Борис Колоницкий - «Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны

• Название: «Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны
• Автор: Борис Колоницкий
• Жанр: Прочая документальная литература
• ISBN: 978-5-4448-0345-5

Верноподданным российского императора следовало не только почитать своего государя, но и любить его. Император и члены его семьи должны были своими действиями пробуждать народную любовь. Этому служили тщательно продуманные ритуалы царских поездок и церемоний награждения, официальные речи и неформальные встречи, широко распространявшиеся портреты и патриотические стихи. В годы Первой мировой войны пробуждение народной любви стало важнейшим элементом монархически-патриотической мобилизации российского общества. Б. И. Колоницкий изучает, как пытались повысить свою популярность члены императорской семьи – Николай II, императрица Александра Федоровна, верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Автор исследует и восприятие образов Романовых. Среди многочисленных источников, на основе которых написана книга, – петиции, дневники и письма современников, материалы уголовных дел против людей, обвиненных в заочном оскорблении членов царской семьи.

---

Приказом петроградского градоначальника воспрещались «все увеселения» в течение четырех дней, с 26 по 29 августа. Уже вечером 25-го в церквах началось всенародное моление, на службе в Казанском соборе присутствовал глава правительства И.Л. Горемыкин312.

Различные периодические издания по-разному откликнулись на весть о перемене командования. Некоторые иллюстрированные журналы, информируя об этом своих читателей, публиковали портреты царя.

Официальная «Летопись войны» опубликовала погрудный портрет императора в парадной форме Преображенского полка. В комментарии журнала указывалось: «После Петра Великого это первый русский император, который лично принял командование над войсками»313. «Огонек», правда с некоторым опозданием, воспроизвел тот же портрет (он был напечатан в этом журнале и сразу после объявления войны)314. Московский журнал «Искры» на обложке опубликовал фотографию: император в кавказской казачьей форме на белом коне объезжает войска. Такой снимок, сопровождаемый заметкой «Государь во главе армии», мог способствовать созданию образа победоносного военачальника315.

Можно, однако, предположить, что недовольство смещением великого князя иногда демонстрировалось посредством публикации статей и иллюстраций, внешне совершенно лояльных по отношению к царю. В сентябре «Синий журнал» поместил фотографию: «ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР В ДЕЙСТВУЮЩЕЙ АРМИИ»316. Это было одно из немногих изображений царя, напечатанных в этом популярном издании в годы войны. В данном случае «Синий журнал» использовал фотографию, опубликованную уже «Огоньком» в мае 1915 года с заголовком «Государь Император во вновь завоеванной Червонной Руси», в том же месяце этот же снимок был напечатан и в «Летописи войны»317. Отчего «Синий журнал» перепечатал фотоснимок именно в это время, через несколько месяцев после первой публикации? Дело в том, что на фотографии за императором, только что вышедшим из автомобиля, видны фигуры великого князя Николая Николаевича и генерала Янушкевича, которые еще находятся в автомобиле. Создавалось впечатление, что бывший Верховный главнокомандующий сверху наблюдает за царем. Можно предположить, что «Синий журнал», публикуя патриотический снимок Николая II, стремился в то же время напомнить своим читателям о популярном великом князе, смещенном со своего высокого поста.

Между тем в стране оживленно обсуждались происшедшие события. Реакция российского общественного мнения на принятие царем верховного командования описывалась современниками и историками по-разному.

Официальное издание Министерства императорского двора утверждало: «Вся русская армия с восторгом приветствовала своего нового Верховного Руководителя. … С единодушным восторгом встретила вся Россия великую весть о принятии ГОСУДАРЕМ ИМПЕРАТОРОМ на себя верховного командования: русские мысли по этому поводу верно выражены были в радостных статьях всей русской печати»318.

Некоторые консервативные издания поспешили заявить, что принятие царем Верховного главнокомандования, напротив, означает крах немецких надежд на мир, а «руководство венчанного главы русского народа» еще больше поднимет боевой дух армии «и не будет для нее невозможного». Часть прессы союзников также демонстрировала завидный оптимизм. Французская газета «Матэн» назвала решение царя началом «священной войны», в течение которой произойдут чудеса, а британская «Таймс» уверяла, что царь отправляется в армию с целью устранить внешних и внутренних врагов и освободить народ от немецкого засилья. Даже радикальные французские республиканцы с энтузиазмом – искренним или вынужденным – освещали замену командования в России и… писали о единении царя и народа. Сам Ж. Клемансо заявил в своем издании, что речь императора при открытии Особых совещаний, а также его решение стать во главе армии доказывают полное единение его с народом в стремлении защитить отечество. Так излагало мнение французского радикала издание Министерства императорского двора (показательно, что в такой книге цитировалось мнение подобного политика) 319.

Императрица Александра Федоровна, со своей стороны, искренне была убеждена в том, что вся Россия с одобрением восприняла решение императора, 30 августа 1915 года она писала царю: «Все смотрят на твое новое начинание как на великий подвиг». На следующий день она вновь заявляла: «Радость офицеров по поводу того, что ты принял на себя командование, безгранична (colossal), и также безгранична вера в успех»320.

Николай II также верил в то, что большая и лучшая часть страны его поддерживает, 9 сентября он писал царице: «Поведение некоторых министров продолжает изумлять меня! <…> Они боялись закрыть Думу – это сделано! Я остался здесь и вопреки их совету сменил Николашу; народ принял этот шаг естественно и понял его – как мы сами. Доказательство – масса телеграмм в самых трогательных выражениях, которые я получаю из разных мест. <…> Я уехал сюда и сменил Н., вопреки их советам; люди приняли этот шаг как нечто естественное и поняли его, как мы. Доказательство – куча телеграмм, которые я получаю со всех сторон – в самых трогательных выражениях. <…> Единственное исключение составляют Петроград и Москва – две крошечные точки на карте нашего отечества!»321

Очевидно, некоторые представители правящей династии также положительно восприняли весть о перемене верховного командования. Прежде всего, это были представители тех великокняжеских родов, которые издавна не были дружны с великим князем Николаем Николаевичем. Вдовствующая императрица зафиксировала 27 августа 1915 года в своем дневнике реакцию великого князя Кирилла Владимировича и его супруги, великой княгини Виктории Федоровны: «Даки и Кирилл пришли к обеду. Они много рассказывали о больших переменах, и Кирилл считает, что это к счастью»322.

И по мнению ряда мемуаристов, часть армии и общества положительно отнеслась к решению императора. Г. Шавельский, протопресвитер армии и флота, вспоминал, что генерал Нечволодов, командовавший в 1915 году дивизией на Галицийском фронте, прочитал в 1919 году в Екатеринодаре лекцию, в которой он утверждал, что принятие императором должности Верховного главнокомандующего вызвало во всей армии восторг и необыкновенно подняло ее дух: «Генерального Штаба генерал Нечволодов… уверял своих слушателей, что принятие Государем должности Верховного Главнокомандующего вызвало во всей армии восторг и необыкновенно подняло ее дух. К сожалению, я так и не узнал, какими данными располагал генерал Нечволодов, категорически утверждая факт, касавшийся не одной его дивизии, корпуса и даже одной армии, в состав которой входила его дивизия, а всего фронта, когда лично он мог быть осведомлен лишь в том, как реагировали на совершившийся факт его собственная и две-три соседних дивизии». Сам мемуарист с осторожностью отнесся к этим воспоминаниям, его собственный опыт свидетельствовал об ином: вступление императора в должность Верховного главнокомандующего «не вызвало в армии никакого духовного подъема»:

Смена Верховного, которому верила и которого любила армия, не могла бы приветствоваться даже и в том случае, если бы его место заступил испытанный в военном деле вождь. Государь же в военном деле представлял, по меньшей мере, неизвестную величину: его военные дарования и знания доселе ни в чем и нигде не проявлялись, его общий духовный уклад менее всего был подходящ для Верховного военачальника. Надежда, что Император Николай II вдруг станет Наполеоном, была равносильна ожиданию чуда. Все понимали, что Государь и после принятия на себя звания Верховного останется тем, чем он доселе был: Верховным Вождем армии, но не Верховным Главнокомандующим; священной эмблемой, но не мозгом и волей армии323.

Протопресвитер российских вооруженных сил располагал своей информацией о подлинных настроениях в армии. Однако отчасти воспоминания генерала Нечволодова, цитируемые Шавельским, подтверждаются и некоторыми современными свидетельствами. Фронтовик, оказавшийся в Петрограде в конце августа 1915 года, писал: «Ныне Сам Царь становится во главе Своих войск. <…> На фронте много меньше сомнений, чем здесь. Тут все слухи да слухи»324.

Схожее настроение ощущается и в письме другого фронтового офицера: «Утром приехал Великий Князь Георгий Михайлович, Который вызвал полк, чтобы благодарить его от имени ГОСУДАРЯ. <…> С радостью должен констатировать факт, как благотворно отразился на духе солдат приезд Князя и весть о вступлении ГОСУДАРЯ в командование. Я думал, что популярность среди них Николая Николаевича затмит остальное, но они говорят: “Значит, мы войну выиграем, иначе ГОСУДАРЬ не принял бы командования”. Эта простая мысль передалась и мне, и я опять верю в победу, в торжество правды. Помощник ГОСУДАРЯ Алексеев пользуется большим доверием армии»325.

М.В. Родзянко в своих воспоминаниях отмечал: «Вопреки общему страху и ожиданиям, в армии эта перемена не произвела большого впечатления. Может быть, это сглаживалось тем, что стали усиленно поступать снаряды, и армия чувствовала более уверенности»326. В данном случае мемуарные свидетельства председателя Государственной думы представляют особый интерес: обычно он подчеркивал отрицательные аспекты принятия императором на себя командования.