Александр Пресняков - Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.

• Название: Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.
• Автор: Александр Пресняков
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-985-18-1210-9

Предлагаемая работа — часть первого тома «Лекций по русской истории», прочитанных автором в 1904—07 гг. При перепечатке издатель снял главы 1—4, посвященные судьбе Великого княжества Киевского и Великого княжества Галицкого (в результате пятая глава книги Преснякова в нашем издании стала первой). Издатель также поставил свыше 100 иллюстраций, которых у автора вообще не было.

Историю Великого княжества Литовского профессор Пресняков рассматривал с позиций западнорусизма. Несмотря на это, его книга сохраняет ценность за счет детального рассмотрения социально-правового устройства ВКЛ и проблем, связанных с заключением Кревской (1386), Городельской (1413) и Люблинской (1569) уний между ВКЛ и Польским королевством.

---

К такому многозначительному результату привел Литовско-Русское государство именно кризис, пережитый им во второй половине XV в.

ГЛАВА VII. ЛИТОВСКО-РУССКОЕ ГОСУДАРСТВО ПОСЛЕ ВИТОВТА. СВИДРИГАЙЛО И СИГИЗМУНД

В 1430 г. умер Витовт. Согласно его договорам с Ягайлом все его владения должны были тем самым вернуться в руки этого верховного (supremus) великого князя Литвы и короля польского. Правящие круги великого княжества обязались не признавать великим князем никого без соглашения с Ягайлом. Литовские и русские паны истолковали это как право избрания нового великого князя по соглашению с королем польским и выдвинули кандидатуру Ягайлова брата Болеслава-Свидригайла Ольгердовича. Ягайло, находившийся в Вильне, согласился на избрание.

Позднее он утверждал, что согласие было вынужденное, что его Свидригайло со своими сторонниками даже в плену держал. Быть может, Ягайло преувеличивал перед поляками эту вынужденность, но еще большее преувеличение видим в рассказе Длугоша, будто Ягайло дал брату великое княжение по собственному почину.

И сразу ребром поставлен вопрос о том, какой же состав земель подразумевается в признании за Свидригайлом власти в Литовско-Русском великом княжении. Деятельность Витовта расширила это понятие, и речь не шла уже о великом княжестве Литовском в узком смысле слова. Спорным оказался прежде всего вопрос о Подолии, которой под конец жизни Витовт владел в полном составе — и восточной и западной. На Подолии сидел его наместник, литвин Довгирд.

Поляки, исходя из представления, что Витовт держал Подолию «до живота» и что подольские старосты и урядники обещали передать подольские замки по смерти Витовта королю и короне Польской, захватили Довгирда и все города западной Подолии. Это произошло, когда Ягайло с своей польской свитой был еще на Литве и Свидригайло заявил, что не отпустит их, пока те не гарантируют ему возвращения Подолии. Решили, что подольские замки будут возвращены Свидригайлу, но с тем, что дело будет решено польско-литовским съездом, с обязательством Свидригайла подчиниться решению, хотя бы он и не признал его окончательным. С обеих сторон были выданы соответствующие грамоты за порукою панов.

Однако новые старосты-поляки отказались исполнять это соглашение и тем вызвали разрыв между братьями в конце 1430 г. Началась усобица, в которой Свидригайло искал союза против Польши у императора Сигизмунда, охотно перенесшего на него план коронации великого князя виленского в литовско-русские короли, у немецких рыцарей Ордена, с которыми в 1431 г. Свидригайло и другие литовско-русские князья — Лугвений Ольгердович, Сигизмунд Кейстутович, Олелько Владимирович, Федор Корибутович, Семен и Михайло Гольшанские и др. — заключили оборонительный и наступательный союз у татар и волохов. Поляки также решают войну, требуя уступки не только Подолии, но и Волыни.

Не буду следить за перипетиями начавшейся борьбы, отмечу только, что на первых порах Свидригайло действует от лица всего Литовско-Русского государства. Например, перемирие 1432 г. подписано с его стороны теми князьями, которые участвовали в договоре с немцами, и 22 панами почти сплошь лит винами, хотя уже встречаются русские имена. Но настоящая опора Свидригайла, придающая своим характером особый смысл всему движению, выступила после его разрыва с Сигизмундом Кейстутовичем.

В августе 1432 г. Сигизмунд на дороге близ Вильно напал на Свидригайла, и тот еле ушел от него в Полоцк. Этот coup d'etat был произведен литовскими панами по соглашению с поляками, и Сигизмунд был немедля провозглашен великим князем, причем на его сторону стали литовские земли — великое княжество в тесном смысле и Жмудь.

За Свидригайлом остались, однако, русские земли-аннексы — Полоцкая, Витебская, Смоленская, Северщина, Киевщина, Волынь, восточная Подолия. «Князи и бояре и вся земля посадили Швитригайла на великое княжение русское», а Литва посадила великого князя Сигизмунда Кейстутовича на великое княжение на Вильне и Троках, — так характеризует создавшееся положение западнорусский летописец{95}.

Таков момент, объясняющий, почему борьба Свидригайла за власть в Литовско-Русском государстве получила в глазах современников, как и позднейших историков, национальную русскую окраску. Впечатление это не нарушалось ни тем, что среди ближайших сторонников Свидригайла видим нескольких крупных представителей литовского панства, ни тем, что в заговоре против него участвовали некоторые русские княжата.

Князь Свидригайло Ольгердович

Русские связи Свидригайла, действительно, весьма значительны. Ведь и раньше — в борьбе с Витовтом и Ягайлом — он опирался на украинские и белорусские силы. На Подолии и на Волыни, в Северщине, откуда он отъезжал в Москву с кружком местных княжат и бояр земли Северской, у него всегда были сторонники. И руководитель польской политики, Збигнев Олесницкий, утверждал, что Свидригайло добился великого княжения, главным образом, тем, что перетянул на свою сторону всех схизматиков, князей и бояр бояр, обещая им править «за их радою» и «поднесть их веру», — что впрочем, было бы неправильно понимать как пункт религиозной политики: речь идет о возвышении православных элементов, их влияния и значения.

Болеслав-Свидригайло, литвин и католик, выступает в роли вождя русских и православных общественных сил Литовско-Русского государства. Каких?

«Если присмотреться к спискам лиц, окружавших этого князя и павших в битвах в его войсках, то среди них мы встречаем цвет тогдашнего княжья и боярства, — замечает Довнар-Запольский, прибавляя, что — Свидригайла поддерживает многочисленное русское боярство — не как известная национальность, но как класс населения»{96}.

А Грушевский свой вывод формулирует так:

«Вин був речником не так руського народа як руськои аристократии, князив и можных панив. Тому боротьба руських элементив пид проводом Свидригайла була справою украинських и билоруських князив и панив. Народною войною… вона не була николи»{97}.

Мало того, она не затронула широких общественных слоев украинских и белорусских, не говоря уже о народных массах. Отсюда «слабосильный, анемичный» характер всей этой борьбы.

Аристократический характер Свидригайловой партии еще более подчеркнут присутствием в ее рядах литовских князей и панов: братья Лигвеньевичи, Корибут, князья Гольшанские, Монивид и Иван Монивидович, Гедигольд и др.; все это — литвины-католики, сторонники Свидригайла. Даже среди польского магнатства можно отметить симпатии к Свидригайлу в противовес Сигизмунду Кейстутовичу.

И тем не менее нельзя вполне отрицать своего рода национальный характер движения. Дело в том, что Городельским привилеем вопрос о положении панства в государстве оказался связанным с вероисповеданием, а тем самым и с национальностью представителей панско-боярского класса. Только для «fideis catholicae cultores» были доступны должности воевод и каштелянов, только для них открыт доступ в господарскую раду.

Основной же контингент рады состоял из воевод — главных наместников. Тем самым создавалось такое положение, что представителями великокняжеской власти в землях-аннексах должны были оказаться литовские паны.

Это должно было придавать великокняжеской власти и ее представителям характер чужой, сторонней власти в землях-аннексах, и стремление этих земель иметь своего князя, опирающегося на местные силы и ими окруженного, естественно, сказалось как в предыдущей судьбе Свидригайла, так и в его положении после смерти Витовта, особенно после разрыва с Сигизмундом.

С другой стороны, память Сигизмунда Кейстутовича окружена в западнорусской летописной традиции, отразившейся в компиляции XVI в., так называемом списке Быховца, чрезвычайной ненавистью, опять-таки аристократических кругов, и прежде всего русских. Он-де

«сильные окрутенства чинил подданным своим, а звлаща над рожаем шляхетским, невинне их карал и мордерства над ними чинил, якие вымыслите могл, над всеми княжаты и наняты и рожаем шляхетским всех земель — литовских, русских и жомоитских».

Приписывая Сигизмунду Кейстутовичу политику чуть не в духе Грозного, летописец сравнивает его с Антиохом, Иродом и предком его Тройденом, называя его «окаянником». Замыслы его шли будто так далеко, что думал он «весь рожай шляхетский погубити и кровь их разлити, а поднести рожай хлопский, псю кровь». Опалы постигли Юрия Лигвеновича и Олелька Владимировича с сыновьями (Семеном и Михаилом).

Наконец, летописец приписывает Сигизмунду такой адский умысел: созвать общий сейм княжат и панят и всякой шляхты, чтобы всех их вырезать. Уже разосланы были призывные листы, но воеводы виленский и трокский, Довгирд и Лелюша, узнав, в чем дело, призвали к себе князя Чарторыйского и втроем решили «князя Сигизмунда о смерть приправити», а Вильно и Троки передать Свидригайлу{98}. Исполнителями заговора являются князь Александр Чарторыйский, удельный князь с Волыни из земли Луцкой, «ritus et generis ruthenici»[82], no свидетельству Длугоша, и Скобейко киянин. Сигизмунд был убит в вербную неделю 1440 г. Это явно дело партии Свидригайла среди литовских панов и русского княжья. К нему уезжают братья Чарторыйского (сам же князь Александр уехал в Москву и был в Пскове наместником).