Мари Лу - Молодая элита (ЛП)

• Название: Молодая элита (ЛП)
• Автор: Мари Лу
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

Я устала от того, что меня используют, ранят и не воспринимают всерьез.  Аделина Амутеру выжила во время кровавой лихорадки. Десять лет назад смертельная болезнь охватила нацию. Большинство зараженных погибли, а на выживших детях остались странные отметины. Черные волосы Аделины стали серебристыми, ресницы побелели, а на месте левого глаза теперь грубый шрам. Жестокий отец девушки верит, что она — мальфетто, мерзость, осквернившая доброе имя семьи и стоящая на пути их счастья. Однако ходят слухи, что некоторые выжившие обладают больше чем шрамами, что у каждого из них есть свой собственный загадочный дар, и хотя их личности остаются в тайне, таких называют Молодой Элитой. Терен Санторо служит королю. Он лидер Инквизиторской коалиции, и его работа заключается в поиске членов «Молодой Элиты» и уничтожении их прежде, чем они уничтожат нацию. Он верит, что подобные люди опасны и мстительны, но, возможно, именно Терен владеет самым страшным секретом из всех. Энцо Валенсиано — член общества «Кинжала», состоящего из Молодой Элиты, которая ищет себе подобных, прежде чем тех найдет Инквизиция. Но когда общество находит Аделину, то обнаруживает кого-то с такой силой, какую еще никогда не встречало. Аделина хочет верить, что Энцо на ее стороне и что ее настоящий враг — Терен. Но жизни этой троицы переплетутся самым неожиданным образом, пока каждый из них будет преодолевать разные и очень личные проблемы. Однако в одном уверены все: Аделина обладает такими способностями, которые не должны принадлежать этому миру, чернотой в сердце и желанием уничтожить всех, кто перейдет ей дорогу.  Мой черед их использовать. Мой черед ранить. Перевод группы: https://vk.com/youngadultfiction  

---

— Простите, госпожа Амутеру, — отвечает она. И фамилия моя ей известна. — Я не знаю, сколько мне позволено вам рассказать. Смею вас заверить, вы в безопасности. И он сам придет вскоре, чтобы вам всё объяснить. — Умолкнув, она рукой показывает на поднос. — Покушайте, молодая госпожа. Вы, наверное, очень голодны.

Как бы сильно мне ни хотелось есть, я всё равно осторожничаю. Да, эта девушка заботилась обо мне, но я не знаю — для чего. Мне вспоминается женщина, к которой я обратилась за помощью после смерти отца. Я думала, что она мне поможет, а она швырнула меня в руки Инквизиторов. Кто знает, может еда отравлена.

— Я не голодна, — лгу я с вежливой улыбкой. — Поем позже.

Девушка тоже отвечает мне улыбкой, в отличие от моей — сочувствующей.

— Вам нет нужды притворяться. — Она мягко похлопывает меня по руке. — Я оставлю поднос здесь. Поедите, когда захотите.

В коридоре раздаются шаги.

— Это, должно быть, он. Значит, он уже знает. — Она выпускает мою руку и, быстро поклонившись, спешит к двери. Но не успевает выйти. В комнату заходит парень.

Что-то в нем кажется мне знакомым. И я тут же узнаю его глаза — темные как полночь, в обрамлении густых ресниц. Мой таинственный спаситель. Только теперь его лицо не спрятано за маской и капюшоном. Он одет в одежду из высококачественного льна и черный бархатный камзол, отделанный золотом — изысканный наряд богатейшего аристократа. Он высокий. У него кожа северного кенетреанца — теплого коричневого оттенка, высокие скулы и узкое, красивое лицо. Но больше всего мое внимание привлекают волосы. Они цвета темной, почти черной крови, и затянуты сзади в короткую свободную косичку. Его волосы неестественного цвета.

Он помечен, так же, как и я.

Служанка приседает в глубоком реверансе и что-то тихо говорит — что именно, я не слышу. Она отчаянно краснеет и тон ее голоса заметно меняется. Раньше она была расслабленной, сейчас же робеет и нервничает.

Парень в ответ кивает, отпуская ее. Она снова делает реверанс и незамедлительно выходит. Мне становится не по себе. В конце концов, я видела, как этот парень непринужденно игрался с целым отрядом Инквизиторов — взрослых мужчин, обученных искусству войны.

Он проходит в комнату с той же смертельной грацией, какую я запомнила у костра. Видя, что я силюсь сесть, чтобы принять более подобающее положение, он небрежно взмахивает рукой. На его пальце вспыхивает золотое кольцо.

— Пожалуйста, расслабься, — говорит он, искоса глянув на меня.

Его голос я тоже узнаю — мягкий, глубокий, такой, словно за его бархатистостью прячется много секретов. Он садится в кресло с подушками, стоящее рядом с моей постелью. Откидывается на спинку, кладет ногу на ногу, одной рукой подпирает подбородок, другую оставляет на рукояти кинжала на поясе. Даже в доме он не снимает тонких перчаток. Приглядевшись, я вижу на них крошечные пятна крови. По моей спине пробегает холодок. Парень не улыбается.

— Ты частично тамуранка, — произносит он после непродолжительного молчания.

— Простите, что? — моргаю я.

— Амутеру — тамуранская фамилия, а не кенетреанская.

Откуда этот парень так много знает о Солнечных землях? Амутеру — редко встречающаяся тамуранская фамилия.

— В южной Кенетре полно тамуранских иммигрантов, — наконец, отвечаю я.

— Значит, в детстве тебя звали тамуранским именем, — спокойно говорит он, лениво ведя разговор, кажущийся мне невозможно странным после всего случившегося.

— Мама называла меня ками гоургаэм, ее волчонком.

Парень слегка наклоняет голову.

— Интересный выбор.

Его вопросы всколыхнули старое воспоминание о маме, за несколько месяцев до кровавой лихорадки. «В тебе горит огонь отца, ками гоургаэм, — сказала она, держа мое лицо в своих теплых ладонях, и улыбнулась мне улыбкой, от которой ее обычно мягкие черты ожесточились. Затем наклонилась и поцеловала меня в лоб. — Я рада. В этом мире он тебе пригодится».

— Просто мама считала волков красивыми животными, — отвечаю я.

Парень с легким любопытством изучает мое лицо. По моей спине скатывается капля пота. У меня возникает смутное чувство, что я уже где-то видела его, где-то до костра.

— Должно быть, тебе интересно, где ты находишься, волчонок?

— Да, пожалуйста, скажите мне. Я буду очень благодарна, — говорю я, всячески желая своими словами показать, что я безобидна. Последнее, что мне нужно сейчас — не понравиться убийце с запятнанными кровью перчатками.

Выражение лица парня по-прежнему холодно-сдержанное.

— Ты в центре Эстенции.

У меня перехватывает дыхание.

— Эстенции? — Портовой столице Кенетры, расположенной на северном побережье страны? Это, наверное, самый удаленный город от Далии и место, куда я и собиралась сбежать. Мне хочется выскочить из постели и посмотреть в окно на легендарный город, но я подавляю это желание, сосредоточив внимание на сидящем рядом аристократе и скрывая свое возбуждение.

— А кто вы? — спрашиваю я и, опомнившись, добавляю: — Сэр?

— Энцо, — склоняет он голову, представляясь.

— Они назвали вас… на костре… они назвали вас Жнецом.

— Под этим именем я тоже известен, да.

Волоски у меня на шее сзади встают дыбом.

— Почему вы меня спасли?

Его лицо впервые расслабляется, уголки губ приподнимаются в легкой насмешливой улыбке.

— А другие бы сначала поблагодарили.

— Спасибо. Почему вы меня спасли?

Я краснею под пристальным взглядом Энцо.

— Давай мы не спеша подойдем к ответу на этот вопрос. — Он снимает ногу с ноги, ударяя каблуком сапога по полу, и наклоняется вперед. Теперь мне видна гравировка в виде ромба на золотом кольце на его пальце. — Утро твоей казни. Ты впервые создала что-то столь противоестественное?

Прежде чем ответить, я некоторое время молчу. Мне солгать? Но он поймет, что я лгу, он же был на месте казни, он знает, за что меня приговорили к сожжению. Поэтому я правдиво отвечаю:

— Нет.

Он несколько секунд обдумывает мой ответ, затем протягивает ко мне руку в перчатке и щелкает пальцами. Над их кончиками оживает маленький огонек, жадно лижущий воздух. В отличие от того, что создала я, этот огонек реален — от него тепло щекам и воздух над ним плывет, искажаясь. В мозгу вспыхивают жуткие воспоминания с ночи моей казни, и я в ужасе дергаюсь в сторону. Огненная стена, созданная им, тоже была настоящей.

Энцо поворачивает запястье, и огонек тухнет, оставляя после себя тоненький завиток дыма. Мое сердце испуганно бьется в груди.

— Когда мне было двенадцать, — говорит он, — кровавая лихорадка дошла до Эстенции. Я заболел и излечился за год. В нашей семье заразился только я. Через год после того, как доктора объявили, что я полностью здоров, я всё еще не мог контролировать температуру собственного тела. В одно мгновение я весь горел, в другое — уже замерзал. А потом, однажды, сделал это. — Он опустил взгляд на свою руку, затем перевел его на меня. — Какая история у тебя?

Я открыла рот и тут же закрыла. Да, всё сходится. Лихорадка волнами гуляла по стране десять лет, начав с моего родного города Далии и закончив здесь, в Эстенции. Из всех кенетреанских городов, Эстенции досталось сильнее всего — сорок тысяч людей умерло и еще сорок тысяч на всю жизнь осталось с отметинами. Сложить их вместе, и получится треть всего городского населения. Город до сих пор пытается оправиться.

— Это слишком личная история, чтобы я рассказывала ее кому-то, кого только что встретила, — выдавливаю я.

Энцо встречает мой взгляд с непоколебимым спокойствием.

— Я рассказал тебе свою историю не для того, чтобы ты получше меня узнала, — говорит он. Я против воли заливаюсь краской. — Я рассказал тебе ее, чтобы предложить заключить сделку.

— Вы один из…

— Как и ты. Ты умеешь создавать иллюзии. Нет ничего удивительного в том, что ты привлекла мое внимание. — Увидев мой недоверчивый взгляд, он продолжает: — Говорят, что после случившегося с твоим отцом, храмы в Далии переполнены перепуганными прихожанами.

Я создаю иллюзии. Могу вызывать образы, которых на самом деле нет, и могу заставить людей поверить в их реальность. Изнутри поднимается противное чувство. «Ты монстр, Аделина». Я инстинктивно потираю ладонями руки, словно пытаясь стряхнуть с себя болезнь. Отец так старался разбудить во мне что-то подобное. И вот оно здесь. А он мертв.

Энцо терпеливо ждет, когда я снова заговорю. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я тихо начинаю рассказывать свою историю.

— Я заразилась кровавой лихорадкой в четыре года. Докторам пришлось лишить меня глаза. — Я нерешительно замолкаю, чтобы потом продолжить: — Я делала это… только дважды. В детстве ничего необычного за собой не замечала.