Уилфрид Тесиджер - Озерные арабы

• Название: Озерные арабы
• Автор: Уилфрид Тесиджер
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1982

Эта книга, написанная известным английским путешественником Уилфридом Тэсиджером, — результат его наблюдений в 50-х годах над жизнью обитателей одного из заповедных районов Ближнего Востока — зоны озер Южного Ирака. В книге содержится много интересных зарисовок патриархального уклада озерных арабов, их нравов и обычаев.

---

Комната была полна народа. На почетном месте сидел молодой сейид из Эль-Курны. Собирая деньги, предназначенные как будто для постройки мечети в Эль-Курне, он воспользовался случаем, чтобы напомнить своим слушателям о том, что судный день не за горами. Я чувствовал, что сейид недоволен моим вторжением. Действительно, вскоре он задал вопрос, как его слушатели надеются получить спасение, если они позволяют «неверным» осквернять свои жилища. Юнис, который варил кофе, хранил молчание. Когда кофе был готов, он встал и, держа в руке кофейник, обратился к сейиду:

— Я простой мадан, не богослов, но мне всегда казалось, что англичане не хуже нас. Некоторые из нас встречались с ними, все мы слышали о них — ведь они управляли этой страной, когда изгнали турок. Они не лгали, не брали взяток, не притесняли бедных. Мы, мусульмане, как ты хорошо знаешь, делаем все это. Но все это так, между прочим. Англичанин — мой гость. Добро пожаловать, сахеб, — сказал он мне и продолжал: — В моем доме гости пьют из одной чашки с нами. Таков мой обычай. Те, кому он не нравится, обойдутся без кофе.

Он подошел ко мне (я сидел немного в стороне от остальных) и протянул мне чашечку кофе. Когда я выпил, он налил в нее еще и подал следующему. Пили все, кроме сейида.

Позже пришел местный сейид из Эль-Аггара. Бедняк, проведший большую часть жизни, заготовляя корм для нескольких своих буйволов, он отличался от прочих бедных маданов лишь своей зеленой куфией. Усевшись рядом со мной, он спросил несколько раз о моем здоровье. Я подозревал, что он уже наслышан о поведении своего коллеги и старается как-то сгладить неловкость. После обеда он сказал Юнису:

— Я слышал, что сахеб любит песни и танцы. Я хочу показать ему, как танцуют в Хиджазе.

Он исполнил плавный пируэт, разительно отличавшийся от лихих прыжков маданов. Я оценил его инициативу. Первый сейид уселся в углу, бормоча себе под нос и перебирая четки. То был единственный сейид, проявивший грубость по отношению ко мне. Многие из них чуждались меня при первой встрече, но со временем оттаивали, а некоторые стали моими близкими друзьями. Случалось, что самые известные сейиды приводили ко мне женщин из своей семьи для лечения, а сыновей — для обрезания. А ведь последнее — религиозный обряд, который логичнее было бы поручить единоверцу-мусульманину.

На следующее утро Юнис предложил нам присутствовать при совершении свадебного обряда в большой рабе на дальнем конце деревни. По этому поводу был приглашен знаменитый танцор из Маджара. До нас уже доносились отдельные звуки пения и барабанного боя. Юноша-танцор был одет в алый халат, на шее у него висели нити искусственного жемчуга, в ушах были тяжелые золотые серьги. Тщательно причесанные и надушенные волосы падали на плечи, лицо было подкрашено. Он был похож на жеманную девушку и держался манерно, но танцевать он безусловно умел. В каждой руке у него было по паре кастаньет — отличительный признак профессионального танцора, так как деревенские юноши не пользуются кастаньетами. Многие из танцев были, по сути, гимнастическими упражнениями высокого класса.

Отмечу, кстати, что среди маданов не было распутных или продажных женщин. Для того чтобы осудить девушку за распущенность, не требуется особых доказательств, достаточно бывает слуха. Тогда родственники безжалостно убивают ее, чтобы восстановить честь семьи. Обязанности палача возлагаются на брата девушки; если бы он пощадил ее, ему пришлось бы стать изгоем. Таким образом, юноша не может быть близок с девушкой, не может даже прикасаться к ней до свадьбы.

…Когда юноша кончил танцевать, Юнис повел меня во двор, где заново обмазывали битумом его лодку. Битумного покрытия хватает всего лишь на год, потом оно начинает трескаться и пропускать воду. Трещины можно временно залатать, размягчая битум горящим тростниковым факелом. Маданы утверждают, что покрытие, нанесенное в холодную погоду, держится хуже, чем то, которое сделано летом, В огороженном тростником дворе находилось несколько вытащенных из воды лодок. Одна из них была перевернута, и четверо маленьких мальчиков уже почти закончили соскабливать битум с днища и бортов. Мальчик постарше растапливал на металлическом листе над небольшим огнем куски свежего битума. Во дворе, усеянном дощечками и остатками разбитых лодок, приятно пахло нагретой смолой. Мальчик крикнул:

— Али, Юнис пришел!

Из ближайшего дома появился старик в грязной рубахе. Юнис спросил:

— Ты приготовил мою лодку?

— Пока еще нет, — ответил Али. — Но теперь уже скоро. Мои птенцы кончают очищать ее.

«Птенцами» на озерах обычно называли маленьких детей. Старик расстелил тростниковую циновку у стены своего дома и сказал;

— Садитесь и устраивайтесь поудобнее, пока мы будем заканчивать.

Он сказал одному из мальчиков:

— Хасан, сынок, пойди скажи, чтобы заварили чай.

Я сказал, что мы уже пили чай в доме Юниса и еще несколько раз, когда смотрели на танцы, но старик не сдавался:

— Ничего, ничего, выпьете еще.

Али пошел взглянуть на лодку. В очищенных от битума планках было полно отверстий и трещин. Выбрав из лежавших на земле планок подходящие, он с помощью тесла придал им нужную форму и прибил поверх самых крупных дыр. Затем старший мальчик зачерпнул совком немного кипящей смолы и вылил ее на днище лодки. Али разгладил смолу слоем толщиной около четверти дюйма. Когда он закончил, лодка выглядела как новая — черная, гладкая, блестящая.

Али подсел к нам и закурил сигарету.

— Подождите еще немного и сможете забрать лодку, — сказал он и послал Хасана за веслами.

Я заметил, что на ночь все лодки ставили в заводи, примерно в сотне ярдов от домов. Юнис объяснил, что это делается для того, чтобы до них не добрались буйволы, которые поедают смолу. Правда, в некоторых деревнях буйволы почему-то не трогают ее. Когда мадан приезжает в незнакомую деревню, он обычно спрашивает, едят ли местные буйволы смолу. Буйволы Эль-Аггара пользовались особенно дурной славой.

Мне также рассказали, что смолу привозят из Хита, расположенного на Евфрате, недалеко от Багдада. Я был там и видел небольшие озерца, где расплавленная смола, пузырясь, выходила из земли. Остывшую смолу отправляют в виде небольших твердых брусков, похожих на обломки асфальтового покрытия. В Южном Ираке нет леса, годного для постройки лодок. Для шпангоутов строители лодок предпочитают шелковицу из Курдистана, а для обшивки используют планки из древесины, ввозимой из других стран. Во многих больших деревнях на озерах и вокруг них есть такие мастера, как Али. В Хувайре, несколькими милями ниже Эль-Кабаиша по течению Евфрата, население одной большой деревни было целиком занято этим промыслом; строили не только маленькие лодки, но и большие двухмачтовые парусные лодки. Самым знаменитым из мастеров той деревни был хаджжи Хамайд, его таррады славились в этом районе Южного Ирака. Впрочем, были и другие известные мастера. Житель озер мог с первого взгляда определить, кто построил ту или иную тарраду.

Жители Хувайра были мусульманами, но в других деревнях лодки строили в основном сабейцы. Их насчитывается несколько тысяч человек. Они выделяются пышными бородами и куфиями в красную с белым клетку и славятся своими поделками из серебра. Живут сабейцы главным образом в Багдаде, Басре, Сук-эш-Шуюхе и Амаре. Отдельные семьи живут в мусульманских деревнях вокруг озер. Домашние утки — признак дома сабейца, так как мусульмане по какой-то причине едят только диких уток. Сабейцы совершали обряд крещения, погружаясь в воду каждое воскресенье; водой же очищались они от осквернения и от любого нарушения ритуальной чистоты. По этой причине плохо информированные европейцы называли сабейцев христианами святого Иоанна.[17]а самом деле они не были христианами, хотя и поклонялись высшему существу. Их религия, насколько я понял, содержала элементы манихейства, и их ритуальным языком был арамейский.

На озерах дети часто сооружают из связок камыша небольшие плоты; иногда концы стеблей загибают вверх, чтобы получилось нечто вроде носа. На этих примитивных суденышках дети передвигаются по деревне. Однажды на одном из притоков Евфрата ниже Сук-эш-Шуюха я видел интересный образчик плетеной лодки, называемой займа. Сделанная из касаба и обмазанная снаружи битумом, она имела десять футов в длину и два с половиной фута в поперечнике (в самой широкой части). Владелец сказал, что займа служит всего один год, так как битумное покрытие не восстанавливается. Он показал мне, как ее изготовляют. Сначала он сделал полдюжины крепких связок из касаба, по пять-шесть стеблей в каждой, несколько превышающих по длине длину будущей лодки. Потом прочно соединил их так, что образовался киль, оставив нескрепленными концы по восемнадцать дюймов спереди и сзади. Эти концы он загнул вверх. Затем он взял пять длинных стеблей, согнул их в виде буквы U, пропустил среднюю часть сквозь один из несвязанных концов киля, а свободные концы — через второй конец киля. Поочередно повторяя это с каждого конца киля, он вывел борта и оконечности корпуса лодки. Затем он укрепил всю эту конструкцию, введя в нее несколько шпангоутов, сделанных из двух-трех прутьев ивняка. Связки из нескольких стеблей касаба, прикрепленные изнутри друг над другом, покрыли верхнюю часть шпангоутов и образовали внутреннюю обшивку. Наконец мастер поставил враспор между бортами три прочные палки, нечто вроде банок, и закрепил их концы битумом. Теперь займа была готова к обмазке битумом снаружи. Сегодня даже беднейшие из маданов имеют деревянные лодки, но в прошлом, когда связь с окружающим миром была ненадежной и древесину достать было трудно, многие, вероятно, пользовались такими плетеными лодками! Круглая плетеная лодка, называемая куффа, была распространена в окрестностях Багдада. Самая южная точка, где я видел такую лодку, находилась ниже Эль-Кута, возле Шейх-Саада.