Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера

• Название: Записки бывшего милиционера
• Автор: Эдуард Скляров
• Издательство: Правда Севера
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-85879-908-5

Настоящие записки, названные как «Записки бывшего милиционера», являются не литературным, а кратким документальным описанием моей жизни, и то только в той части, которая запомнилась мне самому или о которой я узнал из документов, прочих бумаг и рассказов других людей, и не только милицейского периода, которому отдано почти тридцать лет собственной жизни.

Когда задумывались «Записки…» — а это было достаточно давно, — тогда и родилось их название, и мне казалось, что милицейский период моей жизни — это самое важное и единственное, что достойно описания. Но в последующие годы в моей «милицейской» голове под влиянием новых жизненных событий и обстоятельств произошли такие переоценки всего и вся, что теперь я твёрдо знаю: милицейский период — это далеко не самое главное в моей жизни. Главным является вообще вся жизнь, со всеми её взлётами и падениями; а то, что ранее казалось мелким и незначительным, на самом деле не менее важно, чем служба в милиции. Другое дело, что какие-то периоды, какие-то события хотелось бы прожить по-иному. Но, увы, двух жизней не бывает.

---

Сентябрьская Амдерма 1982 года, когда я туда попал впервые, предстала перед нами небольшим посёлком, застроенным двух-и трёхэтажными домами, с залитыми водой и жидкой грязью улицами, с тринадцатью тысячами жителей, половина из которых — военные. Сюда можно было добраться по воде катером, который доставлял людей с борта морского судна, стоящего в отдалении на рейде из-за отсутствия нужной глубины у берега. Но в основном добирались по воздуху. В Амдерме пассажирские самолёты использовали военную посадочную полосу, которую от берега отсыпали прямо в море.

Мой приезд в Амдерму был обусловлен необходимостью проверки складов ВМ и работы участкового. В этот приезд я познакомился и с геологами-практиками, с теми, кто непосредственно работает в поле, ищет и добывает минералы.

Геологи занимались флюоритом в 8–10 километрах от посёлка. Они жили в балках, а поодаль (в нескольких километрах) располагался карьер. Партию возглавлял ленинградец Виктор Лукьянович Карпенко, с которым мы познакомились и впоследствии стали приятелями. Породу с флюоритом они взрывали, а поэтому им нужен был склад взрывматериалов, который является объектом разрешительной системы. В первый приезд, когда мы явились с проверкой, особых замечаний по складу не было, если бы не сторож, вооружённый в дневное время только ракетницей. Увидев нас, он с перепуга или от неожиданности нажал на спусковой крючок сигнальной ракеты и насквозь прострелил себе ладонь. Пришлось срочно перевязать ему руку и отправить в посёлок.

Карпенко, зная мое пристрастие к камням, нередко вручал мне различные образцы минералов: флюорита, кварца, пирита. А его работники, будучи транзитом в Архангельске, нередко привозили от него камни прямо ко мне домой. К сожалению, я так и не успел побывать у Карпенко в Ленинграде, хотя он настойчиво приглашал меня к себе в гости. Через несколько лет Виктор умер дома в результате инфаркта.

Местность, окружающая Амдерму, представляла собой нагромождение сопок и скальных возвышений. Всё покрыто мхом и прочей тундровой растительностью. Передвижение за посёлком возможно было только на гусеничном транспорте. Вокруг посёлка и в нём самом высятся горы пустых железных бочек из-под ГСМ, которые ежегодно в навигацию завозят в огромных количествах, но порожнюю тару ещё никогда на Большую землю не вывозили.

Захламлена железом и прилегающая к посёлку местность, везде следы деятельности различных изыскателей: геологов, геофизиков, нефтяников и т. п.

В Амдерме штатно числится поселковое отделение милиции, которое почти всегда состоит из одного начальника. Редко и на непродолжительное время, чаще из-за проблем с жильём, в отделении появляется то инспектор уголовного розыска, то участковый инспектор милиции.

В мои первые посещения посёлка начальником отделения был некто Чермошенцев, который, к сожалению, быстро попал под влияние местной «аристократии» (начальник аэропорта, начальник торгбазы от Морторгтранса и ещё несколько военных начальников), что, конечно, не шло на пользу в решении милицейских задач. Более того, вместе с Чермошенцевым явившись в столовую на ужин, я вдруг оказался в одной компании со всей этой «аристократией» в отдельном закутке, называемом «кабинетом», за столом, обильно уставленным бутылками со спиртным. Познакомившись со всеми «за ручку», я отказался пить спиртное и пытался за столом учинить деловой разговор — раз уж все «влиятельные люди» тут собрались — о проблемах общественного порядка и борьбе с пьянством в посёлке, о работе милиции, чем сильно их ошарашил, так как они не ожидали такого поворота событий и вскоре один за другим под различными предлогами начали исчезать, оставив нас с Чермошенцевым за столом вдвоём.

На другой день Чермошенцев затащил меня в магазин-склад, куда простым смертным вход был заказан, о чём я узнал уже впоследствии. В магазине на полках рядами высился самый различный дефицитный товар, которого в обычных магазинах не было (в магазинах в то время вообще было пусто), а в углу стоял прилавок с кассой. Мне предложили купить что-нибудь, и, естественно, я не преминул это сделать, но поскольку свободных денег у меня не было, я ограничился очень модными ботиночками из замши для Елены за 30 рублей (такие были тогда цены). Об этой покупке мне потом — через несколько месяцев — пришлось не раз пожалеть. Оказалось, начальник этих складов и этого магазина проворовался, и все, кто когда-либо отоваривался в том магазине, в том числе и я, допрашивались в качестве свидетелей. Моя «преступная» причастность к этому магазину была смягчена тем, что за неделю до меня там по поручению Вдовина, без огласки, побывал Туробов (начальник секретариата УВД) вместе с супругой Вдовина, которые прикупили товаров на довольно крупную сумму.

Побывал я в 1984 году на Новой Земле, южный остров которой очень похож на амдерминский горный рельеф, только горы покруче да каньоны поглубже. Мне очень повезло тогда с погодой. Хотя было начало сентября, день выдался прекрасный, солнечный, и остров предстал во всей осенней красе. Летели на самолёте мы низко, и были прекрасно видны очень высокий крутой, почти отвесный, берег и белые гребни волн Карского моря, бьющиеся о береговые скалы, и два посёлка: Белушья Губа и Рогачёво. В последнем находился аэропорт. До того, как мы приземлились, я успел разглядеть, по крайней мере, три «сигары» разбитых военных «Тушек», обломки которых навечно разбросаны в скалах острова.

На Новой Земле я был всего три дня, так как целью приезда была проверка и участие в принятии в эксплуатацию склада взрывматериалов, принадлежащего геологической партии «Моргеология». Партию эту возглавлял Владимир Васильевич Тушев, с которым я познакомился ещё в Архангельске. Так получилось, что я был единственным в Архангельске его знакомым, а поэтому он обратился ко мне, когда у него возникли проблемы с собакой — огромным черным ньюфаундлендом, — которого отказались разместить в гостинице. Кстати, эту собаку Тушев брал с собой на Новую Землю, и в один из приездов она почему-то выпрыгнула из вездехода и убежала в тундру. Так ньюфаундленд и пропал, как его ни искали, найти не смогли. Сам Тушев был ленинградцем, и года через два, будучи со старшей дочерью Ириной в Ленинграде, я вынужден был напроситься к нему на ночлег, так как устроиться в гостиницу в частном порядке в то время было невозможно. Мы стали почти друзьями и бывали друг у друга во время взаимных приездов. В последующем он через год ездил на зимовку в Антарктиду и однажды привёз оттуда кусок окаменелого дерева для моей коллекции минералов.

Поездка по острову на вездеходе на склад, находящийся в 60 километрах от Рогачёва, была незабываемой. Как в кино, неожиданно для себя видел бегающих по тундре песцов, кучи оленьих скелетов, оставшихся от замёрзшего в одну из суровых зим оленьего стада. Но больше всего удивили огромные полярные совы, которые сидели на макушках всех без исключения столбов, воткнутых в металлические бочки с камнями, расставленные метров через 50 друг от друга вдоль всей дороги, которой, по сути, как таковой и не было. Столбы позволяли зимой, когда всё заметено снегом, узнавать направление движения к различным объектам, в основном военным. При подъезде вездехода к очередному столбу сидящая на нем сова расправляла крылья и тяжело взлетала над ним. Стоило машине проехать столб, как сова тут же опускалась на его макушку — и так всю дорогу: одна сова взлетала, другая в это время усаживалась на столб.

Все три дня, на удивление местных жителей, погода была солнечной, хотя довольно прохладной, но обычно в это время остров уже покрыт снегом. Вечером накануне отъезда геологи пригласили меня на ужин, угощали гольцом, которого они здесь добывают бочками. До сих пор жалею, что не ослушался категорического запрета на фотосъёмку, о чём меня предупредили еще в аэропорту после приземления. Фотоаппарат у меня был с собой, но, несмотря на потрясающие пейзажные картины, открывавшиеся моим глазам, я так и не посмел его достать. А ведь какой потрясающий мог получиться снимок с сидящими на столбах вдоль дороги совами!

А вот до легендарного Пустозерска, вернее, до его остатков, мне добраться так и не привелось, хотя однажды, в августе 1986 года, был на пути к нему. К сожалению, проводник попался неважный, плохо знающий дорогу по протокам Печоры. Но основные причины были другие: во-первых, заглох мотор, и остаток дня и всю ночь пришлось с ним возиться, а утром стало понятно, что пора возвращаться, так как выходные дни закончились; во-вторых, взяли мало бензина, всего две канистры, одну из которых сожгли, не доехав до цели, а оставшихся 20 литров бензина при любом раскладе не хватило бы, чтобы дойти до Пустозерска и ещё вернуться в Нарьян-Мар. А так хотелось побывать в этих святых местах!

Но зато посчастливилось мне побывать на Соловецких островах.