Игорь Курукин - Анна Иоанновна

• Название: Анна Иоанновна
• Автор: Игорь Курукин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03752-6

В судьбе Анны Иоанновны было немало крутых поворотов: природную русскую царевну, племянницу Петра I, по его воле выдали замуж за иноземного принца, полжизни провела она бедной вдовствующей герцогиней в европейском захолустье, стала российской императрицей по приглашению вельмож, пытавшихся сделать её номинальной фигурой на троне, но вскоре сумела восстановить самодержавие. Анна не была великим полководцем, прозорливым законодателем или смелым реформатором, но по мере сил способствовала укреплению величия созданной Петром империи, раздвинула её границы и сформировала надёжную и работоспособную структуру управления. При необразованной государыне был основан кадетский корпус, открыто балетное училище и началось создание русского литературного языка.

Книга доктора исторических наук Игоря Курукина, написанная на основе документов, рассказывает о правлении единственной русской императрицы, по иронии судьбы традиционно называемом эпохой иностранного засилья.

---

Двадцать восьмого января из Митавы выехал генерал Леонтьев с подписанными «кондициями» и поскакал курьер с письмом самой Анны, скорее всего, продиктованным ей опытным Василием Лукичом. Императрица сообщала:

«…повинуяся той божеской воли и прося его, создателя, помощи и к тому ж не хотя оставить отечества моего и верных наших подданных, намерилась принять державу того государства и правителствовать, елико Бог мне поможет», — далее же как бы от себя поведала: «…пред вступлением моим на российский престол, по здравом разсуждении, изобрели мы за потребно для ползы российского государства и ко удоволствованию верных наших подданных, дабы всяк могли мы видеть горячесть и правое наше намерение, которое мы имеем ко отечествию нашему и к верным нашим подданным, и для того, елико время нас допустило, написав, какими способы мы то правление вести хощем, и подписав нашею рукою, послали в Тайный верховный совет».

Этот документ был «изодран» Анной 25 февраля 1730 года вместе с «кондициями». Но пока он давал «верховникам» возможность публично объявить о согласии государыни принять престол, добровольно ограничив свою необъятную власть для блага державы и «ко удоволствованию верных наших подданных». 1 февраля подписанные Анной «кондиции» и закованный в кандалы Сумароков были доставлены генерал-майором М.И. Леонтьевым в Москву. На следующий же день «верховники» арестовали Ягужинского и всех, кто знал о миссии его посланца.

Василий Лукич остался в Митаве — ему предстояло не выпускать из-под контроля императрицу, пока новая форма правления не утвердится. Секретность и быстрота должны были обеспечить осуществление дерзкого замысла. Если бы в то время существовали современные транспортные возможности, то, пожалуй, немедленное прибытие растерянной Анны могло бы упрочить положение Верховного тайного совета. Подтверждение «кондиций», издание торжественного манифеста о новом порядке правления и проведение присяги поставили бы власти империи перед свершившимся фактом, а недовольные не успели бы организоваться. Затем должны были последовать коронационные торжества, раздачи от имени новой императрицы чинов, наград и должностей и отправка подальше от столицы — в полки, в персидские провинции, на воеводства и губернаторства — противников «верховников». Сторонники других членов царского дома (Екатерины Мекленбургской, Елизаветы Петровны, «голштинского» принца, царицы Евдокии) не представляли реальной силы и не выступали самостоятельно. Всё это сулило извгстные шансы на успех — хотя бы на какой-то срок.

Но время работало против «верховников». Добиться ограничения самодержавной власти оказалось куда легче, чем организовать быструю доставку императрицы к «верным подданным» за 1124 версты — такой длины, по данным Ямской канцелярии, был путь от Митавы до Москвы через Псков и Новгород. Надо было срочно добыть деньги (Анна попросила на «подъём» десять тысяч рублей) — выручил богатый купец, президент рижского магистрата Илья Исаев; разыскать «сани крытые, в которых бы можно лежать». Лифляндский губернатор генерал П.П. Ласси докладывал, что собрать лошадей и 130 подвод для царского «поезда» раньше 29 января невозможно; всего же для доставки Анны со свитой необходимо было по пути следования приготовить не менее 1500 подвод, что превышало возможности ямской службы{96}.

«Верховники» вынуждены были сами отдавать распоряжения об устройстве дополнительных подстав, подготовке подвод за счёт крестьян и «градских жителей» и назначении к ямам и подставам по унтер-офицеру и пяти рядовым из близрасположенных полков. К тому же российская императрица не могла путешествовать с курьерской скоростью: её ждали торжественные встречи с войсковыми «паратами» и молебнами. Кроме того, надо было обеспечить ей достойный ночлег — Долгоруков требовал найти в Новгороде «дом такой, чтоб в котором или очень давно жили, или недавно построен, чтоб тараканов не было». Срочно надо было организовать похороны бывшего самодержца — не могла же государыня въехать во дворец, где лежит тело её предшественника.

Только утром 29 января Анна Иоанновна тронулась в путь. Манштейн сообщал в мемуарах, что «верховники» потребовали от Анны оставить фаворита в Митаве{97}. В сохранившейся переписке князя Василия Лукича упоминаний о Бироне нет, однако один из пунктов «кондиций» ясно предписывал императрице без согласия «верховников» «в придворные чины, как русских, так и иноземцев… не производить», что исключало появление каких-либо особо приближённых к ней «сильных персон» при дворе.

Новоиспечённая монархиня отправилась в путь со свитой из нескольких дам, мундкоха, мундшенка[2], повара, лакеев, конюхов, гайдуков и солдат охраны. Среди шестидесяти трёх человек царского «поезда» ни Бирон, ни кто-либо из его семейства не значится. Однако уже в Москве при Анне каким-то образом оказался младший сын фаворита Карл Эрнст; можно предположить, что императрица не рискнула взять любимца с собой и он прибыл позднее.

«Журнал походу от Митавы в Москву её величества государыни Анны Иоанновны» фиксирует передвижение царского «поезда»:

«Генваря 29-го числа изволила её величество из Митавы пойти в 9-м часу пополуночи. <…>

В Ригу прибыть изволила во 2-м часу пополудни, где её величеству учинена церемониалная встреча, також ис пушек и из мелкого ружья была палба.

Из Риги изволила пойти 30-го числа в 11-м часу пополуночи. <…>

На Ропскую почту изволила прибыть в 8-м часу пополудни; поужинав, изволила её величество почивать в своих санях, а в путь пошла в 5-м часу пополуночи. <…>

Февраля 1-го числа. <…>

В Печерской монастырь изволила её величество прибыть в 9-м часу пополудни. Встречал её величество того монастыря архимандрит в ризах с крестом. По прибытии своём изволила пойти в соборную того монастыря церковь и прикладывалась к образам, из церкви изволила пойти в кельи и в них кушать и потом изволила почивать в своих санях.

2-го числа из Печерского монастыря изволила пойти в 6-м часу пополуночи.

Во Псков изволила прибыть в 11-м часу пополуночи. Встречал её величество псковский архиерей Рафаил. Кушать изволила в доме архиерейском, а в вечеру пели навечерницу в хоромах, потом её величество изволила почивать.

3-го числа часу в 5-м пополуночи изволила слушать всеношную в тех же покоях и потом изволила быть в соборной церкви у обедни. Кушать изволила в доме воеводском.

Из Пскова пойтить изволила во 12-м часу пополуночи.

На Загорской ям изволила прибыть в 4-м часу пополудни и изволила кушать, а в путь пошли в 5-м часу.

4-го числа в 9-м часу пополуночи изволила прибыть в сельцо Колёсное и тут кофий кушала. Ис того селца изволила пойти в 10-м часу пополуночи ж. В деревню Голени изволила прибыть во 12-м часу, в которой и кушали. Из Голеней пошли в поход в 1-м часу пополудни.

В Новгород изволила прибыть в 6-м часу пополудни. Для прибытия её величества была ис пушек и от стоящих в строю полков из ружья стрелба. А по прибытии в Новгород изволила взьехать на учреждённой для её величества двор вышневолочца Сердюкова, и откушав, изволила почивать.

5-го числа поутру изволила её величество кушать кофий, обедать изволила в 11-м часу пополуночи, а в 4-м часу пополудни изволила быть в соборе и в протчих церквах и при-кладыватца к святым мощам и оттуды изволила пойти в дом губернаторской, в котором откушав, изволила прибыть на двор Сердюкова и опочивать.

6-го числа пополуночи в 8-м часу изволила из Новагоро-да пойти. <…>

8-го числа пополуночи в 8-м часу изволила прибыть в Вышней Волочок, и побыв с час, изволила пойти в поход. <…>

В Торжок изволила прибыть в 5-м часу пополудни, и пе-ременя подводы, изволила пойти того ж часа в свой путь. <…>

9-го числа пополуночи в 9-м часу изволила её величество прибыть во Тверь, и побыв с час, изволила пойти в путь.

В Клин изволила прибыть в 6-м часу пополудни, и в побыв в хоромах с час, изволила в своих санях почивать.

Из Клина изволила пойти в 11-м часу пополудни.

10-го числа в 7-м часу пополуночи изволила прибыть в Чашниково и тут изволила кушать в 11-м часу, где встречали её величество синодалные члены.

Ис Чашникова изволила пойти во 12-м часу.

Во Всесвяцкое изволила прибыть в 3-м часу пополудни»{98}.

Почти две недели добиралась Анна до Москвы. Дорога была ей знакома, но теперь она ехала в качестве российской императрицы, участвуя по пути в торжественных церемониях и молебнах и, конечно, принимая челобитные подданных, не подозревавших, что государыня лишена реальной власти. Может быть, как раз наблюдая поклонение чиновных и «подлых», она задумалась, насколько подписанные ею «кондиции» отвечают их представлениям о форме правления.

Стоит отметить, что путешествие царской особы в те времена были далеко не комфортным вояжем: медленный обоз из перепрягаемых крестьянских кляч, ухабы на дорогах, ямские дворы и крестьянские избёнки, где приходилось пить «кофий». «Журнал походу от Митавы» сообщает, что несколько раз «изволила её величество почивать в своих санях» на морозе — видимо, домов без тараканов так и не нашли…