Анатолий Королев - Искатель. 2014. Выпуск №8

• Название: Искатель. 2014. Выпуск №8
• Автор: Анатолий Королев
• Издательство: ООО «Книги «Искателя»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014
• ISBN: 0130-66-34

«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издается с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.

В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.

Содержание:

Анатолий Королев МЕДНЫЙ МЕДАЛЬОН (повесть)

Алена Трошкова ФЛОРЕНТИНА (повесть)

Михаил Федоров БУДРИЦА-ПУДРИЦА (рассказ)

Василий Щепетнев ШВЕЙЦАРСКОЕ РОЖДЕСТВО (рассказ)

Ирина Станковская СКОЛЬЗКИЙ ДЖОННИ (рассказ)

---

Она медленно приблизилась и, подождав, пока глаза привыкнут к сумрачной темноте и избавятся от возникающих туг и там белых пятен, рассмотрела каменную поверхность. Ее внимание сразу же приковали к себе римские цифры, выщербленные на неровной поверхности в странном порядке, разбросанном и непоследовательном. Но, сразу уразумев, что хаотичность эта только кажущаяся, она с неутомимой энергией принялась искать разгадку. Ей понадобилось не много времени, чтобы разглядеть в нацарапанных числах систему, образующую магический квадрат с несколькими пропущенными местами, которые словно зазывали девушку безликой пустотой.

Он представлял собой небольшую таблицу из четырех строк и столбцов, полузаполненную натуральными числами в определенном порядке таким образом, что, при заполнении пустых ячеек, в каждом столбце, строке и диагонали возникает одинаковая сумма. Обнаружив такую простую в своем решении загадку, на лице Флорентины расцвела лукавая и снисходительная улыбка, словно притворно удивляясь легкости задачи. Поскольку в детстве ее нередко занимали всякого рода головоломки и ребусы, она, конечно, не обошла своим вниманием и устройство магических квадратов. Не склонная к математическим наукам, она целиком погрузилась в мир знаков и вычислений, видя в них непостижимые таинства и сокровенную мудрость древнего герметизма. С тех пор многие знания ушли, были забыты под сокрушительным ветром времени, но ощущение причастности к великому и чувство воссоединения с целым остались в самой глубине души девушки.

Потому вычисления не заняли много времени, и, просчитав в уме все варианты и выбрав наиболее подходящий, Флорентина подобрала с пола камешек, острым концом которого без труда выцарапала недостающие числа. Когда последняя цифра «16» заняла свое законное место в третьем ряду, девушка отошла на пару шагов назад и окинула получившееся изображение свежим взглядом. После неоднократных подсчетов она с удивлением обнаружила, что магическая константа, представляющая собой число «34», совпадает с суммой чисел по ломаным диагоналям. Несомненно, это была точная копия пандиагонального, или дьявольского, квадрата, найденного некогда в Индии. Но чья рука вывела старинные цифры здесь, в этой старой заброшенной комнате?

Солнце, как и прежде, бесстыдно заглядывало в широкое окно и озаряло ярким светом все, кроме того темного угла, в котором теряли свои очертания и девушка, и загадочная надпись, выцарапанная на каменной стене. Маленькая ниша надежно укрывала своих гостей зыбкой тенью от внешнего мира, с его извечными суетами, толками, беззастенчивыми взглядами, полными неуемного любопытства. Они будто отгородились от всего, их окружало безмолвие.

Девушка в задумчивости склонила голову, размышляя о возможном возникновении древних письмен, и вдруг краем глаза заметила чернеющее пятно справа от нее, похожее на разверзшую пасть бездну, готовую поглотить очередную невинную жертву. В крайнем замешательстве и испуге Флорентина резко отшатнулась с тихим вскриком: в таком месте она никак не ожидала внезапных сюрпризов. Как она могла не заметить еще одного прохода, ведущего из комнаты в неизвестность? Быть может, игривый свет сыграл с ней злую шутку? Непостоянный и изворотливый, точно скользкий змей, он переливался яркими красками, ложно внушая то радость, то печаль, бывая порой олицетворением безграничного счастья или скорбной тленности всего сущего. Он мягко обнимал весь мир, и, в благодарность, весь мир состоял из его животворящего тепла. Но почему именно здесь и сейчас он показал свое двойное, изменчивое естество? Или же вина лежит на ней, на Флорентине, ослепленной душой, не способной разглядеть главное, истинное, практически не прикрытое знание? Ибо она чувствовала и понимала, что это и есть тот путь, тайный и скрытый от невежественных глаз. Но быть может, время пришло только сейчас, и невидимая властная рука осознанно подтолкнула ее к продолжению прерванного пути. Жаждущий увидеть — да увидит.

Застыв пред раскрывшейся дальнейшей дорогой, она внезапно почувствовала, сколь сильное смятение и внутренняя суетность довлели над ней все это время. С каждым днем все более погружаясь в чувственный мир музыки, она растрачивала частицу себя, попросту теряя собственное я. Но, парадоксальным образом, потеря заменялась неким опытом, новым, тонким и практически незаметным поначалу. Он накапливался, располагаясь сумбурно в чувствах и эмоциях Флорентины, набухал и практически требовал выхода, систематизации и упорядоченности — и, не получая этого, превращался в хаос.

С возрастающим изумлением девушка осознала целительную духовную силу нацарапанных чисел, будто вместе с магическим квадратом и она обрела целостность и внутренний порядок. Сумятица разума покинула ее, уступив место былой рациональности, но не холодной и отстраненной, как раньше, а словно образовав синтез далекого детского наивного восприятия и возникшей опытности со скрытой под ее покровом древней мудростью.

Можно ли найти две более разнохарактерные и противоположные области в кругу мирских наук и искусств, чем математика и музыка? Подобно двум полюсам, они разъединены по своей сущности, противоположны друг другу по духу и эстетике и кажется, что взгляды и понятия одного направления неприменимы по отношению к другому, а изменение прежних устоев или их смешение приведет к взаимному медленному уничтожению порядков, категорий и ценностей. Возникнет нечто новое, чуждое и противоестественное самой природе, отсюда и мысль о недопустимости подобного синтеза. Но так ли это?

Разве не правы были пифагорейцы в своем учении о цикличности человеческих жизней, о закономерностях природного и общечеловеческого мира, в бесчисленных основах которого они различали числовую структуру, настолько пропорционально и гармонично вписывающуюся, что не возникало сомнений в подлинной красоте и целесообразности математических пропорций, тождественных истинному чувству античной эстетики?

Разве основные законы природы обособлены по своим категориям и областям, разве они не соединяются в бессчетном единстве, не притягиваются еще больше в борьбе противоположностей? Борьба и единство в них так же неразделимы, как и прочная основополагающая связь между логичной математикой и чувственной музыкой. Их общие понятия настолько глубоко проникли друг в друга, что человек, не знающий, как посмотреть на изучаемые им явления, не обнаружит столь поразительной из-за своей противоположности связи. С какой силой здесь проявляется текучесть и изменчивость формы, свойственная природе и ее закономерностям!

Проникновение одних свойств в другие, смешение различных категорий, их непрестанная замена — все вместе представлялось Флорентине вселенской головоломкой, насквозь пропитанной числовыми соотношениями и пропорциями, фундаментально образующими суть вещей и основу любой человеческой деятельности. Не поэтому ли внезапное и краткое обращение к математике было сродни проницательному взгляду в себя, обращению к изначальному состоянию, изменению формы, ее упорядочиванию и самопознанию, сродни импульсу к дальнейшему внутреннему развитию?

День клонился к вечеру, кругом воцарились сумрак и покой. Еще никогда Флорентина не чувствовала такую разъединенность с обыденностью, повседневностью и рутиной. Сложно было представить, что в другом конце замка живут люди, ужинают, разговаривают между собой, делятся сокровенными мыслями, мечтают и безумствуют в пламенных чувствах. Девушке казалось, что это происходит на другой планете, на загадочных просторах Вселенной среди мириад звезд, — где-то столь далеко от музыкальной комнаты, что к этому невозможно прикоснуться даже сознанием, мыслью, тронуть воображением. Внешняя жизнь, полная глупой и безрассудной суеты, лежала за пределами ее понимания. У нее более не было другого выхода, как, следуя зову сердца, войти в манящую темноту.

В отличие от предыдущего, этот проход тянулся несоизмеримо дольше. Но если вначале, ввиду его чрезмерной узости, Флорентине приходилось идти практически боком, то вскоре проход расширился, а его округлый свод неуклонно поднялся выше, превратившись в широкий каменный коридор, по стенам которого мягким светом полыхали факелы. Затхлость и древность обитали здесь. Воздух казался таким сухим и горьким от пыли, что девушка зашлась невольным кашлем. В причудливых плясках огня она слышала тихие ритмы и властные призывы, а скачущие тени будто скрывали за собой первобытные или средневековые петроглифы. Временами путь был схож с подземными лабиринтами пирамид, а иногда принимал форму зодческого творения, созданного для прекрасной Пасифаи легендарным Дедалом. Каменные стены и пол, выложенный длинными шероховатыми плитами, то покрывались сухим песочным налетом, то сочились влагой и обрастали плесенью.