Александр Пресняков - Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.

• Название: Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.
• Автор: Александр Пресняков
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-985-18-1210-9

Предлагаемая работа — часть первого тома «Лекций по русской истории», прочитанных автором в 1904—07 гг. При перепечатке издатель снял главы 1—4, посвященные судьбе Великого княжества Киевского и Великого княжества Галицкого (в результате пятая глава книги Преснякова в нашем издании стала первой). Издатель также поставил свыше 100 иллюстраций, которых у автора вообще не было.

Историю Великого княжества Литовского профессор Пресняков рассматривал с позиций западнорусизма. Несмотря на это, его книга сохраняет ценность за счет детального рассмотрения социально-правового устройства ВКЛ и проблем, связанных с заключением Кревской (1386), Городельской (1413) и Люблинской (1569) уний между ВКЛ и Польским королевством.

---

Уставную грамоту 1529 г. великий князь дает «бачучи великое утисненье и обтяжливость подданных наших от старост жомоитских и от тиунов земли Жомоитское, которую они обтяжливость им чинили многими и тяжкими роботами и неизмерными подачки и въезды своими, чинячи собе на них поседи: для чего ж тая земля Жомоитская, подданные наши, велико собе стоскнули и многие люди с местец своих прочь ся разошли и земли многие опустели». Охранить население от таких притеснений Сигизмунд и думает двумя мерами: 1) тем, что, выделив часть волостей «в моць и подаванье» новому старосте, остальные 14 (17) волостей берет в свое «подаванье» и 2) дает особые уставные грамоты на порядок управления и размеры повинностей в тех и других{92}.

Все приведенные данные должны рассматриваться вместе, в совокупности, для правильного освещения административного строя земель Литовско-Русского государства, а они совершенно устраняют возможность видеть в старостах и тиунах чуть ли не органы местного самоуправления и представительства местных интересов перед центральной властью.

В предыдущем я останавливался преимущественно на Жмудской земле. Однако она отличается от других земель своими особенностями. Так, тут находим тиунов в таком значении, как нигде, в течение всего и XV и XVI вв. В русских землях им соответствуют бояре, держащие волости по годам. И это явление, по крайней мере для южнорусских земель, выросло на основе еще долитовских отношений.

Так, например, в земле Витебской удельного князя заменил наместник, только с 1511 г. переименованный в воеводу. Вне круга его личного управления, осуществлявшегося чрез от него назначаемых наместников, стояли уряды (конюшое, городничое, ключничество, ловчое) и волости, которые великим князем раздавались в держанье по годам. Встречаем упоминание о «наместниках» панов державцев, как, например, в «волости Глазомической пана Бодоеда» и т. п. Вне личного заведывания воеводы стояли и особые наместники-державцы (вроде старосты города Орши) и некоторые крупные княжата-землевладельцы.

По поводу назначения воеводы находим указание в грамоте, которую великий князь Александр выдал в 1503 г. взамен пропавшей грамоты Казимира: «Також им нам давати воеводу по старому по их воли, и который им будет нелюб воевода, а обмовят его перед нами, ино нам воеводу им иного дати, по их воли; а приехавши воеводе нашему к Витебску, первого дня целовати ему крест к витебляном на том, штож без права их не казнити по вадам ни в чем». Пример такой смены воеводы (Ивана Богдановича Сапеги) из времен Сигизмунда я уже приводил{93}.

Ту же статью читаем и в полоцком привилее 1511 г., вообще весьма близком к витебскому. В привилеях других земель этого нет. «Добросовестные» историки склонны заключать отсюда, что так называемое «участие населения» в назначении воевод проявлялось только в некоторых землях. Но не значит ли это преувеличивать полноту ратификации местных прав в привилеях? Ведь право бояр «держать» волости упомянуто лишь в смоленском и киевском привилеях, но практика эта знакома нам и в Витебской и в Полоцкой землях, как существовала она в Галичине еще в долитовский период.

Если уже при Витовте остальные земли-аннексы поставлены были в определенную связь с центральной великокняжеской властью через наместников (воевод), то положение по отношению к виленскому центру Волыни и Подолии оставалось весьма сложным и спорным. До 1382 г. (приблизительный год смерти Любарта Гедиминовича) Волынь — особое «великое княжение», которое нет основания мыслить в составе «Литовско-Русского государства». Через 10 лет, в 1392 г., Витовт выгнал с Волыни Федора Любартовича, получив Луцк и Владимир-Волынский в личное пожизненное владение от Ягайла.

«Витовт, — так формулирует это отношение профессор Леонтович, — владел Волынью в зависимости от короля на таких же основаниях, как и всей Литвой, основаниях, формулированных Городельской унией»{94}.

На таких же основаниях, но возникших особо, независимо от передачи Витовту великого княжества, Витовт такой же «великий князь Волынский», каким был Любарт. С 1393 г. таково же положение его на Подолии, сперва восточной, так как западную Ягайло отдал Спытку, воеводе краковскому. Потом Витовт эти владения свои держал через наместников и старост. И это его владение южнорусскими землями позволило бы игнорировать формальное отличие — ив порядке и во времени — приобретения им власти на Волыни и на Подолии, если бы особое положение этих земель не было сильно подчеркнуто событиями второй половины XV в. и не сознавалось до такой степени людьми того времени, что, например, летописец называет подчинение Сигизмунду Кейстутовичу Полоцка и Витебска вокняжением его «на великом княжении на Литовском и Русском», несмотря на то, что Волынь и Подолия оставались вне его власти.

Чтобы несколько разобраться в этом вопросе, мне и необходимо обратиться к помянутым событиям второй половины XV в., сильно потрясшим все Литовско-Русское государство. Потрясение это довело дело до полного распада сложившейся при Витовте концентрации власти, поставило ребром вопрос о политическом единстве земель Литовско-Русского государства и исходом своим положило новое основание государственному его единству в создании общего литовско-русского сейма.

Описание административного строя Литовско-Русского государства, изложенное выше, не замыкалось в пределы времен Витовтовых. Оно отражает положение, выросшее на заложенных Витовтом основаниях после кризиса, в конце XV и начале XVI в. Но теперь своевременно будет обратиться к основным явлениям этого кризиса, чтобы яснее понять характер устоев, на которых опиралась литовско-русская государственность.

Из данных, уже изложенных, видно, до какой степени уцелела замкнутая в себе организация отдельных земель Литовско-Русского государства после подчинения их власти великого князя виленского. Можно сказать, что все эти земли остаются отдельными землями-княжениями и после того, как князем для каждой из них оказывается великий князь, сидящий в Вильне и Троках.

Их отношение можно сравнить с отношением Московского государства и Великого Новгорода или Пскова в ту пору, когда устанавливается признание новгородским и псковским великим князем великого князя московского, хотя, конечно, вмешательство виленской центральной власти во внутренние отношения земель и более значительно, чем вмешательство московской власти в новгородские или псковские дела до падения «вольности» этих вечевых областей. Стоило заменить наместника-воеводу князем, облеченным самостоятельными владетельными правами, и любая из этих земель без ломки внутренних отношений могла бы оформиться в удельное княжество законченного типа.

Луцк. Верхний замок. XII — начало XIV в. 

При таких условиях трудно говорить о государственно-правовом единстве территории Литовско-Русского государства как целого. Обособленность отдельных земель была слишком значительна. Каждая из них была не только административной единицей. Каждая из них при полном отсутствии общего законодательства жила своим местным правом, своей «стариной», и ревниво охраняла неприкосновенность своей территории от каких-либо отрезок отдельных волостей к соседним землям.

Если прибавить сюда возможность самостоятельных торговых договоров между центрами отдельных земель и иностранными городами вроде Риги, а также возможность отношений между самими этими центрами, например, между Витебском и Полоцком, в формах, по-нашему, международных (соглашения относительно взаимного обложения купцов пошлинами), хотя бы и под некоторым контролем центральной власти, то получим довольно яркое представление об элементах самодовлеющей государственности в организации отдельных земель и о слабости развития основ общей государственности так называемого Литовско-Русского государства.

Все это необходимо иметь в виду при анализе польско-литовских споров относительно государственно-правового положения отдельных областей. Увидим, что лишь к концу XV в. выясняются более определенные государственно-правовые точки зрения на внутренние отношения литовско-русских земель, а вместе с тем и на отношения между Литвой и короной Польской. Это «выяснение» связано с глубоко значительными явлениями в политическом быту Литовско-Русского государства, изменившими в корень господствующие представления относительного целого его политического строя, характера великокняжеской власти и положения сословий в государстве.

К такому многозначительному результату привел Литовско-Русское государство именно кризис, пережитый им во второй половине XV в.

ГЛАВА VII. ЛИТОВСКО-РУССКОЕ ГОСУДАРСТВО ПОСЛЕ ВИТОВТА. СВИДРИГАЙЛО И СИГИЗМУНД