки, или неизбежно крайне субъективные воспоминания, либо чрезмерно почтительные или отмеченные чрезмерной обидой и чрезмерным сожалением биографии, которые, вследствие отсутствия доступа к главным действующим лицам повествования, довольствуются воспроизведением канонического рассказа о Сэлинджере. Прежним биографиям писателя свойственно основываться на сравнительно малых собраниях личных бумаг Сэлинджера и его неопубликованных рукописей, хранящихся в Принстонском университете и Техасском университете в г. Остин. Результатом ограниченности базы источников становятся повторное использование одной и той же информации, добытой из очень неглубокого источника, – и все новые публикации, воспроизводящие неточную информацию. Извлеченные нами письма за период с 1940 по 2008 год – это письма, написанные самим Сэлинджером его ближайшим друзьям, женщинам, с которыми он многие десятилетия поддерживал любовные отношения, товарищам по оружию времен Второй мировой войны, духовным наставникам и другим людям. Подавляющее большинство этих писем никогда ранее не было известно.

Мы начинали работу, преследуя три цели: мы хотели узнать, почему Сэлинджер перестал публиковать свои произведения, почему он исчез, и что он писал в течение последних 45 лет своей жизни. За девять лет мы взяли интервью более чем у двухсот человек, живших на пяти континентах. Многие из этих людей прежде отказывались рассказывать что-либо под запись, но все они согласились беседовать с нами, не выдвигая никаких предварительных условий. Мы стремимся дать многоплановый взгляд на Сэлинджера, предлагая личные воспоминания товарищей Сэлинджера по службе в контрразведке во время Второй мировой войны (писатель поддерживал отношения с этими людьми всю жизнь), любовниц, друзей, людей, помогавших писателю вести домашнее хозяйство и другие дела, товарищей по школе, редакторов, издателей, коллег по журналу New Yorker, почитателей и хулителей Сэлинджера и многих выдающихся людей, которые рассказывают о влиянии, которое Сэлинджер оказал на их жизнь, их работу и на их более широкую культурную позицию.

Воспроизводя материалы, которые никогда ранее не публиковались (более сотни фотографий и выдержек из журналов, дневников, писем, воспоминаний, протоколов судебных заседаний, свидетельских показаний и недавно рассекреченных военных архивов), мы надеемся предоставить читателям много фактических разъяснений и важных открытий. Особое внимание мы уделяем последним 55 годам жизни Сэлинджера – периоду, который до самого недавнего времени оставался для биографов писателя, по большей части, темным пятном.

Тем не менее, мы столкнулись с двумя препятствиями. Первым из них является то, что люди, играющие в нашем повествовании ключевые роли, умерли до того, как мы завершили работу над книгой, а вторым препятствием стало то, что хотя некоторые члены семьи Сэлинджера поначалу сотрудничали с нами, в конце концов, члены семьи писателя не участвовали в формальных интервью. Хотя они напрямую не беседовали с нами, они все же разговаривали, и благодаря тщательному препарированию их публичных заявлений (и благодаря тому, что мы получили частную переписку и ранее не опубликованные документы) их голоса звучат в нашей книге. Кроме того, многие люди, не желавшие рассказывать что-либо под запись, сообщили нам очень важные сведения и передали нам фотографии, письма и дневники, которые они тайно хранили всю свою жизнь. Несколько очень ценных интервью нам дали люди, которые отказывались говорить с нами при жизни Сэлинджера.

Мы приводим также 12 «разговоров с Сэлинджером» – записей насыщенных информацией бесед, состоявшихся за более чем 50 лет у журналистов, фотографов, охотников за знаменитостями, поклонников писателя, членов его семьи с человеком, который никогда не прекращал вести жизнь сотрудника контрразведки. Эти эпизоды позволяют читателям еще более приблизиться к писателю, который на протяжении более полувека оставался совершенно недоступным.

В жизни Сэлинджера было два явных переломных момента: Вторая мировая война и погружение в религию Веданты. Вторая мировая уничтожила Сэлинджера-человека, но сделала его замечательным художником. Религия дала утешение, которое было необходимо Сэлинджеру, но убила его искусство.

Жизнь Сэлинджера – это история солдата и писателя, который избежал смерти на полях Второй мировой войны, но так никогда вполне и не воспринял свое выживание, история еврея-полукровки с Парк-авеню, который в конце войны осознал, что значит быть евреем. Наша книга – исследование процесса преображения надломленного солдата и раненой души в икону ХХ века посредством искусства, которое он же и разрушил своей религией.

У Сэлинджера было врожденное уродство, ставившее его в неловкое положение и омрачавшее всю его жизнь. Бросивший колледж живой, энергичный и талантливый умник-дэнди, словно сошедший со страниц романа Ф. Скотта Фицджеральда, Сэлинджер страстно, неукротимо хотел стать великим писателем. Он встречался с Уной О’Нил, прекрасной дочерью Юджина О’Нила, возможно, величайшего американского драматурга, и публиковал короткие рассказы в Saturday Evening Post и других многотиражных, но изданных на плохой бумаге периодических изданиях. После войны Сэлинджер отказался от переиздания этих рассказов. Война убила писателя.

Будучи штаб-сержантом Двенадцатого пехотного полка, Сэлинджер в 1944–1945 годах участвовал в пяти кровопролитных сражениях в Европе. В его обязанности сотрудника контрразведки входили допросы военнопленных, участие в «войне теней» на территории, не контролируемой ни союзниками, ни немцами, сбор информации у гражданских лиц, раненых, изменников и дельцов черного рынка. Сэлинджер своими глазами видел разрушения и опустошения войны. Перед самым ее концом он и другие военнослужащие вступили в Кауферинг IV, вспомогательное отделение концлагеря Дахау. Вскоре после этого Сэлинджер оказался в одной из гражданских больниц Нюрнберга как человек, который был психически травмирован открытиями, сделанными в конце войны.