Гильдебрандт-Арбенина Николаевна - «Девочка, катящая серсо...»

• Название: «Девочка, катящая серсо...»
• Автор: Гильдебрандт-Арбенина Николаевна
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02981-1

Ольга Николаевна Гильдебрандт-Арбенина (1897/98–1980) до недавнего времени была известна как муза и возлюбленная H. Гумилёва и О. Мандельштама, как адресат стихотворных посвящений поэтов серебряного века… Однако «Сильфида», «Психея», «тихая очаровательница северной столицы», красавица, актриса, которую Гумилёв назвал «царь-ребенок», прежде всего была необычайно интересным художником. Литературное же наследие Ольги Гильдебрандт впервые собрано под обложкой этой книги. Это воспоминания о «театральных» предках, о семье, детстве и юности, о художниках и, наконец, о литературно-артистической среде Петербурга-Петрограда второй половины 1910-х — начала 1920-х годов и ее знаменитых представителях: Гумилёве, Мандельштаме, Блоке, Кузмине, Мейерхольде, Юркуне, Глебовой-Судейкиной, о доме Каннегисеров… Часть текстов публикуется впервые. Содержание книги дополняет богатый иллюстративный материал, включающий не только портреты и фотографии героев воспоминаний, но и репродукции акварелей Ольги Гильдебрандт.

---

Начало деятельности Каннегисера в подпольном антибольшевистском движении относится, согласно большинству свидетельств, к весне 1918 года. Согласно показаниям В. И. Игнатьева, члена ЦК партии народных социалистов, данным во время процесса правых эсеров в 1922 году, «в конце марта 1918 года» к нему «явился молодой человек, представивший <…> рекомендации, оказавшийся Л. А. Каннегисером, и заявил, что обращается ко мне <…> от имени группы беспартийного, демократически настроенного офицерства с просьбой организовать для них военный и политический штаб. Группа офицерства, довольно многочисленная, поставила своей задачей бороться с большевиками; имея в каждом районе города свои комендатуры, занята установлением дальнейшей связи с воинскими частями» (пит. по: Красная книга ВЧК. М., 1990. 2-е изд. Т. 2. С. 94–95). Согласно показаниям Игнатьева, Каннегисер был комендантом Выборгского района (см.: Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. М., 1986. Кн. 2. С. 222) и, кроме того, «ведал связью» в военной организации «Союза возрождения России» (Красная книга ВЧК. Т. 2. С. 100). «Союз возрождения» был образован весной 1918 года в Москве, и в Петрограде существовал с июня 1918 года «не как самостоятельная организация, а только как междупартийный контакт на предмет взаимного обмена информациями и выработки <…> общего отношения к важнейшим вопросам текущей жизни» (из показаний В. Н. Розанова // Красная книга ВЧК. Т. 2. С. 91). Из показаний Игнатьева известно также, что Каннегисер состоял и в подпольной организации, возглавлявшейся М. Филоненко (ср.: Н. Н<елидов> Белые террористы // Голос минувшего на чужой стороне. 1926. № 1 [XIV]. С. 147). Возможно, организация Филоненко, именовавшаяся «Союз спасения Родины и революции», принимала участие в деятельности «Союза возрождения», во всяком случае, Каннегисер склонен был разделять его общую платформу — «непризнание Брестского мира» и «возрождение русской государственности путем созыва Учредительного собрания» (Красная книга ВЧК. Т. 2. С. 91); «Брест-Литовский мир» Алданов упоминает в числе событий, «переменивших мысли Каннегисера» (Собр. соч. Т. 6. С. 496). Ранее, согласно приложенному к делу Каннегисера документу, он был делегирован «трудовой народно-социалистической партией, выставившей по гор. Петрограду список кандидатов за № 1 в 67 участковую комиссию по выборам в Учредительное собрание» (Шенталинский В. Преступление без наказания. С. 167). Из действий, совершенных Каннегисером в рамках подпольной деятельности, Игнатьев называет поездку в Вологду с целью «передачи связи с командным составом» двух полков, передислоцированных из Петрограда в Вологду летом 1918 года (Красная книга ВЧК. Т. 2. С. 113).

О встрече с Каннегисером в Москве, возможно, по возвращении из Нижнего Новгорода, куда Каннегисер по предписанию народного комиссара по военным делам М. Кедрова был командирован в марте 1918 года как «член эвакуационной комиссии с несением функции казначея» (Шенталинский В. Преступление без наказания. С. 168; см. также датировку стихотворения Каннегисера «Снежная церковь»), или из Вологды, рассказывает Л. В. Никулин, относя это событие к апрелю 1918 года, что противоречит его же словам о том, что, приехав из Москвы в Петроград, Каннегисер «через несколько дней» убил Урицкого: «Пишущий эти строки в последний раз видел Л. А. Каннегисера в Москве, в апреле на Кузнецком мосту… Была весенняя грязь… Л. А. в длинной кавалерийской шинели, без офицерских погон, изможденный, бледный, мало напоминал изнеженного, немного томного юношу из петроградского подвала. Он был проездом, один день, в Москве и возвращался в Петроград с юга… Какая-то усталость, разочарование, небрежные вопросы о друзьях и равнодушие к прежней мечте, к поэзии говорили о сильном переломе в этой странной душе… В получасовой прогулке по шумной улице трудно было сказать о том, что произошло… Проезжали автомобили с лихими молодыми людьми во френчах… В шикарном экипаже прокатили два пьяных матроса… — Флотский экипаж… — грустно сострил Каннегисер. Уехал он в тот же день <…>» (Зритель. 1918. 4 сентября. № 3.С.6). В конце апреля Каннегисера посетил в его квартире на Саперном М. А. Кузмин, записавший в Дневнике: «28 <апреля 1918> <…> У Каннегисеров <…> Хозяева нервны, угощение <поприпало?>. Ленечка подпоясался высоко и держался <нордстильно?>». Последний раз Кузмин видел Каннегисера 15 июня 1918 года у себя дома: «Заходили Ленечка, Лулу <Е. И. Каннегисер> и Софья Ис<ааковна Чацкина>. Они постарели все или я отвык от них». 24 августа 1918 года Кузмин посещает дом Каннегисеров, но Леонида там не застает: «Днем ходил к Розе Львовне за чаем. Там одиноко и мрачно. Куда все отлетело? И вечера у них, открытый дом <…>, карты, „Северные записки“, Софья Исааковна, как тетушка из Гейне, чай после Михайловского театра?» [Дневник Кузмина цит. по тексту, подготовленному к печати С. В. Шумихиным.]

Между тем именно в эти дни произошло событие — «гибель друга», — «сделавшее», по слова Адланова, Каннегисера «террористом»: 21 августа «Петроградская правда» публикует сообщение о расстрелах по постановлению ЧК и, в частности, о расстреле «по делу об агитации среди курсантов Михайловского Артиллерийского училища после выступления левых эсеров» бывшего офицера Владимира Борисовича Перельцвейга (с. 2). Постановление о расстреле было подписано Урицким, как председателем ПЧК (при голосовании о целесообразности применения высшей меры на коллегии ПЧК Урицкий воздержался; см.: Уралов С. Г. Моисей Урицкий. Л., 1929. С. 117).

Подробности террористического акта освещены в сообщении «Северной коммуны» (1918. 31 августа. С. 2) и в статье X. «Несколько слов о Каннегисере» (Голос минувшего на чужой стороне. 1927. № 5 [XVIII]. С. 315–317). Следствию не удалось документально подтвердить первоначальные заявления о «ликвидации грандиозного заговора как партийных организаций, так и иностранных деятелей англофранцузского капитализма» (Петроградская правда. 1918. 4 сентября. № 191. С. 3). А. Л. Литвин, на основании знакомства с делом Каннегисера, указывает также, что «следователи петроградской ЧК Отто и Рикс, вначале ведшие дело, заявили, что убийство Урицкого — дело рук сионистов и бундовцев, отомстивших председателю ЧК за интернационализм. Это утверждение было отвергнуто председателем петроградской ЧК Н. Антиповым, уволившим этих следователей за антисемитские настроения (в 1919 г. их вновь приняли на службу в ЧК) и написавшим 4 января 1919 г. в „Петроградской правде“: „При допросе Леонид Каннегисер заявил, что он убил Урицкого не по постановлению партии или какой-либо организации, а по собственному побуждению, желая отомстить за аресты офицеров и за расстрел своего друга Перельцвейга, с которым он был знаком около 10 лет“» (Отечественная история. 1993. № 6. С. 60; см. также: в указ. кн. В. Шенталинского, с. 106, 130). Несмотря на развязанный «красный террор», непосредственно по «делу об убийстве тов. Урицкого» был казнен только Каннегисер. Известия о его расстреле появились, со ссылкой на «сведения, полученные из Петрограда», 1 октября 1918 года в архангельской газете «Отечество», ближайшее участие в издании которой принимал М. М. Филоненко (см.: Расстрел Л. А. Каннегисера// Отечество. 1918. 1 октября. № 8. С. 3). Официально о расстреле было объявлено в сообщении ЧК 18 октября 1918 года (см.: Петроградская правда. 1918. 18 октября. № 228. С. 2).

96

Аресты «по делу об убийстве Урицкого» начались сразу же после задержания Каннегисера в доме № 17 по Миллионной ул., куда он забежал, пытаясь скрыться от погони. Арестовывали всех, упоминавшихся в записной книжке Каннегисера (ср. эпизод с арестом генеалога и нумизмата А. А. Сиверса, лично Каннегисера не знавшего, однако бывшего клиентом одного с ним мебельного магазина, телефон которого был записан Каннегисером: Аксакова-Сиверс Т. А. Семейная хроника. Paris, 1988. Кн. 1. С. 301–302). «В связи с арестом убийцы комиссара М. С. Урицкого, студента Каннегисера членами чрезвычайной следственной комиссии по борьбе с контрреволюцией был произведен ряд обысков особой важности, — сообщала „Петроградская правда“. — <…> Сейчас выясняется вопрос, имели ли какое-нибудь отношение к преступным замыслам Каннегисера его домашние. Все они находятся под арестом. При обыске в квартире Каннегисера взята переписка» (1 сентября. № 189. С. 2).

Ю. И. Юркун был арестован утром 31 августа 1918 года. Дневниковые записи Кузмина позволяют восстановить обстоятельства его ареста и почти трехмесячного задержания. 31 августа Кузмин записал: «Я еще спал, слышу шум. Обыск. Начали с Юр. комнаты. <…> „Юр. увели“. Бегу. Сидит следователь, красноармейцы. „Юр., что это?“ — „Не знаю“. Арестовывают, говорят, что ненадолго, недоразумение. <…> Побежал к Ляндау. Оказывается, Урицкого убил Леня Каннегисер. Отмстил за расстрел Перельцвейга. Все родные арестованы. <…> Посылку не приняли. Нету в списках. Смотрел списки. Нет. Но сколько знакомых <…> Горький хлопотать отказался и думает, что я сам сижу». 3 сентября арестованные (и Юркун в том числе) были переведены в Дерябинские казармы, о чем Юркун известил Кузмина в письме, полученном им в тот же день. На следующий день Кузмин записывает: «Ходил в тюрьму. Там лучше, насколько может быть лучше в таких местах». С середины сентября начинаются хлопоты по освобождению арестованных; некоторые из них освобождены — 12 сентября Кузмин фиксирует в Дневнике: «Надеждин говорит, что „следственная комиссия“ мягче, чем в начале. (Непосредственно после убийства Урицкого расследование возглавлял прибывший из Москвы Ф. Дзержинский. — Г. М.) Сиверса отпустили». 18 сентября: «Вчера Горький подал Зиновьеву список, там и Юрочка. <…> Слег, еле добился, чтобы Луначарский послал бумагу <…> Некоторых знакомых Каннегисера уже выпустили». 26 сентября: «Многих освобождают». Задержание Юркуна, однако, продолжается. 14 октября Кузмин записал: «Дело с Юр. все затягивается. Все врут безбожно. Яковлева уехала в Москву ликвидировать дело Каннегисера и „попутно“ будут освобождать ранее амнистированных. Ленечку не расстреляют». Следующий месяц проходит в ожидании освобождения и фиксации слухов о его сроках: 19 ноября «Жак <Израилевич> уверяет, что распоряжение освободить Юр. уже дано». Наконец 23 ноября Юркун был освобожден.