Вячеслав Пальман - Кольцо Сатаны. Часть 1. За горами - за морями

• Название: Кольцо Сатаны. Часть 1. За горами - за морями
• Автор: Вячеслав Пальман
• Издательство: ОАО «МАОБТИ»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001

Почему автор так назвал свое произведение? Мы не узнаем никогда, ибо В.И.Пальман ушел из жизни в 1995 году, так и не увидев опубликованным свой главный творческий труд. Но хотел увидеть, и был согласен на публикацию хотя бы отдельных глав в различных московских изданиях и в Магадане. Но жизнь, и не только жизнь, распорядилась иначе… «Кольцо Сатаны» состоит из двух частей: первая «За горами, за долами» повествует о колымских лагерях 30-40-х годов, вторая — «Гонимые» рассказывает о жизни автора на Колыме после освобождения, и опять же о лагерях. В.И.Пальман был реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР 17 июня 1958 года (справка о реабилитации № 4н-2719/58). Книга «Кольцо Сатаны» вышла в свет в том виде, в котором была тайно написана автором еще в 70-80-е годы, без каких-либо изменений и дополнений со стороны издателя. Издание осуществлено Ягоднинским обществом «Поиск незаконно репрессированных» при финансовой поддержке Фонда Гражданских Свобод.

---

— Не все коту масленица, теперь начальник управления потрясет их. Не сам, конечно, а через высокое лагерное начальство. Считай, что тебе повезло.

…У входа в теплицу сидел вохровец с наганом на поясе. Ноги у Сергея мгновенно ослабли. Вохровец лениво поднялся, отряхнул штаны:

— Морозов? Айда со мной.

— Куда? — воскликнул Кузьменко. — У него здесь работы…

— Работа не волк, старик. Давай вперед, Морозов!

И подтолкнул растерянного Сергея.

Ночевал он в пересыльном бараке среди согнанных со всех бараков заключенных. По проходу, чего-то выискивая, расхаживали остроглазые подручные Гурама. Двое из них остановились перед Сергеем, сидевшим на нарах.

— Этот? — спросил один, что повыше ростом.

— У-у, паразит! — другой вор нацелился пальцами в глаза Морозова, он отшатнулся и тут же почувствовал сильный удар в бок. Соскочив с нар, он наотмашь, со всей накопившейся злостью хватил по уху высокого, тот упал. Сергей обернулся к другому и увидел в руке его нож. Чем бы кончилась эта стычка, трудно представить, но рядом оказался пожилой конюх, знавший Морозова.

— А ну геть! — И подтвердил свой приказ хорошим ударом. Оба «разведчика» исчезли за дверью. Сергей понял, что спокойной ночи у него не будет.

— Давай сюда, поближе к нам, — сказал заступник. — Нас все-таки четверо, отобьемся. Не ехать же на прииск с побитыми физиономиями.

— Думаете, на прииск? — упавшим голосом переспросил Сергей.

— А то! Как насобирают на машину, так прости-прощай, Дукча. Вещички твои где?.

— Я в теплице жил, не успел забрать.

— Скажи нарядчику. Пошлет кого-нибудь. Нас четверых еще с утра забрали. Залезай на вторые нары. Отсюда легче обороняться.

Он послушно перебрался наверх. Лежал, а сон не шел. Вставал, сползая в проход, шуровал печку и думал только об одном: ведают ли его заступники о происшедшем? Конечно, ведь на глазах Кузьменко… Но что могут сделать?

Он забылся на поленьях у печки, задремал. Легкий шорох заставил его открыть глаза. В двух шагах от него стоял грузин, за ним трое ухмыляющихся физиономий.

— Ну как ты здесь, честный человек? — притворно ласково начал Астиани. — Достукался? В этап завтра пойдешь, кайло по тебе соскучилось. Если жить хочешь, становись на колени, гаденыш, поцелуй мои туфли и поклянись делать все, что прикажу. Спасай шкуру, пока я добрый.

Лагерный прохвост явно переборщил. Уже не страх, не испуг породили у Сергея издевательские слова. Перед ним стоял мерзавец, ничем не лучше тех убийц, которые именем правосудия издеваются над заключенными во всех лагерях. Морозов не испытал страха, он ощутил злобу, ожегшую сердце. Он вскочил — с дрыном в руке кинулся на противника, огрел, целясь в голову, но тот укрылся руками, однако оказался на полу. Сообщники бросились на Сергея, с нар проворно скатились четверо сразу, сбились, свалили в сутолоке печку, загремели падающие трубы, дым и гарь наполнили барак, и в этом дыму свалка продолжалась все с тем же ожесточением. Сергею обожгло руку, нож порвал телогрейку, кровь потекла, и все-таки он нашел в полутьме голову грузина, приподнял ее над полом и ударил о раскатившиеся поленья.

От входа бежали два вохровца с наганами в руках. Они расшвыряли дерущихся, главарь банды поднялся, обхватил обеими руками голову. Ненавидящими глазами впился в Сергея и прохрипел:

— Ты подписал себе смертный приговор, мальчишка! Клянусь жизнью!..

И, пошатываясь, ушел. Друзья стащили с Морозова одёжку.

— Э-э, да тебя надо к лекпому. Резанули. Гляди, как набухло в рукаве. Топаем…

И двое, в сопровождении вохровца, пошли среди ночи будить фельдшера.

— Могли бы и сами перевязать, — недовольно проворчал служитель Эскулапа. — Подумаешь, царапина. А кровь? Что кровь? У тебя, молодец, много той крови.

Шли назад опять с вохровцем. Кружилась голова. Все, только что происшедшее, казалось кошмарным сном.

Хотелось плакать.

Печку уже поставили. Барак успокоился. Сергей забрался на нары и забылся, не ведая, что сулит ему день грядущий.

У входа в барак до утра дежурил вохровец.

На рассвете, как всегда, застучали по рельсе. Вахта требовала на выход. Этот звон не относился к пересыльному бараку. Здесь ждали машину. И час, и три. Сходили в столовую, вернулись. Машины все не было. Гурам Астиани нигде не показывался. Не видели и его охрану, кажется, они сидели в карцере. В полдень явился нарядчик, выкрикнул от дверей Морозова и увел на вахту.

Там ему дали бумагу и велели написать о драке и ее причине. С неохотой он написал об угрозах грузина и о приказании воровать, иначе говоря, стать членом банды.

Дежурный прочитал два листа и заметил:

— Давно пора отправить этого негодяя подальше, пусть мерзлоту подолбит. Ты в бараке ничего не забыл? У меня распоряжение отвести тебя к начальнику лагеря, но за ним приехали из Магадана и увезли. Что с тобой делать — не знаю. Иди пока на свою работу, пропуск твой действителен до двадцати одного часа. Понадобишься — вызовем.

Василий Васильевич встретил Сергея и прослезился. Осмотрел руку, убедился, что неопасно, усадил за стол с борщом и куском рыбы, потом куда-то уходил. Сергей взялся, было, снимать одной рукой желтые усохшие плети в теплице, но не смог, лег в пристройке, а когда проснулся, увидел тепличника и Пышкина, они сидели за стеклянной дверью в самой теплице и о чем-то разговаривали. Сергей встал, и тогда его позвали.

— Ну как настроение, герой? — спросил Пышкин. — Слух прошел, что воевал? А этот тип и в самом деле первостатейный мерзавец. Как ему удалось взять в свои руки весь лагерь? Но с этим покончено. Пока что грузин посидит в карцере, а потом мы его отправим подальше. Начальника лагеря сняли, приедет другой человек. Все это устроил Швец. Он мужик умный. И не из тех… Но боюсь, что тебе все-таки придется ночевать в лагере. Появился — независимо от наших событий — приказ. Пропуска на свободный выход с твоей статьей будут действительны лишь до двадцати одного часа. Вот такие дела. Тебе ведь скоро?..

— В марте сорокового.

— Напряженный сезон у нас кончается, — раздумчиво продолжал Пышкин. — Можно снова заняться исследованием почв, ты уже имеешь опыт. Я о 23-м километре думаю. Лошадь, повозку, инструмент и двух рабочих мы выделим. Поезжай, поброди по долине Дукчи, по нижним склонам, вдруг приглянется кусок-другой под пашню? Нам к весне надо увеличить площадь пашни на сорок-пятьдесят гектаров. Каждый капустный лист дорог, с «материка» не навозишься. Хотелось бы и картошкой заняться, но метеоданные регистрируют у нас заморозки во все летние месяцы. Побьет ботву, хотя… — И главный агроном задумался, покусывая ус. — Возможно, где-то отыщутся места с подходящим микроклиматом. Нашли же такие земли в долине реки Тауй, в Балаганном, на Оле. Так что…

— Но вы сами говорили о новом приказе: пропуска до девяти вечера…

— Ах, черт! Действительно, затруднение. Одна рука делает то, что не ведает другая. Можно приезжать до девяти, тут недалеко. Туда-сюда, а потемну — в лагерь. Да, лагерь… Вот придумали!

— Все равно, Василий Николаевич, нам не хватит органики, — сказал Морозов. — Землю найдем, а без навоза — что она? Может, сначала поискать по поселкам навоз?

Пышкин и Кузьменко переглянулись.

— Справедливо, — сказал главный агроном. — Не побоялся усложнить для себя задачу. Будешь искать вместе с топографом Бычковым и целину для распашки, и навоз для старых и новых пашен. Вот и занятие на твои остальные лагерные месяцы. Договорились? А что касается пропуска, то что-нибудь придумаем. В порядке исключения, что ли…

Новый начальник лагеря с первых дней, конечно же, старался наладить добрые отношения с руководителями совхоза. Может быть, поэтому Бычков и Морозов без промедления получили пропуска, но с приказом являться на вахту для отметки через каждые пять дней. Чтобы не очень увлекались свободой, ощущали свою зависимость от режима заключения.

— И на этом спасибо, — буркнул себе под нос Бычков. — Начнем с двадцать третьего километра, со знакомых тебе мест. Так?

Груз у них получился большой: палатка, печка с трубами, одежда, матрасы, инструмент, — словом, горка целая. Стояли рядом с этой горкой, голосовали на трассе. И через полчаса, забросив свое добро в кузов грузовика, ехавшего за дровами, попросили остановиться километра за два дальше поворота на инвалидный лагерь.

Неуютно чувствовали себя, оставшись вдвоем; заброшенными и жалкими среди сопок с давно сведенным лесом.

Южный ветер сделал снег податливым и мокрым, голубое небо гляделось далеко и холодно, мелкие лиственницы среди пеньков стояли потерянно и голо. Топограф долго осматривался, выискивая подходящее место под стоянку, и все оборачивался к дымкам, которые виднелись по другую сторону трассы.

— Там для нас ничего интересного нет, — сказал Сергей. — Что было подходящего, все разделал инвалидный лагерь. Свой огород… Теперь займемся правой стороной, вон той ложбиной, видишь?