Эмманюэль Ле Руа Ладюри - Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610

• Название: Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610
• Автор: Эмманюэль Ле Руа Ладюри
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-7133-1187-2

Предлагаемая вниманию читателей книга продолжает начатую издательством серию работ из пяти томов (восемь книг) по истории Франции. Она посвящена эпохе Возрождения и Реформации. Рассматривая наиболее значительные события этого времени, автор зачастую дает им новую, оригинальную оценку. Большое внимание уделяется демографической ситуации, вопросам социального и экономического развития, укрепления центральной власти, роста и развития государственного аппарата — тем факторам, которые способствовали превращению Франции в сильное абсолютистское государство.

К работе прилагаются географические карты, генеалогические диаграммы, она снабжена справочным аппаратом.

Для студентов, преподавателей, специалистов-историков, всех интересующихся историей Франции.

---

Этот неприятный поступок понтифика, напротив, вызывает некоторую симпатию к «отлученному» у сторонников галликанства, которые преобладают в парламентах и во французской Церкви. Но пока король не начал процедуру обращения в католичество, дело обстоит так, будто раньше ничего и не было. Те католики, которые прежде поддерживали Генриха, даже начинают отходить от него, становясь на сторону другого Бурбона или побочного сына Карла IX. Весьма тревожное развитие событий.

Наконец в апреле 1592 года делается первый шаг. Беарнец, которого подталкивает Вильруа, выступает с обещаниями, призванными смягчить Майенна и сторонников Лиги, среди них и обещание короля изучить в течение определенного срока основные догмы католической религии. Этот демарш, сделанный весной, получает название «уловки». Намечается радикальный поворот: враг дрогнул; полководцы Генриха (протестанты, такие как Тюренн в Лотарингии и Ледигер в Дофине, или католики, такие как Дамвиль в Лангедоке и Эпернон, ставший теперь сторонником Генриха, в Провансе) одерживают победы на всех фронтах отдаленных провинций. В октябре 1592 года, основываясь на своем обещании-«уловке», Генрих IV может даже позволить себе роскошь направить посольство к Папе Римскому. В Париже Парламент, Счетная палата, часть высшего духовенства и буржуазии в октябре 1592 года находятся уже на позициях примиренчества с ярыми сторонниками Лиги. Городская элита отходит от последних; чтобы подмочить их репутацию, она называет их плебеями и простонародьем. Так происходит социальное размежевание между богатыми, или большими, людьми, которые испытывают прилив нежности к законному королю, и средними, или простыми, людьми, многие из которых надолго сохранят верность Святой лиге. Генеральные штаты, созванные Лигой в 1593 году, не смогут уклониться от начала переговоров с сувереном. С протестантской стороны Морне поддерживает идеал (конечно, утопический) воссоединения Церквей, женевской и римской: он проявляет готовность к мирным переговорам, которые, как он надеется, будут способствовать осуществлению его экуменистических чаяний, в реальности тщетных, он льет воду (пусть иллюзорно) на мельницу Генриха IV. Последний, у которого теперь развязаны руки, в мае 1593 года может, следовательно, официально объявить о своем намерении отречься от протестантства и принять католичество. Он информирует об этом — в иерархическом порядке — прежде всего принцев крови, чьи акции непрерывно растут на бирже ценностей, где котируются институты и ранги; потом делается сообщение для народа. В июле 1593 года он отрекается в Сен-Дени, гробнице стольких королей; в данных условиях его искренность не вызывает сомнений… так же как очевидно и то, что это вызвано конъюнктурными соображениями. Переходя в католическую веру, Генрих сохраняет и даже упрочивает то христианское образование, которое когда-то получил от пасторов и Жанны д'Альбре; он просто добавляет к нему «дополнительный фактор», соединяя свои прежние знания Библии и основ христианства с «королевскими таинствами», столь дорогими римской Церкви, самое большее, он сохраняет несколько сдержанное отношение к существованию Чистилища, которое он будет непочтительно называть «хлебом монахов». Покушения на его жизнь по-прежнему, вплоть до 1610 года неудачные, происходят неоднократно. Они — последнее средство борьбы против него для сторонников Лиги или тех, кто придет им на смену[134]. Тем не менее, потребуется еще несколько лет, чтобы уменьшить влияние Лиги в провинциях. Оно произойдет благодаря и использованию грубой силы, и переубеждению, и отказу от былых взглядов. Наконец, и прежде всего, королевской казной будут оплачены большие взятки лидерам движения во главе с Майенном. Генрих будет утверждать (по словам некоторых), что оставил Гизам после краха Лиги только хлеб и публичных девок. В действительности лотарингские принцы, по крайней мере те, кто останется в живых, обогатятся в ходе гражданской войны, получив большие взятки. Что касается высшего духовенства, то оно только и ждет, чтобы его переубедили: начиная с 1594 года Генриха поддерживают 79% французских архиепископов и 86% епископов. Только Папа Римский, которого запугивает и разубеждает Испания, еще тянет с окончательным примирением с Беарнцем, который в принципе все еще остается отлученным от Церкви.

Настоящая власть проявляется вначале… в назначениях на важные должности. Назначив Монморанси-Дамвиля на пост коннетабля (1593 г.), Генрих утверждает стремление монархии вернуть былое могущество и ее военные амбиции[135]; он придерживается также преемственности: Монморанси-отец, бывший одним из арбитров придворных интриг во времена Генриха II, сохранил меч коннетабля до самой смерти в 1567 году. После долгого перерыва его сын получает из рук короля тот же знаменитый меч, с которым его родитель расстался четверть века назад. В феврале 1594 года становится возможной коронация в Шартрском соборе: разве он не посвящен Святой Деве и не соседствует с землями Бурбон-Вандом, столь близкими Генриху IV? Шартр замещает Реймс, который еще на несколько месяцев останется городом Лиги и Гизов. Недостает ли для помазания короля реймсского елея? Будет взят другой елей, столь же ценный, из аббатства Мармутье, прославленного Святым Мартином и папой Урбаном II, который освятил церковь аббатства в 1096 году. Церемония коронации предполагает обычный набор символических процедур, иногда приспособленных к конъюнктуре момента: вместо шести пэров Франции, которых уже давно нет и которые были связаны с шестью ключевыми частями королевства (Бургундией, Нормандией, Гиенью, Тулузой, Фландрией, Шампанью), в ней участвуют шесть светских пэров, представителей высшей аристократии, среди них три принца крови (хорошо превознести только всходящий на трон род Бурбонов, который еще не признают многие французы) и три герцога, среди них герцог де Рец-Гонди, выходец из окружения Медичи. В церемонию коронации со времен Генриха II включена процедура публичной присяги в соборе: согласно этой присяге, король отдает отчет в действиях по осуществлению своей власти только Богу (а не народу), даже и особенно тогда, когда его деятельность преследует цели общественного блага. Передача символов королевской власти (регалий) осуществляется в соответствии с процедурой в строго определенном порядке: сначала шпоры и меч, иначе говоря — атрибуты военной функции. Затем передаются атрибуты первой функции (священный сан и власть суверена) — происходит святое помазание; а после этого королю вручают предметы, символизирующие королевскую власть в подлинном смысле слова: кольцо, скипетр, державу (символ правосудия) и корону. В ритуале вновь подчеркивается важность правосудия, символизирующую его державу передают королю раньше, чем на него надевают корону, главное королевское сокровище.

Коронация становится вехой старта, нового мощного подъема. Начиная с 1594 года на 16 следующих лет определяется главная формула политики; высказывались мнения, что эта политика будто бы перенесла страну в менее напряженную эпоху Анны де Боже и начального периода правления Франциска I (до дела с афишами) или в зрелые годы вдовства Екатерины Медичи под эгидой канцлера Лопиталя, или в некоторые фазы правления Генриха III, отличающиеся относительной толерантностью. В действительности в период с 1594 по 1610 год осуществляется стратегия оттепели — разрядки, или, проще говоря, открытости, хотя в конечном счете и выборочной.

Большим различием между достижениями Генриха IV и попытками слабого Генриха III и не добившейся успеха Екатерины в 1560-1567 годах является то, что Король-повеса имеет реальные средства проводить свою политику, так же как позже их будет иметь для проведения подобной же политики открытости регент Филипп Орлеанский, другой стратег разрядки и оттепели в период между 1715 и 1723 годами.

Открытость осуществляется на трех уровнях: существует если не концептуальная, то фактическая терпимость к диссидентам и элитам, в частности протестантским, что не мешает (а даже, наоборот, способствует!) появлению и укреплению определенного абсолютизма. В дипломатическом плане открытость из-за угрозы внутренних противоречий, конечно, не могла быть универсальной; исключив всякий «овечий» пацифизм, наблюдается, таким образом, ужесточение разрыва или полуразрыва в виде «холодной войны» или обычной войны, смотря по времени, с Испанией Габсбургов, которая символизирует в Европе нетерпимый экстремизм, «закрытость». По контрасту с этим — дружественная политика диалога устанавливается с протестантскими державами Севера, где уже появляются, по крайней мере в Голландии, ростки либерализма капиталистического типа. Наконец, облегчит положение дел и еще больше умиротворит умы спонтанная тенденция после 1600 года к возобновлению экономического роста, которому к тому же способствуют установившийся мир и активное вмешательство в экономику государства правящих кругов под руководством Генриха IV, а затем и Сюлли. Некоторый рост благополучия (несомненно, относительного) смягчает нравы и способствует уменьшению напряженности внутри политической системы.