Мигель Унамуно - Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

• Название: Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
• Автор: Мигель Унамуно
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1973

В этой книге представлены произведения крупнейших писателей Испании конца XIX — первой половины XX века: Унамуно, Валье-Инклана, Барохи. Литературная критика — испанская и зарубежная — причисляет этих писателей к одному поколению: вместе с Асорином, Бенавенте, Маэсту и некоторыми другими они получили название "поколения 98-го года".

В настоящем томе воспроизводятся работы известного испанского художника Игнасио Сулоаги (1870–1945). Наблюдательный художник и реалист, И. Сулоага создал целую галерею испанских типов своей эпохи — эпохи, к которой относится действие публикуемых здесь романов.

Перевод с испанского А. Грибанова, Н. Томашевского, Н. Бутыриной, B. Виноградова.

Вступительная статья Г. Степанова.

Примечания С. Ереминой, Т. Коробкиной.

---

LXXIII

Холодным январским утром, обычным мадридским утром, когда снег еще лежал в низинах, к Восточному кладбищу направлялась траурная процессия. За катафалком ехало пять экипажей. В первом из них, принадлежавшем сеньору Бенигно, приятелю Тьерри, сидели священник дон Антолин, доктор Гевара и доктор Монтойа; во втором — баск-иезуит и Альфредиссимо; в третьем — Агилера, Добон и Гольфин; в четвертом — Бельтран со старшим сыном, дон Клементе и полицейский Вега; в последнем — Хозяюшка со своей сестрой Ампаро и художник Диас дель Посо. Вокруг было пустынно. По дороге брела лишь одинокая старуха, закутанная в шаль, да тащилась разбитая повозка, громыхая по камням и скрипя на ухабах. В куче мусора, выискивая завалявшуюся кость, рылась голодная собака.

Вдалеке гудел паровоз, оставляя в небе столб черного дыма.

LXXIV

Спустя несколько лет в Буэн-Ретиро выступала итальянская опереточная труппа. Сады постепенно приходили в запустение. Как-то вечером, когда давали «Гейшу», комический бас по имени Ламбиасс спел по-испански куплеты китайца из этого произведения. В одном из куплетов, разумеется, не слишком поэтичном, — он был сочинен на ходу, прямо под софитами, да к тому же, видимо, кем-то из итальянцев, — говорилось:

Сеньоры, мне известно
Намеренье властей
Снести для новой стройки
Сей славный Колизей.
Немедленно огромный
Почтамт здесь возрастет,
И вместо Ламбиасса
Почтарь вам запоет.

Компания дона Пако Лесеа все еще продолжала собираться, но уже без самого дона Пако: он перебрался в небольшой провинциальный городок к родственнику. По слухам, он безвылазно торчал там в тавернах, беседуя с молодыми лоботрясами и приобщая их к традициям байронической школы.

Доктор Гевара купил дом в Андалусии и теперь лишь изредка наезжал в Мадрид. Маркиз де Кастельхирон недавно скончался.

Что касается журналистов, то Монтес Пласа руководил влиятельной газетой и был на пути к министерскому креслу; Агилера оставил литературные занятия и прославился как педагог; Гольфин находился в Америке, а Добон, ныне чиновник министерства финансов, утратил былой интерес к Ницше.

Биржевик Ромеро, тот самый, что не требовал от женщин больше, чем они могут дать, и не задававший вопросов, верны они ему или нет, совсем недавно застрелил одну из своих любовниц и был приговорен к десяти годам каторжных работ. Прикончил он ее в припадке бешеной ревности. Такой человек, утверждал Гевара, не мог быть хорошим биржевиком.

Вскоре после смерти Хайме Тьерри в газетах появилась следующая заметка: «Состоялось бракосочетание прелестной сеньориты доньи Фернанды Ариас Мехиа с нашим собратом по перу доном Карлосом Эрмида».

Добон уверял на каждом углу, что Карлос держал своих близких впроголодь, чтобы самому выглядеть перед невестой обеспеченным человеком. В результате всех лишений и тяжелого труда сестра Карлоса Аделаида стала жаловаться на боли в груди, и врач посоветовал ей отправиться на один сезон в какую-нибудь горную деревушку. Донья Антониа, ее мать, робко объяснила сыну, что Аделаиде нужны деньги на поездку в горы, и Карлос недовольно ответил:

— Да, но я должен заказать себе белье к свадьбе.

О Матильде Левен не было никаких известий; говорили, что она в Англии.

Хосефина Куэльяр вышла замуж за немолодого американца с большим капиталом и родила ему нескольких детей.

LXXV

Прошли годы. Однажды зимой перед зданием почтамта, там, где оно выходит на Прадо и где высится арка с почтовыми ящиками, Агилера встретился с доктором Геварой.

Они узнали друг друга и поздоровались.

— Дорогой мой, вы прекрасно выглядите, — сказал Агилера доктору.

— Да, ничего. Если, конечно, принять во внимание, что мне уже за семьдесят. А вы как поживаете?

— Скриплю помаленьку. Вышел в отставку. Вы живете в Мадриде?

— Нет, я поселился на юге.

— Значит, вы тут проездом?

— Да. А что сталось с теми, кто собирался здесь лет тридцать с лишним тому назад?

— Вы даже себе не представляете! Кто не умер, тот сильно изменился. В клуб Изящных искусств, где я имею обыкновение проводить досуг, захаживает Гольфин; он долго жил в Америке и женился на женщине с деньгами. Он-то и сообщает мне новости о прежних друзьях. Ромеро, наш Ромерито, вышел из тюрьмы и опять живет, как прежде. Ходит как ни в чем не бывало на биржу и не вспоминает о прошлом.

— А майор Лагунилья? Помните его?

— Ну как же! По слухам, он плохо показал себя во время одного набега арабов на нашу оккупационную зону. Вернувшись в Мадрид, он увидел, что утратил былую репутацию. Те, кто раньше, не зная его, расточали ему неумеренные похвалы, теперь отвернулись от него, чернили и смешивали с грязью. Тогда он снова отправился в Марокко спасать свое доброе имя, в одной из стычек стал рваться в первые ряды, был ранен в живот и скончался в полном отчаянии, понося на чем свет стоит своих бывших мадридских друзей, которые невольно толкнули его на столь бессмысленный героический поступок.

— Несчастный человек!

— Да, он пал жертвой собственной популярности.

— А что известно о Добоне?

— Добон! Этот ницшеанец стал ныне исправным католиком. Карлос Эрмида, одно время считавшийся важным государственным деятелем и добравшийся до сенаторского кресла, вскоре был всеми забыт. Сейчас это просто выживший из ума старик, который ходит в лакеях у собственной жены и дочери.

— А о дамах, которые гуляли здесь, в садах, вы что-нибудь знаете?

— Лола Валькирия, та, что дралась на дуэли с подружкой и разыгрывала из себя аристократку, сильно состарилась. Все эти годы она жила в долг в разных гостиницах, а когда ее счет достигал крупной суммы, исчезала, оставляя в номере несколько баулов, набитых камнями и пустыми бутылками. В конце концов ее задержали и препроводили в богадельню.

— А как Хосефина Куэльяр, барышня, которая одно время считалась невестой Тьерри?

— Она отлично устроилась. Живет в загородном имении, по-моему, сильно растолстела, и характер у нее стал отвратительный.

— Я предсказывал это еще Тьерри, — заметил Гевара.

— Значит, вы оказались пророком.

— А где Хозяюшка, та девица, что была в связи с Тьерри? Неужели ее следы затерялись?

— Нет. Она довольно удачно вышла замуж и живет где-то здесь, в Мадриде.

— А у нее действительно был сын Тьерри?

— Я слышал, что мальчик очень похож на него.

— Ну, и что с ним? Он жив?

— Да. Кажется, его отправили в Америку. Там он стал инженером, как его дед, там и живет до сих пор.

— А маркиза Вильякаррильо?

— Недавно скончалась во время эпидемии инфлюэнцы. Она до самого конца выглядела очень молодо.

Когда друзья поднимались по улице Алькала, Агилера остановился у нового здания клуба Изящных искусств.

— Вот в этом аквариуме я и провожу вечера, — сказал бывший газетчик, указывая на одно из огромных окон.

Доктор Гевара двинулся дальше по улице Алькала, дошел до Пуэрта-дель-Соль и, пересекая ее, встретился с сильно постаревшим и поседевшим Добоном. Они поздоровались.

— Дружище, какое совпадение! — воскликнул Гевара. — Я только что расстался с Агилерой, а теперь встречаю вас.

Добон сообщил ему новые подробности о старых друзьях. Он по-прежнему ненавидел Карлоса Эрмиду, о котором отзывался как о последнем негодяе. Матильда Левен давным-давно переехала на жительство в Англию, приобрела там известность как писательница и суфражистка и вышла замуж за какого-то английского политика.

Сильвестра овдовела, ее старший сын Мануэль стал предпринимателем и зарабатывал большие деньги. Священник дон Антолин вел его конторские дела. Доктор Монтойа сделался одним из самых знаменитых врачей в Мадриде.

К иллюстрациям

В настоящем томе воспроизводятся работы известного испанского художника Игнасио Сулоаги (1870–1945). Наблюдательный художник-реалист, И. Сулоага создал целую галерею испанских типов своей эпохи — эпохи, к которой относится действие публикуемых здесь романов.

Примечания

1

В некоторых русских переводах этот унамуновский «сдвиг» перелается также словом «нивола» в связи с тем, что испанское novela может означать не только «роман», но и понятие «новелла», «повесть».

2

Культура (искаж. исп.).

3

Я верил в свое бессмертие (итал.).

4

Ненависть к пространству (греч.).

5