Ирина Озерова - Память о мечте (сборник)

• Название: Память о мечте (сборник)
• Автор: Ирина Озерова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-905720-23-9

Эта книга – дань памяти прекрасному Человеку, Поэту, Переводчику.

«Ирина Озерова была настоящим поэтом, поэтом с большой буквы и такой останется в русской литературе».

«В стихах Ирины Озеровой уместилась целая жизнь. В ней, как в большом и светлом доме, дружно живет множество людей – людей разных времен, но единых по духу».

«Творческая бескомпромиссность – одно из главных свойств настоящего писателя будь он поэт или прозаик. Она приобретает особенное значение в исторические эпохи. Этим свойством Ирина Озерова обладала в полной мере. И оно ставит ее в одну, пусть не очень многочисленную, когорту блистательных русских литераторов, которые спокойно и смело будут смотреть в глаза потомкам».

---

Тяжести

Голова болит опять —
В сотый раз я повторяю.
Но и в боли претворяю
Все, что можно претворять.

У иных – такая гладь
Что известно им едва ли,
Как одна седая прядь
Тяжела… Да тяжела ли?!

Больно оглушает медь…
Ей – начищенной – шуметь
Должно в марше на параде!

Но ни в чем не уступлю,
Если боль в глазах ловлю
И растерянность во взгляде!

Счастье

Я босиком по терниям иду.
Мне за подол цепляется репейник.
Ведь поняла я на свою беду,
Что я – как Галилей или Коперник.

И задыхаясь на костре в чаду,
Я стражду за тебя, мой современник.
Губами обгоревшими, в бреду,
Стихи шепчу, стихи не ради денег.

В моем бреду помочь бессилен врач.
Мой друг, ты стетоскоп участья спрячь:
Рецепты счастья выглядят иначе.

Мне тягостны сочувствие и лесть.
Я повторяю только то, что есть:
Я думаю, смеюсь, люблю и плачу!

Маскарад

О этот странный маскарад:
Здесь маски, как живые лица,
В пределах моды и традиций
Осуществлен любой наряд.

Здесь с голубого потолка
То Солнце, то Луна сияет,
И зиму здесь весна сменяет,
И танец тянется века.

В ладони горяча ладонь,
Причудливо смешенье красок.
А мы с тобой вдвоем без масок
Летим как бабочки в огонь.

Вдвоем, среди враждебных глаз,
В лохмотьях крыльев обожженных —
Два человека обнаженных.
Смотри – они боятся нас!

Монолог сосны

Клянусь, кляну и заклинаю,
Клин клином вышибаю боль…
Привычностью закалена я —
От перемен меня уволь.

Я – как игрушка заводная,
Актер, не выучивший роль…
В чем сахар жизни, я не знаю,
Но знаю я, зато, в чем соль.

Я, как сосна, росла и крепла…
Мгновенье – от огня до пепла,
Не открестишься от судьбы.

Мы были зелены, красивы,
Но главное – мы были живы,
Теперь мы – мертвые столбы.

Старый дом

В запустенье старинного сада
Умирает заброшенный дом.
За морщинистым ликом фасада
Выцветает минувшее в нем.

Но еще сохранилась ограда,
Старый дуб с опустевшим гнездом.
Пустотой равнодушного взгляда
Полон каждый оконный проем.

Нерадивые, странные дети!
Вместо грядок – колонки в газете,
Вместо лошади – велосипед.

Продолжением старых погостов
Догнивает бревенчатый остов,
Уходящий за прошлым вослед.

Хищники

Мы легкомысленны от века,
Мы легкомысленны всегда.
Легко сгоняет краткость века
Нас в безответные стада.

Меня пугают лесосека,
Плотины, шахты, невода…
О, хищный норов человека,
Убийств мудреных череда.

А наши дальние потомки
Возьмут, как нищие, котомки,
Пойдут к природе на поклон.

Она добра, она ждала бы,
Но так сопротивлялась слабо,
Что нет ни гроша испокон.

Прощание

Однажды на излучине речной
К природе приобщались горожане.
И вдруг заречье выплеснуло ржанье —
Сраженье звуков с тишиной ночной.

О, странное видение коней
Над разудалостью консервных банок,
Бутылок, колбасы, ржаных буханок,
Расстрелянных газетных новостей.

Зачем нас призрак прошлого настиг,
Медлительный, как дротик на излете?!
Ведь кони не из бронзы, а из плоти, —
Как мамонт или саблезубый тигр.

Они легко переплывали тьму
По магии мальчишеского свиста,
Как будто бы прибывшие из Свифта
В наш мир. Но по касательной к нему.

А может, это просто полотно,
Натянутое на подрамник леса?
И вдруг изображение исчезло,
Как будто кончился сеанс в кино.

Прощайте, кони! Мне привычна боль.
Мы все при расставании, как дети.
Век обозначен на моем билете,
История оторвала контроль.

Красная книга

А птицы щебечут, щебечут,
Щебечут они до поры,
И все еще мечут и мечут
Валюту икры осетры.

Но кто-нибудь лес изувечит,
Отравит речные дары…
А после все лечат и лечат
Природу с азартом игры.

И пестуют «Красную книгу»,
Где строчки, подобные крику
Последних созданий живых…

Начнем с ненасытной любовью
Зверей умножать поголовье,
Чтоб снова отстреливать их.

Тишина

Копилка звуков – тишина,
В ней все отчетливо и ясно.
Я знаю, тишина прекрасна,
Но онемев – умрет она.

А смерть особенно страшна,
Когда вся жизнь прошла напрасно,
Хотя не все, что безопасно,
Жизнь может оправдать сполна.

Я думаю, что важно в ней —
Тревожной тишине моей?
Неужто только накопленье?!

Догадок у природы тьма,
Но вывод делаю сама:
На накопленье – наполненье!

Трагедия с хорошим концом

Горит бесполезная лампа,
От серого утра светло.
В окне совершенство эстампа
Сквозь пыльное видно стекло.

Но стол мой – незримая рампа —
Добро я играю и зло…
Нет, мне не нужны дифирамбы —
Мой зал не свистит – повезло.

Так короток вздох перерыва…
Но рампа – граница обрыва,
И зрителей нету за ней.

Но я не способна смириться:
Ведь слушают звери и птицы
Трагедию жизни моей.

Давным-давно

Давным-давно прекрасны были кони,
Леса полны и ягод, и грибов,
И чудо материнства на иконе,
Как чудо гнезд на островах дубов.

Кто выдумал за техникой в погоне
Металл станков или бетон домов,
Чтоб жизни коротать, как на перроне
Ждать поездов, удобных, как гробов.

Давным-давно… Но ведь уже тогда
Рождались, как уродцы, города —
К дню нынешнему вел нас день вчерашний.

И в этом самом дальнем далеке,
Не находя секрета в языке,
Жизнь разрушалась Вавилонской башней.

Снег

Снег, словно сон – неощутимы сны,
И снега мы совсем не замечаем.
Пораньше электричество включаем,
Двойными стеклами защищены.

И так до половодья, до весны
В своей квартире, как в тюрьме, скучаем,
И телевизор запиваем чаем,
Двумерности программ подчинены.

И времени меняет серебро
На медяки мне автомат в метро,
Проматывая скудное наследство.

Лишь очень редкий, странный человек,
Светлеет и сеется, видя снег,
Как будто он сумел вернуться в детство.

Иллюзия

За окном метет метель…
Это в Антарктиде, что ли?!
Я качаю колыбель…
Так положено по роли!

Перед Новым годом ель,
Выросшую в чистом поле,
Украшает канитель
Будто бы по доброй воле.

Мы спектакль играем все
В доме около шоссе,
В душном запахе бензина…

Может быть, и домик наш
Просто-напросто муляж —
Выдумка из пластилина.

Помощь

Я, звери, благодарна вам,
Что вы в беде идете к нам,
Забыв жестокие обиды.

Всегда отыщется чудак
И вам поможет просто так,
От всей души, а не для вида.

И вот олени на шоссе
Перед машиной замирают,
И не на взлетной полосе
Разумно лебеди взлетают…

Но щеки у меня в росе,
Роса под жарки солнцем тает…
Спасли немногих мы. Но все
От нашей спеси вымирают.

Всемогущество

Кто выдумал, что всемогущи люди?
Все те же люди…
Выдумкой гордясь,
Большой Вселенной маленькие судьи
Плетут законов вычурную вязь.

В угоду самомненью и причуде
Они с природой рвут за связью связь,
Усердствуя то в ханжестве, то в блуде,
От чистоты не отличая грязь.

О, муравьиный труд лабораторий!
В водовороте – щепочки теорий,
Открытия сомнительная честь!

Хоть люди судят о природе честно,
Бестрепетной Вселенной неизвестно,
Что у нее такие судьи есть!

Деревня

Продаются избы за бесценок,
Продается речка, лес густой.
И хозяйки, бросив пятистенок,
Городской довольны теснотой.

И стремится, радуясь удаче,
По проселку частных шин пунктир
В модные бревенчатые дачи
Из просторных городских квартир.

Все закономерно и законно,
Кроме странной праздности земли…
Даже деревенские иконы
В моду у безбожников вошли.

За мешок картошки платят щедро,
И взамен гимнастики пешком
Ходят новоселы до райцентра
За консервами и молоком.

Только не парным, а порошковым,
Как позавчерашний черствый хлеб.
Больше места нет в хлеву коровам —
Ведь в гараж преобразился хлев.

Правда держат петуха покуда,
Хоть петух не вовремя кричит, —
Достоверной делает причуду
И подчеркивает колорит.

Видно, мир околдовали черти.
И над одиноким колоском
Бывшая деревня на мольберте
Застывает масляным мазком.

Филателия