Сайрита Л. Дженнингс - Испорченный (Зараза - др. перевод) (ЛП)

• Название: Испорченный (Зараза - др. перевод) (ЛП)
• Автор: Сайрита Л. Дженнингс
• Жанр: Эротика
• Год: 2015

Прямо сейчас вас, вероятно, интересуют две вещи: Кто я такой?И какого черта вы здесь делаете? Давайте начнем с наиболее очевидного вопроса? Вы здесь, дамы, потому что не умеете трахаться. Перестаньте. Не надо ежиться от страха. Можно подумать, никто в возрасте до восьмидесяти лет не держится за свою жемчужинку. Вы привыкните к этому слову, потому как в следующие шесть недель будете часто его слышать. И часто произносить. Вперед, попробуйте его на вкус. Трахаться. Трахаться. Хорошо, достаточно. Ну, а теперь, где мы?Если вы сами зарегистрировались в этой программе, то полностью осознаете, что вы отстойные любовницы. Прекрасно. Признать это — уже полдела.Ну, а если вас отправил сюда ваш муж или другой значимый в вашей жизни человек, вытрите слезы и смиритесь. Вам преподнесли подарок, леди. Безумный, крышесносный, мультиоргазменный, включающий в себя секс, подарок. У вас появилась возможность трахаться как порнозвезда. И гарантирую, что так и будет, когда я с вами закончу.И кто я такой?Что ж, следующие шесть недель я буду вашим любовником, учителем, лучшим другом и злейшим врагом. Вашей каждой-гребаной-вещью. Я тот, кто спасет ваши отношения и вашу сексуальную жизнь. Я — Джастис Дрейк. И я превращаю домохозяек в шлюх. А теперь… кто первый? 18+ (в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)  Переведено для группы: http://vk.com/bellaurora_pepperwinters   

---

Она вдыхает, прежде чем соблазнительно прикусить свою нижнюю губу. Именно так, как я учил ее.

— Ты пахнешь так хорошо. Как мужчина и грубый секс. Как солнечный свет и дождевая вода.

— Да? И что ты чувствуешь по этому поводу

— Жар, — ее голова наклоняется, но не раньше, чем я замечаю румянец на щеках, который становится все ярче. — И сексуальное возбуждение.

Вспышка движения или света, или может быть даже голоса, привлекает мое внимание, и я смотрю вверх, чтобы обнаружить десять пар открытых глаз, направленных на нас, каждая из которых отражает различную степень шока и возмущения. У меня во рту пересыхает, и я чувствую, как к лицу приливает кровь. Я отступаю, но все же не так быстро, чтобы они могли истолковать мое отступление как признак вины.

— Все вы проделали прекрасную работу. И я бы хотел поблагодарить миссис Карр за ее интерес к делу и за попытку использования некоторых наших более продвинутых техник.

Не сдвигая ее тело слишком сильно, и не показывая свою огромную эрекцию остальной части класса, я перемещаю ее с завязанными глазами, целомудренно держа руки на плечах. Она стоит на месте, прижимая спину и задницу к моему пульсирующему члену. Я кусаю свою щеку изнутри, чтобы удержаться от стона.

— А давайте прервемся на ранний обед, что скажете?

Мы ждем, пока не выйдет остальная часть класса, прежде чем Элли поворачивается лицом ко мне. Ее щеки все еще розовые, и даже ее волосы выглядят взъерошенными, словно ее недавно оттрахали.

— Твоя мама была права, — говорит она, глядя на меня стеклянными глазами.

— Моя мама? — хмурюсь я.

— Ты должен был стать кинозвездой. Ты чертовски хороший актер.

Я поднимаю бровь.

— А может, это я должен был сказать о тебе то же самое?

Эллисон качает головой и нервозно смеется, опуская взгляд вниз на свои ноги.

— Нет. Я не умею играть. Даже самую малость.

Я приподнимаю ее подбородок, не позволяя ей спрятаться от меня.

— Тогда, что это было?

Она качает головой, ее подбородок все еще зажат между моими пальцами. Слезы наполняют эти большие глаза, и ее губа дрожит.

— Я не знаю. Не знаю, что это было. Я ничего не знаю.

Внезапно необходимость обладать ее телом становится далеким воспоминанием. Видеть ее такой разбитой из-за меня, из-за этих... вещей, этого неопределенного влечения, которое сотворило такой же бардак в ее голове, как и в моей, — все это заставляет меня понять, насколько я беспечен с ее нежными эмоциями. Ей больно, и каким-то образом, по не совсем мне понятной причине, кажется, я тоже причиняю ей боль. Я могу видеть это прямо в этих печальных глазах, наполненных крошечными утопающими звездами.

— Иди сюда, — говорю я, обхватывая ее своими руками. Она прячет свое лицо у меня на груди, но только на минуту, прежде чем понимает, что делает.

— Нет. Нет. Я так не могу. Прости... мне жаль.

И со сбивающими с толку слезами, скользящими по ее фарфоровому лицу, и со шлейфом огня на спине, ангел убегает из этого одинокого ада, созданного специально для меня.

10. Стимулирование

Проходят дни. Может, неделя.

Все одно и то же. Работа. Плавание. Иногда я выпиваю. Редко ем. В любом случае, ничего не меняется. Эллисон больше не приходит по вечерам. Она едва ли смотрит на меня. У меня такое чувство, словно я запятнал ее, каким-то образом осквернил. Словно замарал ее грешным обольщением. И впервые за все это время я спокоен.

Я не пытаюсь приблизиться к ней, и она отстраняется от меня, сохраняя определенную дистанцию. Так что, быть может, это было необходимо. Быть может, физическое созерцание ею того, на что я был способен, послужило именно тем необходимым толчком, чтобы надолго закрыть то незначительное место, которое она отвела для меня в своей жизни. Сейчас она могла заполнить это место кем-нибудь еще. Я больше нежеланный гость.

И это не плохо. А наоборот, как раз, к лучшему.

Но, похоже... это все-таки хреново.

Такое ощущение, будто у меня была какая-то связь с кем-то, даже пусть платоническая, и это было именно тем чувством, которое я не испытывал уже в течение многих лет. Встреча с ней чем-то напоминала восход солнца после заточения в унылой серой комнате без окон. Это было, словно откусить первый кусок мороженого в предательски жаркий летний день. Без нее все стало казаться серым и однообразным. Неярким. Безвкусным.

Одиноким.

Но я не жалуюсь. Роль задумчивого и одинокого дается мне хорошо. Я один на острове, и хотел бы так и оставить.

Что я не совсем понимаю, почему не было обычного волнения, которое всегда присутствовало в день, как этот, заслуживающий особого внимания. Он всегда был одним из моих любимых дней. Домохозяйкам будет особенно некомфортно. В этот день каждая из них пройдет проверку своих границ дозволенного, которая заставит пересмотреть их собственные желания. Наблюдение за ними, как их щеки покрываются пятнами от смущения, а челюсти отвисают, как они возбужденно ерзают на своих местах — напоминает мне сексуальное искусство, которое я создал сам. Именно эти чистые, обнаженные эмоции были смыслом моего существования.

И все же сейчас ко всему этому я отношусь с безразличием, а может даже с грустью. Как будто это вгонит последний гвоздь в гроб между Элли и мной.

Элли и мной.

Хм. Я даже не могу повторить это с бесстрастным лицом.

Я пристально наблюдаю за тем, как все они входят гуськом друг за другом, нерешительно бросая мимолетные взгляды на сооружение, стоящее посреди комнаты. Некоторые перешептываются, строя любопытные домыслы, другие же пребывают в возбужденном предвкушении. Они могут нести чушь о том, чтобы спуститься сюда, но кто я такой, чтобы разуверять их в обратном?

— Доброе утро, дамы. Сегодня к нам присоединится специальный гость.

Я киваю в сторону задней части комнаты, и каждая голова тут же поворачивается к стройной брюнетке в красном шелковом халате, направляющейся вперед. Я предлагаю ей руку, чтобы помочь взобраться на медицинское кресло для эксперимента.

— Это Эрин. Эрин с нами на протяжении уже нескольких лет и в настоящее время является студенткой-медиком. А еще сегодня она будет нам помогать.

Мой голос опускается до хрипловатого баритона, как будто я посвящаю им пикантный секрет.

— Для того чтобы доставлять удовольствие, сперва вам необходимо понять, как получать его. Пора нам познакомиться поближе с женским телом. С вашими телами. Эрин?

По сигналу, Эрин сбрасывает свой раскрытый халат, выставляя обнаженное тело. У шикарных, округлых грудей ни намека на отвисание, ниже — плоский, безупречный живот. Не медля, она раздвигает ноги и размещает пятки на специальных подпорках, обнажая голую, розовую киску. Прокатившееся по всей комнате эхо удивленных возгласов смолкает, но она никого не слышит. Она привыкла. И я плачу ей достаточно, чтобы она могла учиться в медицинской школе, при этом работая только четыре дня в году, и чтобы ее меньше заботили несколько осуждающих куриц, не кудахчущих с тех пор, как Майли Сайрус обзавелась одеждой и извилинами в мозгах.

— Выглядит знакомо, дамы? — спрашиваю я, злобно улыбаясь. — Нет? Наверное, потому, что вы пренебрегали вашим телом, тем самым лишая себя возможности узнать его. Как вы можете рассчитывать, что ваш супруг будет вас правильно трахать, если вы не делаете этого сами? Никто не знает, как стимулировать вас лучше, чем вы сами.

— Итак, поскольку у меня нет необходимых половых органов, чтобы показать вам все тонкости, Эрин поможет мне в этом. Для начала, давайте начнем с сосков.

Опять же, по команде, Эрин кладет ладони на нижнюю часть своей груди, пощипывая и поднимая соски большим и указательным пальцами. В ответ комнату наполняет возмущенный шепот, на который она реагирует тем, что сжимает свои набухшие бутоны и широко улыбается.

— Ваши соски являются наиболее очевидными точками получения удовольствия, не относящимися к женским гениталиям. Однако они, как правило, игнорируются. Кто любит, когда стимулируют соски?

Никто не отвечает, но одна рука в итоге поднимается вверх. Лэйси Роуз, жена рокера и в прошлом секс-киска. За ней следует еще несколько рук. Я выбираю точку, в которую продолжаю смотреть, избегая встречаться взглядом с Элли. Знание этого факта и то, что я мог бы довести ее до оргазма, просто дразня ее розовые соски, может свести меня с ума. Неведение — блаженство. По крайней мере, в моем случае неведение является необходимым.

Я акцентирую внимание на Эрин, которая улыбается мне.

— Ладно, хорошо. А теперь, кто любит играть со своими сосками, оставшись наедине?

Поднимается меньше рук, но пара женщин в результате сознаются.

— Великолепно. Наш друг, Эрин, продемонстрирует все способы, которыми вы можете получать удовольствие, за счет стимуляции сосков самостоятельно. Эрин?