Роберт Фалкон Скотт - Дневники полярного капитана

• Название: Дневники полярного капитана
• Автор: Роберт Фалкон Скотт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-54268-0

Каждый шаг в неизведанное опасен – эту истину знает каждый. Но на себе, как на подопытных добровольцах, ее испытывают немногие. И в первых рядах этих немногих – путешественники и первопроходцы.

Капитан Роберт Фалкон Скотт (1868—1912) – фигура великая и трагическая даже по строгим меркам суровых полярных исследователей. Не в переносном, а в буквальном смысле он положил жизнь на достижение Южного полюса Земли. Соревнуясь с экспедицией Руаля Амундсена, Скотт с товарищами дошли до полюса, обнаружили там норвежский флаг – и погибли на обратном пути.

Мужество отличается от храбрости, как сила от усилия, как любовь от влюбленности, как справедливость от отмщения. Только один пример: отморозивший ноги капитан Оутс, чтобы не задерживать товарищей, «пропал без вести»: вышел из палатки и не вернулся.

Да, они не стали первыми – они стали единственными. Была ли их жертва напрасной? Истина проста: мы с детства воспитываемся на примерах. Какие примеры нужнее человеку: стяжательства и конформизма – или благородства и подвига? В наследство от капитана Скотта благодарным потомкам достался высокий пример силы человеческого духа, а внимательным и чутким читателям – путевые дневники и прощальные письма, книги, способные не только увлечь захватывающими описаниями полярной романтики, но и тронуть наше сердце и нашу душу. Замерзая в одиннадцати милях от базового лагеря, до которого он так и не дошел, свое прощальное письмо жене Скотт начал словами: «Моей вдове»…

В эту публикацию вошли путевые дневники и прощальные письма великого первопроходца – его завещание потомкам. Завещание, к которому можно добавить только слова Теннисона, высеченные на могиле отважного полярника: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Биографические очерки об авторе этой книги и его преданном помощнике в первой полярной экспедиции Э. Шеклтоне, дополнившие основной текст, расширяют панораму событий и помогают лучше почувствовать время и место, обстоятельства и людей, стиравших белые пятна с карты мира.

Электронная публикация включает все тексты бумажной книги Роберта Скотта и базовый иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Сотни цветных и черно-белых фотографий, картин, рисунков непосредственных участников экспедиции, карты маршрутов и документы эпохи позволяют наглядно представить все то, о чем рассказывает книга. Это издание, как и все книги серии «Великие путешествия», напечатано на прекрасной офсетной бумаге и элегантно оформлено. Издания серии будут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, станут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Основываясь на этих наблюдениях, мы решили снова развести пары. Надеюсь, что на этот раз мы пробьемся.

Ложившаяся вчера лошадь сегодня была выведена на палубу. Бедняжка находится в жалком состоянии: страшно исхудала, очень слаба на задних ногах и местами страдает от ужасного накожного раздражения, от которого шерсть лезет клочьями. Полагаю, что день-другой на открытом воздухе принесет ей большую пользу. Оутс неустанно ухаживает за животными; но он, кажется, не совсем понимает, что пока мы стоим во льду, судно неподвижно, и потому больному животному на открытой палубе до известной степени возможен моцион.

Если мы теперь, наконец, выберемся, возможно, что мы спасем всех лошадей, но не будет ничего удивительного, если мы еще двух или трех потеряем.

Главная наша забота теперь об этих животных, тем более ввиду истощения нашего запаса угля.

Сегодня утром множество пингвинов ныряли за пищей вокруг судна и под него. Они в первый раз подходят так близко; они, по всей вероятности, так расхрабрились вследствие неподвижности винта.

Пингвин Адели (Adelie) на земле или на льду донельзя забавен. Спит ли он, ссорится или играет, любопытствует, пугается или сердится, он является воплощением юмора; на воде – совеем другое дело. Нельзя не любоваться им, когда он стрелой ныряет сажени на две, или прыгает на воздух с ловкостью дельфина, или плавно скользит по зыби полыньи. Двигается он, вероятно, не так быстро, как кажется, но он удивляет поворотливостью и красотой движений и вообще умением владеть ими.

Когда бродишь взором по пустому простору льдов, трудно верится, какое обилие жизни кишит непосредственно под их поверхностью. Опущенный в воду невод мгновенно наполняется диатомеями[19], показывающими, что плавучая растительная жизнь во много раз богаче, чем в тропических и умеренных морях. Этих диатомей обыкновенно не больше трех или четырех общеизвестных видов. Ими кормятся несчетные тысячи маленьких креветок (Euphausia), которые плавают у краев каждой льдины и выплескиваются на перевернутые обломки и, в свою очередь, служат пищей разным созданиям, малым и большим, как-то: так называемому белому тюленю, пингвинам антарктическому и снежному, глупышу (Petrel) и множеству неизвестных рыб.

Рыб этих, должно быть, большое обилие, судя по изловленным нами на перевернутой льдине и по тому, что два дня назад видели несколько матросов. Они все разом вскрикнули и на вопросы ответили, что видели полдюжины рыб, если не больше, с фут длиной, уплывших под лед. Их ловят тюлени и пингвины, по всей вероятности, также и чайки, и глупыши.

Из млекопитающих, нередко встречается длинный, гибкий морской леопард, вооруженный страшными зубами и уж, наверное, содержащий в своем желудке несколько пингвинов, а может быть, и юного тюленя. Косатка (Orca gladiator), лютое китообразное животное, ненасытно жадное, пожирающее или пытающееся пожирать всякое не слишком большое животное, попадается не так часто на льду, но в большом числе у берегов. Наконец, упомянем о громадных травоядных китах разных видов, от синего кита (Balaenoptera Sibbaldi), самого огромного из всех млекопитающих, до разных видов меньших размеров, еще не получивших названий. Эти громадные животные встречаются в большом числе, и понятно, какое им требуется количество пищи, а стало быть, какое несметное множество небольшой и мелкой твари должны содержать в себе эти моря. Под мирными ледяными полями и в спокойных полыньях свирепствует все та же исконная, всемирная непрерывная война, вызванная борьбой за существование.

И утром, и днем солнце ярко светило; сегодня после полудня все недежурящие лежали на палубе и грелись под его лучами, беспечные, довольные.

10 часов утра. Мы стартовали в 8 часов, пока были благоприятные условия. Лед сравнительно тонкий – от 2 до 3 футов толщиной, за исключением, конечно, торосов, между которыми большие полыньи. Судно идет хорошо, делая три мили в час, хотя иногда и задерживается. Небо обложное. С NNE наползают слоистые облака. Ветер дует с той же стороны. Для нас это может быть выгодно, так как паруса сильно помогают. К тому же вахтенному легче, когда солнце не слепит ему глаза.

Пока я писал эти строки, лед, кажется, стал смыкаться, но я все же надеюсь, что он не закроется совсем. Никаких признаков открытой воды на юге. Увы!

Четверг, 29 декабря.

Наконец-то дождались желанной перемены, и мы под парами плывем среди небольших льдов, очевидно, разбитых напором волн, с обтертыми краями. Перемена совершилась почти внезапно.

За ночь мы очень неплохо продвинулись, всего с парой остановок. По одной полынье шли целый час, пройдя около шести миль.

Сегодня утром прошли довольно много через участки льда, от 6 дюймов до фута толщиной. В них изредка попадались разводья и группы тяжелых льдин. Позже ситуация не изменилась. Это самый обнадеживающий признак близости к открытой воде из тех, что мне когда-либо приходилось видеть.

Вчера вечером мы были свидетелями интересного явления, известного под названием «обледенение». Все решительно судно, включая снасти до последнего каната, покрылось тонким слоем льда; причиной тому – выпавший и подмерзший дождь. Интересно и красиво.

Наше плавание через льды было сравнительно неинтересно с точки зрения зоолога, так как нам встречалось так мало животных наиболее редких видов и так мало птиц с замечательным оперением. Мы видели десятки тюленей-крабоедов, но ни одного тюленя Росса. Нам не удалось даже убить морского леопарда. А сегодня мы видели очень немного пингвинов.

Из частной переписки Скотта:

«Трудно себе представить испытание более убийственное для терпения, чем долгие дни бесплодного ожидания. Как ни досадно смотреть, как уголь тает с наименьшей для нас пользой, имеешь, по крайней мере, хотя бы то утешение, что действуешь, борешься, и поддерживает надежда на лучшую участь. Праздное же ожидание – хуже всего. Можете себе представить, как часто и тревожно мы взбирались на салинг и изучали положение. И, странно сказать, почти всегда замечалась какая-нибудь перемена. То в нескольких милях от нас загадочным образом раскрывался канал, то вдруг место, на котором был таковой, так же загадочно закрывалось.

Громадные айсберги бесшумно ползли к нам или мимо нас, и мы непрестанно наблюдали эти чудовища с помощью компаса, чтобы определить их движение относительно нас, далеко не всегда уверенные, сможем ли от них уйти. Когда мы шли под парами, перемена в условиях бывала еще заметнее. Случалось войти в канал и пройти по нему милю, другую без помехи; или мы натыкались на большое поле тонкого льда, который легко ломался под напором обитого железом носа нашего судна, иногда даже тонкого слоя ничем было не проломить. То мы сравнительно легко толкали перед собой большие льдины, то опять небольшая льдина так упорно преграждала нам путь, что казалась точно одержимой злым духом. Иногда мы проходили через огромные пространства размякшего льда, который терся, шипя, о борта судна, а иногда шипение прекращалось безо всякой видимой причины, и винт бесполезно вертелся в воде.

Так проведенные под парами дни проходили в постоянно менявшейся обстановке, и припоминаются как дни непрерывной борьбы.

Судно вело себя великолепно. Ни одно, попав в такой сплошной лед, так успешно не пробилось бы и не добралось бы до южных вод. Вследствие этого я удивительно привязался к моей «Терра Нова». Точно живое существо, сознательно выдерживающее отчаянную борьбу, она могучими толчками наскакивала на огромные льдины, продавливая и протирая их или вывертывалась от них. Если бы только машины были экономнее, судно было бы во всех отношениях безукоризненное.

Раз или два мы очутились среди таких льдов, которые возвышались на 7–8 футов над водой, с буграми, достигавшими 25 футов высоты. Судну не было бы спасения, если бы его приперли такие льдины, и нас сначала пугало такое положение. Но человек со всем свыкается. Большого давления мы не испытывали ни разу, да его, кажется, и не бывает.

Погода часто менялась во время нашего пребывания во льдах. Ветер сильно дул то с запада, то с востока; небо часто все заволакивалось, и бывали снежные метели, падал снег хлопьями, бывал даже легкий дождь. При всех таких условиях нам было лучше во льдах, чем было бы вне их. Самая скверная погода мало могла нам вредить. Но большой процент дней был солнечный, так что, даже при порядочном морозе, все принимало веселый, приветливый вид. Солнце также производило изумительные световые эффекты, расписывая небо, облака и льды такими дивно нежными тонами, что можно бы приезжать издалека, чтобы полюбоваться ими. При всем нашем нетерпении мы неохотно лишились бы тех многих прекрасных зрелищ, которыми мы обязаны нашему пребыванию в плавучих льдах. Понтинг и Уилсон усердно работали, стараясь уловить эти эффекты, но никакое искусство не в состоянии передать глубокую голубизну ледяных гор.