Борис Колоницкий - «Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны

• Название: «Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны
• Автор: Борис Колоницкий
• Жанр: Прочая документальная литература
• ISBN: 978-5-4448-0345-5

Верноподданным российского императора следовало не только почитать своего государя, но и любить его. Император и члены его семьи должны были своими действиями пробуждать народную любовь. Этому служили тщательно продуманные ритуалы царских поездок и церемоний награждения, официальные речи и неформальные встречи, широко распространявшиеся портреты и патриотические стихи. В годы Первой мировой войны пробуждение народной любви стало важнейшим элементом монархически-патриотической мобилизации российского общества. Б. И. Колоницкий изучает, как пытались повысить свою популярность члены императорской семьи – Николай II, императрица Александра Федоровна, верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Автор исследует и восприятие образов Романовых. Среди многочисленных источников, на основе которых написана книга, – петиции, дневники и письма современников, материалы уголовных дел против людей, обвиненных в заочном оскорблении членов царской семьи.

---

В тот же день, 4 августа, в дневнике царя появляется запись: «Вечером приехал Григорий, побеседовал с нами и благословил иконой»291. Очевидно, Распутин благословил решение императора самому занять должность Верховного главнокомандующего.

Важное политическое решение недолго оставалось секретом для политической элиты. Уже 6 августа Поливанов на заседании Совета министров проинформировал своих коллег о решении царя. Весть об этом была для министров потрясением. В течение нескольких последующих дней большинство членов правительства делало все возможное, чтобы убедить царя отказаться от принятого им решения или, по крайней мере, приостановить его осуществление292. Действительно, император отложил принятие на себя должности Верховного главнокомандующего. Возможно, впрочем, это было связано не с действиями министров или других лиц, пытавшихся влиять на царя, а с уже свершившимися и еще ожидавшимися поражениями русских войск: брать командование накануне неизбежных военных неудач было бы крайне неразумно. Однако император категорически отказывался вовсе изменить свое решение.

Информация, оглашенная на заседании правительства, недолго оставалась достоянием одних только министров.

Не позже 10 августа об этом узнал председатель Государственной думы М.В. Родзянко. Он отправился в Царское Село и лично пытался убедить императора отменить принятое решение, его попытка была безуспешной, 11 августа Родзянко вызвал А.В. Кривошеина с заседания Совета министров и убеждал его в том, чтобы правительство решительно противодействовало намерениям императора. Возможно, он полагал, что его вмешательство укрепит и усилит собственное значение председателя Государственной думы, а быть может, и поднимет его к вершинам власти. Д.М. Щепкин сообщал в своем частном письме от 13 августа: «Началась борьба двух течений – правого и прогрессивного. … Вот последняя новость: Сам решил уволить Николая Николаевича и стать на Его место – говорят, это влияние Распутина, жены и немецкой партии. Предполагал послать Николая Николаевича на Кавказ. При этом в армию Сам не едет и думает командовать из Петрограда. Об этом бесповоротном решении сказал вчера на приеме Родзянко. Он дал Ему сильнейший отпор, указав на безумие такого шага. Сегодня я целый день сидел у Родзянко, да составлял письменный доклад, который он послал в подкрепление вчерашнего разговора. Этот доклад останется историческим документом. Он прямо грозит Ему революцией, опасностью для династии и в конце требует общественного кабинета. Родзянко принял решительные шаги, чтобы воспрепятствовать удалению Николая Николаевича. Сейчас получено известие, что оно отложено. Родзянко уже мнит себя премьером»293.

Еще днем ранее, 12 августа А.В. Кривошеин заявил на заседании Совета министров, что грядущие перемены уже стали предметом общественных дискуссий: «Решение Государя ни для кого не секрет. Его все обсуждают, о нем говорят чуть ли не на площадях. Все знают, что это решение вызывает возражения и протесты»294.

По-видимому, некоторые министры сами способствовали утечке информации. Можно предположить, что мотивы передачи этих сведений были разными у разных министров, но некоторые из них явно стремились мобилизовать общественное мнение, чтобы не допустить принятия пагубного, с их точки зрения, решения императора.

Наконец, против решения царя выступили и некоторые члены императорской семьи. Мать Николая II, вдовствующая императрица Мария Федоровна, узнала о планах царя взять на себя командование не позднее 8 августа. В этот день она записала в своем дневнике: «А. [Александра Федоровна] хочет, чтобы Ники взял на себя Верховное командование вместо великого князя Николая Николаевича, нужно быть безумным, чтобы желать этого!» Сам Николай II сообщил своей матери важную новость 12 августа. Дневниковая запись вдовствующей императрицы за этот день гласит: «Ники пришел со своими четырьмя девочками. Он начал сам говорить, что возьмет на себя командование вместо Николаши, я так ужаснулась, что у меня чуть не случился удар, и сказала ему все: что это было бы большой ошибкой, умоляла его не делать этого, особенно сейчас, когда все плохо для нас, и добавила, что, если он сделает это, все увидят, что это приказ Распутина. Я думаю, это произвело на него впечатление, так как он сильно покраснел! Он совсем не понимает, какую опасность и несчастье это может принести нам и всей стране». Новые разговоры матери императора с сыном, состоявшиеся 18 и 21 августа, также оказались безрезультатными295.

Настроение вдовствующей императрицы еще лучше, чем дневниковые записи, передает ее письмо от 18 августа (1 сентября), адресованное сестре, британской королеве Александре: «Дело в том, что – оставь это при себе – он хочет взять на себя Верховное главнокомандование вместо Большого Н[иколаши], и это ужасно! Ведь пойди дела совсем плохо, вся ответственность пойдет на него и что тогда? Я умоляла его по крайней мере подождать, что он, в сущности, и сделал, поскольку хотел принять решение еще позавчера. Ты же понимаешь, какой это ужас для меня, ведь все разумные преданные люди приходили ко мне, просили помочь, и удержать его от этого шага! Только Господь может помочь нам, это напряжение совершенно невыносимо, ты понимаешь? Мне страшно, и я уверена, что она настаивает на этом непостижимом решении, но ведь она ненавидит Большого Н[иколашу] и всегда старалась сделать все, чтобы убрать его с поста»296.

Хотя вдовствующая императрица Мария Федоровна и просила английскую королеву держать сообщаемую ей важную информацию в секрете, но можно с уверенностью предположить, что она хотела привлечь и союзную дипломатию к давлению на царя. Показательно, что она также признает тот факт, что многие влиятельные лица – «все разумные преданные люди» – были уже осведомлены о решении императора и пытались оказать на него влияние через мать.

Роль вдовствующей императрицы в попытках оказать давление на императора демонстрирует и дневник великого князя Андрея Владимировича, 15 августа он сделал следующую запись: «По поводу решения государя принять командование над войсками оказывается, что против этого решения восстали многие во главе с императрицею матерью. Как я уже писал выше, и министры были против этого решения, и в результате государь колебался. По словам лица вполне верного (С), государь последние дни был очень расстроен. Он стал чувствовать, что все его надувают, верить ему никому нельзя, и не знал, как выбраться из создавшегося положения. Кроме того, известия с войны не могут служить утешением. Верховный к тому же написал ему письмо панического оттенка, что еще больше его расстроило, и он даже плакал»297.

Показательно, что великий князь называет вдовствующую императрицу «главой» многочисленной группы представителей верхов, безуспешно пытавшихся повлиять на царя. Действительно, светские салоны и элитные клубы столицы переживали большое возбуждение, некоторые аристократы и высокопоставленные бюрократы безуспешно пытались воздействовать на царя через его мать. Необычайно взволнован был и без того крайне импульсивный принц А.П. Ольденбургский, верховный начальник санитарной и эвакуационной части. Императрица Мария Федоровна поведала великому князю Андрею Владимировичу, что расстроенный принц молил ее уговорить царя не ехать в армию: «Он предвидит ужасные последствия, до народных волнений включительно»298.

Вести о принятии императором командования достигли и влиятельных иностранцев, находившихся в Петрограде. Некий англичанин, вхожий в великосветские салоны, включая и великокняжеские, записал уже 13 августа в своем дневнике: «Бедный император, теперь все ляжет на его плечи. Если ему не повезет, бог знает что может случиться». Не позднее 14 августа о решении царя узнал и французский посол М. Палеолог, в этот день он записал в своем дневнике: «Несмотря на принятые императором меры по соблюдению строгой секретности, его решение возглавить армию стало уже достоянием гласности. Эта новость вызвала неблагоприятную реакцию. Высказывалось мнение, что император не имеет стратегического опыта, что он будет непосредственно нести ответственность за поражения, опасность которых слишком очевидна, и, наконец, что у него “дурной глаз”. В неопределенной форме эта новость распространяется даже среди масс. Впечатление от нее в народе оказалось еще более отрицательным; утверждают, что император и императрица не считают, что они находятся в безопасности в Царском Селе, и поэтому стремятся найти убежище под защитой армии»299.

Между тем решение царя о перемене командования, переставшее быть тайной, но не объявленное еще официально, действительно стало предметом гласного, но непрямого общественного обсуждения. Оно связывалось с задачами проведения политических реформ в стране и ускорило формирование оппозиционного «Прогрессивного блока».