Станислав Мыслиньский - Из одного котелка

• Название: Из одного котелка
• Автор: Станислав Мыслиньский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1974

«В книге я постарался рассказать о годах нашей совместной борьбы за свободу и независимость, воссоздать образы только некоторых из тех многих, кто ковал победу: воинов Красной Армии, с которыми я делил трудности фронтовой жизни. В боях с гитлеровскими оккупантами родилась вечная и нерушимая дружба между нашими народами».

В этих словах автора — офицера Войска Польского, — в годы Великой Отечественной войны сражавшегося в рядах Красной Армии, заключается содержание его воспоминаний.

Книга представляет интерес для широкого круга читателей.

---

Будет ли этому конец? Однако тут же в измученной голове возникают другие мысли. «Товарищи солдаты, ведь победа в наших руках, в нашем оружии. Придет, наверняка придет тот долгожданный час, когда красные знамена будут развеваться не только над советской землей», — вспомнились мне слова командира, сказанные несколько дней назад. Как же мы мечтали тогда, чтобы вернулись мирные дни, чтобы зазвенели детские голоса в стенах школ, а в руках снова зашелестели тетрадки, учебники…

Стук в окно прервал мои мысли и столь далекие еще от осуществления мечты. Спрятав книжку в карман, выхожу в ночную темень улицы. Ветер холодит вспотевший лоб, дождь смачивает волосы. Почти инстинктивно крепче сжимаю твердый ствол автомата.

Перед домом часовой. Стоит, всматриваясь в ночной мрак. Над окном, прижимаясь к стене хаты, по-прежнему дрожат веточки хилой березки. Ветер постепенно успокаивался, а теплый дождь продолжал моросить. Неподалеку, в огородах, слышен непрерывный собачий лай.

Где-то на северной стороне, осветив половину неба, вспыхнули ракеты. Слышится гул далеких выстрелов, а спустя мгновение темноту прорезают огненные вспышки.

Война и этой ночью дает о себе знать.

Шторм! Шторм! Корабль трещит. Он бешеным
рывком
Метнулся, прянул вверх, сквозь пенный шквал
прорвался,
Расшиб валы, нырнул, на крутизну взобрался,
За крылья ловит вихрь, таранит тучи лбом[26].

В течение многих, очень многих еще месяцев у меня из головы не выходили эти строчки. Они стали не только моей поддержкой. В свободное время я делился ими с моими товарищами по оружию, вместе с которыми шагал по фронтовым дорогам, ведущим нас к единой цели.

В ГОРАХ

Мы двигаемся все дальше на юг, подбираемся все ближе к горам. После ожесточенных оборонительных боев мы вынуждены были оставить старые плацдармы.

За спиной остались ровные долины и покатые предгорные возвышенности. Прямо перед нами четко вырисовывались остроконечные контуры Кавказских гор, упирающихся своими вершинами прямо в небо. Где-то сзади казацкие хутора и станицы. Дым, смешавшись с осенним ветром, уплывал на север, в глубокие горные ущелья.

На склонах гор, в предгорьях и долинах — всюду были войска. Гремели далекие и близкие выстрелы, рвались артиллерийские снаряды и мины. Земля глухо гудела.

Птицы, напуганные шумом и грохотом, кружили стаями, покидали свои гнезда, улетая на юг, в глубь лесов и гор.

Батарея стояла среди деревьев, спрятанная от вражеских самолетов. Можно было вздохнуть с облегчением. Влажный холодный воздух освежил уставшие легкие, вспотевшие лица. Широкие листья папоротника, уже тронутые желтизной осени, образовали мягкую постель, как бы специально приготовленную для уставших солдат.

Но для отдыха не было времени. Из рассказа политрука батареи следовало, что, хотя в августовских и сентябрьских операциях в районе Северного Кавказа немецкому командованию не удалось добиться своих целей, оно все же не отказалось от своих первоначальных планов. Немцы, не решаясь ударить одновременно в нескольких направлениях из-за боязни растянуть фронт, пытались в октябре — ноябре создать прорыв в нашей обороне где-то на одном участке и проникнуть в Закавказье.

Вот, кратко, несколько примеров, раскрывающих обстановку на том участке фронта, где действовала и наша батарея.

«К 7 октября после ожесточенных боев, сопровождавшихся контратаками частей 18-й и 56-й армий, наступление врага было остановлено.

Войска Черноморской группы в этих боях сражались исключительно стойко. Особенно отличились 395-я и 32-я гвардейская стрелковые дивизии. Героически сдерживая натиск крупных сил немцев, они в течение 10 суток отбивали ежедневно по пять-шесть атак»[27].

В результате оборонительных боев мы оказались в горах и лесах Северного Кавказа. Мог ли я когда-либо предположить, что побываю здесь при таких обстоятельствах… Теперь моим глазам открывался вид на синюю вершину Дых-Тау высотой 5203 метра, а еще дальше виднелся вечно обледенелый пик Казбека. И где-то далеко-далеко перед нами был Эльбрус — высочайшая (5633 метра) вершина Кавказа. Казалось, что эта гора касается неба, ее вершина всегда покрыта снегом.

Перед нами были только горы и горы…

Это горы-гиганты с типично альпийским рельефом: острые грани, круто срезанные склоны, остроконечные вершины, подпирающие голубую синь неба. Когда-то у себя на родине мне тоже приходилось видеть горы, и немалые, как тогда казалось. Но ни в какое сравнение не могли идти с этим пейзажем наши бещадские лесные массивы, пологие возвышенности, широкие долины и зеленые горные луга. Где там до кавказских вершин нашему Высокому Гроню, Рыпему Верху или даже самой высокой карпатской горе — Гевонту. Среди кавказских поднебесных пиков и бесконечных лесных пущ чувствуешь себя затерянным. Здесь каждое слово, произнесенное громче обычного, повторяется тысячекратный эхо, разбивающимся о гранитные углы скал, чтобы, вернувшись, оттолкнуться от другой преграды и возвратиться вновь, перекатываясь еще очень долго и постепенно затихая.

Кто из нас, солдат, был тогда в состоянии полностью прочувствовать всю эту красоту?

Наши легкие были наполнены пылью сотен километров пройденных дорог, воспаленные глаза говорили о многих бессонных ночах, а сердце каждого горело ненавистью к врагу и жаждой отмщения.

В течение последних суток отдыхать нам не пришлось: огнем своих орудий мы поддерживали оборонявшуюся пехоту, а затем прикрывали ее во время отхода на новые рубежи. Многие из наших солдат навсегда нашли покой на этих горных склонах, на перевалах, в ущельях. К счастью, все больше и вражеской солдатни навсегда выключалось из боев за Кавказ. Но враг был еще силен, его натиск не ослабевал, хотя цена, которую ему приходилось платить за это, с каждым днем возрастала.

«И все же, несмотря на то что за период своего наступления на Северном Кавказе гитлеровцы потеряли убитыми и ранеными около 50 тыс. человек, большое количество самолетов, танков, артиллерии, к концу сентября 1942 г. они имели на этом направлении немалые силы. К 1 октября перед Закавказским фронтом находилось 26 дивизий противника. Немецко-фашистское командование не желало отказываться от своих авантюристических планов по захвату Кавказа»[28].

Эхо сражений прокатывалось теперь уже по горам.

Мы поднимались все выше и выше по горным тропкам, вьющимся над крутыми обрывами, с которых падали с грохотом потоки. По утрам, когда ветер срывал молочную пелену тумана, глазам открывались черные, глубокие пропасти… А там, еще выше и дальше, попадались прилепившиеся к скалам, как птичьи гнезда, каменные аулы.

Вместе с другими наша батарея держала путь в горы, навстречу солнцу. Мы шли, уставшие и голодные, но можно было слышать такой разговор:

— Не горюйте, ребята… Придет время, и с этих горок как долбанем по фашистам и погоним их… С горы-то оно способней…

— Да, это, наверное, конец отступления, дальше дороги нет. За горами — море…

— Поломает зубы фашистская гадина на этой горной земле. Дальше уже их не пустим… Только не терять веры в победу, а она будет наша! — подбадривал нас парторг Наумов. Он шагал без фуражки, и пот стекал с его высокого загорелого лба.

— Батарея, стой! — скомандовал командир. Он решил сделать короткий привал. Все сразу садятся на камни, благо недостатка в них нет, на покрытые мхом пни столетних деревьев. Извлекаются последние, скудные запасы махорки. Курильщики затягиваются глубоко, с наслаждением.

Подошли лейтенант Сапёрский с политруком, тоже сели. Мухамед Исмаилов угостил их самосадом. Они не отказались и, скрутив длиннющие козьи ножки, так же, как и все, с удовольствием затянулись. Я набрался смелости и подсел к ним.

— Вот ведь как бывает в жизни. Никогда бы не думал, что судьба забросит меня на самый Кавказ… Сюда, где был и такие стихи сочинял сам Лермонтов, — попытался я завязать разговор.

Командир батареи охотно заговорил:

— А здесь не только Лермонтов бывал. Кавказские горы видели многих выдающихся людей. Неподалеку отсюда ночевал однажды Грибоедов. Да, кстати, ведь и Пушкин именно здесь написал свои строки:

На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною…

Командир мастерски продекламировал. Раздались аплодисменты. Я и не заметил, как вокруг нас собралась большая группа слушателей. Усталые лица посветлели.

— А ты, Станислав, читал Лермонтова? — обратился ко мне командир батареи.

— Да, товарищ лейтенант, но уже здесь, в Советском Союзе, — ответил я. — А драму «Маскарад» знаю почти на память… Не один сеанс в кино просидел с девушкой, когда работал в Баку…

— Понятное дело, в такой компании даже драмы и трагедии веселее смотрятся, — пошутил кто-то. Бойцы засмеялись, настроение у всех явно поднялось.