Семен Кирсанов - Лирические произведения

• Название: Лирические произведения
• Автор: Семен Кирсанов
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1974

В первый том собрания сочинений старейшего советского поэта С. И. Кирсанова вошли его лирические произведения — стихотворения и поэмы, — написанные в 1923–1972 годах.

Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые расположены в хронологическом порядке.

Для настоящего издания автор заново просмотрел тексты своих произведений.

Тому предпослана вступительная статья о поэзии Семена Кирсанова, написанная литературоведом И. Гринбергом.

---

РИМ В СНЕГУ

Мы в Рим приехали,
                                когда
шел снег стеною с неба,
хоть создан
                   Римский календарь
был без учета снега.

На Форум
                 он валил с утра,
и в барельефы втерся,
и завалил
                     собор Петра,
устлал
            кварталы Корсо.

Так, видимо, на новый Рим
разгневался
                     Юпитер,
что стал он видом снеговым
похож
             на старый Питер.

И тут повысыпали вдруг
все гимназисты
                           Рима, —
снежками целиться в подруг
и попадать,
                     и мимо!

И не сердилась
                           божья мать
в районе Ватикана
на то,
            что снег пустились мять
прохожие в сутанах.

Мы показали
                    высший класс
игры
             под крики «браво».
По вкусу
             римлянам пришлась
московская забава.

И каждый брошенный комок
был свеж
             и полон света,
и он осмыслить нам помог,
что мы —
             одна планета.

А снег лежал,
                    куда ни кинь,
и, обратясь к ухабам,
стояли
          статуи богинь
подобно снежным бабам.

Но сердце мне
                        щемила мысль
о бедности озябшей,
о шеях
           без куниц и лис,
без выпушки под замшей.

И ветер
              изменил свой путь.
С утра по тротуарам
теплынью
                  с моря стало дуть
и пахнуть банным паром.

И таил снег,
                     теплом гоним,
и оползал с колонны,
и оказалось,
                    что под ним —
Рим
         был вечнозеленым.

От дуновенья теплоты,
летящей
             с океанов,
пылали яркие цветы
на клумбах
                  у фонтанов.

Пар подымался,
                           словно дым,
от гордых пальм тропических…
Так я узнал
                      типичный Рим
в условьях нетипических.

В РЕДАКЦИИ «LʼUNITÀ»

Не церковь,
                   не музей,
не камень обелиска —
тут просто дом друзей
незнаемых,
                   но близких.

Я в теплой тесноте
столов, листков, заметок;
я — в Риме,
                  в «Уните́»,
в редакции газеты.

Тут собрался народ
из самой гущи буден;
тут дел невпроворот
насущных,
                нужных людям.

Тут угощали нас
напитком вроде виски,
печенье,
                  суетясь,
носили машинистки.

Тут, плотный и земной,
одетый не по-графски,
за дружбу
                 пил со мной
рабочий типографский.

И хлопал
                по спине
с понятным смыслом ласки,
чем объяснял вполне
слова по-итальянски.

Товарищ репортер
вел разговор с поэтом;
догадкам был простор —
что в слове том,
                               что в этом?

И нет,
         не интервью
для прессы и вещанья —
от сердца
                  оторву
листок я на прощанье.

Прощались, погостив,
с объятьями, как братья,
хотелось унести
в руках
                   рукопожатья.

Потом мы вышли
                               в Рим
к Ма́риа Маджио́ре,
где мокрый снег покрыл
ее простор,
                  как море.

Светилась темнота
от трубок газосветных,
светилась
                     «LʼUnitа́» —
название газеты.

За снегом мокрых спин
звучал
              еще знакомей
понятный шум машин,
печатающих номер.

Звучал, звучал в мозгу,
как музыка,
                     незримо…

Я увезу в Москву
вот этот вечер Рима.

DROITS DʼHOMME[3]

Какие главные права
у подданного Лондона?
Трава!
           Прежде всего трава,
ему бесплатно поданная.

Трава
         у банков и церквей,
колледжей и коттеджей,
чтоб лежа думать о своей
невесте и надежде.

Трава без надписей:
                                 «Не мять!»
Их нет.
           Не обнаружено.
Напротив, на траве лежать
не только можно —
                               нужно.

Вот человек.
                    Потертый твид
оклеили заплаты,
и выдает сей внешний вид
абстрактивизм зарплаты.

Но и в потертом рукаве
есть некая столичность;
свободно
                  спящий на траве,
он — Индивид,
                             он — Личность,

Возможность лечь
                             глазами ввысь,
под звезды небосвода,
наводит лондонца на мысль,
что вот она —
                      Свобода,

что при британском гордом льве
не так уж люди серы, —
по отношению
                          к траве
все господа, все сэры!

Трава уравнивает их
в правах,
               законом данных,
но что до прав,
                          совсем других,
здесь много грустных данных.

Одним приносит
                           сталь и медь
большие обороты,
но есть свобода — не иметь
ни дома,
             ни работы.

Зато — трава!
                            Зеленый мех,
где,
       точно на открытке,
так поздравительно
                                 на всех
взирают маргаритки.

Свидетель жизни островной,
пусть я сужу пристрастно,
но,
    Liberty[4]
               одной травой
ты обошлась прекрасно!

А так — хорошая трава,
по ней приятно ходится.

Британии
               сии права
недорого обходятся.

ДОМА

Дома стоят, как люди, —
                                         разные.
Одни хлопочут перед садом.
Другие —
                 брошенные, праздные —
молчат — им ничего не надо.

Одни —
             дымят из труб обугленных,
а в дождь готовы перепиться.
Другие —
              как старухи буклями —
свисают серой черепицей.

И есть дома
                    с душою запертой,
и есть с душонкою прожженной,
и есть распахнутые
                                 запросто,
и есть дома-молодожены.

И есть дома —
                      одни остались им
викторианские боскеты;
стоят вдвоем они
                                 до старости
и держат белые букеты.

А есть еще
                     дома бездомные,
с отчаяньем в высоких окнах;
пустуют
             комнаты огромные,
как руки старых безработных.

Дома живут,
                      дома стареются,
каминным сердцем пламенеют,
дома грустят,
                      дома надеются,
дома робеют и не смеют.

А то им вместе
                        слиться хочется
и шумно выйти на дорогу,
сходя с ума
                   от одиночества,
хотят раскрыться и не могут,

И кисеею
                  закрываются,
прикрыв глаза после обеда…
А люди
            на траве валяются,
припав щекой к велосипедам.

НА ТРАВЕ